Читать интересную книгу Дайте нам крылья! - Клэр Корбетт

— А ведь мы с тобой давненько не виделись, — вспомнил я. — С тех пор, как тебя повысили в чине. Да-а, суперинтендант, глава районной полиции. Это вам не шуточки.

— Ладно тебе измываться, — отмахнулся Хенрик. — Всего и разницы, что теперь по башке я получаю от тех, кто постом куда повыше старого зануды Дэкина. Только теперь я понял, как здорово он, бывало, прикрывал мою задницу. Хотя, спору нет, в те времена, когда я тут еще на побегушках служил, Дэкин об меня ноги вытирал, это да. Ну, чем обязан посещением?

Я усмехнулся:

— Отлично выглядишь, хотя костюмчик и мрачноват. Воротник не жмет? Как поживаешь-то?

— Да, я малость двинут на правилах, — кивнул он. — В том числе и по части одежды. Куда как одеваться — с этим у меня строго. А костюмчик мрачноват потому, что все утро прождал вызова в министерство, на ритуальную выволочку, причем там еще была парочка представителей от городской комиссии и депутаты. Будешь тут ходить с похоронным видом, знаешь ли. Вообще что мне надо, так это сдать свое обиталище нормальному человеку и взять отпуск, да подлиннее.

Шутка насчет похорон заставила меня кое-что вспомнить:

— А я кое-что для тебя припас. Вот послушай: «О бессмертии мечтают миллионы людей, — те самые, которые ломают голову, чем себя занять дождливым воскресеньем»[3].

— Неплохо. — Хенрик довольно хмыкнул.

— «Жизнь коротка, как вспышка молнии в небесах, жизнь тает быстро, подобно высыхающему ручью, что низвергается с горной кручи»[4]. — То было наша давняя игра, которую мы не забыли с тех пор, как служили вместе — состязались, кто больше припомнит изречений о смерти. Смерть всегда где-то рядом, всегда у тебя за плечом. Подозреваю, что, подобно многим врачам и полицейским, этой шутливой фамильярностью мы думали отогнать ужас перед ее жалом. Не скажу, что на меня такой способ действовал, а вот Хенрику, любителю дзэн-буддизма, вроде бы помогало.

— В точку. Моя жизнь именно что низвергается как горный ручей с кручи, — сказал я. — Хенрик, мне нужна твоя помощь. Сделай одолжение, а?

— Еще бы она не была тебе нужна. Иначе как по делу бывшие сослуживцы ко мне и носа не кажут, — язвительно заметил он.

Я пропустил колкость мимо ушей. Хенрик ввел меня в свой кабинет.

— Кстати о сослуживцах, что поделывает Уилсон? — спросил он.

— Подвизается вольным стрелком в свое удовольствие, — ответил я. Уилсон был наш компьютерщик. — Я его сто лет не видел, он вообще никому не показывается. С ним даже не созвониться. Он засел дома и не выходит на улицу. Когда мне что от него нужно, я просто шлю ему сообщение.

— Прямо закуклился, да и только. Отшельник чертов, — покачал головой Хенрик. Потом сел. — Ладно, одно желание исполню. Десять минут на все про все. Излагай кратко.

Но тут же вытащил из кармана инфокарту, бегло прочитал сообщение, убрал ее обратно. Потом снова вынул, опять пробежал глазами текст и убрал.

— Что-нибудь срочное?

— А, каждую минуту и каждый день.

Я вспомнил, как Санил звонил мне в воскресенье с утра пораньше: двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, приятель.

— Ясно-ясно. — Я двумя пальцами изобразил бегающего человечка, потом высунул язык, мол, запыхался, как собака.

Хенрик невесело рассмеялся. Я обошел его стол и заглянул ему через плечо на экран инфокарты. Сообщения бежали по ней, как муравьи по муравьиной тропке — непрерывной цепочкой.

— Господи Боже ты мой, — сказал я. — Просьба такая: посмотри, не мелькнет ли что про некую Пери Альмонд? Особенно в связи с агентством по найму нянь под названием «Ангелочки». И, если можно, по каналам Управления по охране семьи и детства тоже проверь. Возьмешься?

Хенрик поморщился.

— Взяться-то я возьмусь, только… Там, за окном, часом, не рак на горе свистнул?

— Ясно. Вежливый отказ.

Хенрик не удержался от улыбки.

— В общем, дело обстоит так: теоретически мы можем запросить доступ к картотеке «Управления», но жизнь показывает, что обычно овчинка выделки не стоит, а мороки слишком много.

Пальцы его забегали по сенсорному экрану, — он просматривал источники, к которым у меня доступа не было. Я вкратце обрисовал суть дела. Когда я дошел до записи с камеры слежения и рассказал, как выглядела Пери с Хьюго на руках, Хенрик вскинул голову и сузил глаза.

— Зак, надеюсь, ты понимаешь, за что берешься. Может, лучше передать дело нам?

— Брось ты, неужели я подвергну ребенка опасности? Я пока еще соображаю, что делаю. Вот с семейкой там впрямь дело неладно: не желают сотрудничать, во всяком случае, пока упираются, скрытничают… Если они и завтра будут упираться, заставлю их заявить в полицию.

Хенрик вновь сосредоточился на картотеке и неразборчиво пробурчал:

— Так-так, поглядим, какие нынче расценки на нянь…Что у нас там с оплаченными отпусками и льготами? Оп-па! Никакими акциями Пери не владеет, и в списках избирателей ее нет. Ну и сюрприз. Несовершеннолетняя, что ли?

— Ей семнадцать.

Он опять посмотрел на меня.

— Имей в виду, мало кто из окраинных вообще раскачивается проголосовать. Они и в избиратели не записываются. А потом еще удивляются, почему их не принимают в расчет и почему они так паршиво живут. — Он вновь уткнулся в экран. — Гм-гм… Налогов не платит, банковского счета у нее нет, недвижимости нет, рыболовной и охотничьей лицензии нет, водительских прав тоже. И на оружие нет. Нигде не засветилась. Прямо девочка-невидимка. Стоп. Чтоб меня разорвало!

— Что там?

— Кое-что у нее есть. И не просто временное разрешение на работу. Подымай выше: она заполучила постоянный вид на жительство в Городе! Обалдеть. — Хенрик вперил в меня глаза.

— Да ты что? Быть не может. Дай-ка глянуть. — Я подсел к Хенрику.

Постоянный вид на жительство в Городе — это для безродной сироты с Окраин было такое же неимоверное чудо, как и крылья.

— Постоянный вид ни одна живая душа не получает, это невозможно, — сказал пораженный Хенрик.

— А что на нее еще нашлось? — спросил я.

Хенрик покачал головой.

— Зак, знаешь что я тебе скажу насчет вида на жительство? У девочки есть знакомый или покровитель с большими связями. А работодатели ее, значит, не желают раскалываться и скрытничают? Знакомо. С этими летателями сплошная морока. К счастью, мне-то практически и не приходится иметь с ними дело. У нас теперь для этих целей есть важная птица — констебль Дайрек.

— Мик Дайрек? А, так его тоже повысили.

— Ты даже не представляешь, как высоко он залетел, старик. Обзавелся крыльями. Наш О΄Ханлон — тот прозвал его архангелом Михаилом. — Хенрик уткнулся в свою инфокарту и позвал: — Дайрек, эй, ты в конторе?

— Мику Дайреку — и вдруг крылья присобачили? — изумился я. — Что это вдруг? Почему именно ему?

Хенрик фыркнул и встал.

— Идем, сам все увидишь.

Мы вышли в коридор.

— Ты и не знал? Я думал, частные сыщики всегда держат нос по ветру. Стараемся поспеть за веяниями времени, будь они неладны. Слыхал, какие сейчас преступления пошли? Летатели нападают на обычных людей. Все чаще. То ограбят, то еще что похуже. Им же это раз плюнуть, а нам потом и концов не найти, — мрачно рассказывал Хенри. — Налетят, схватят какую-нибудь девчонку, утащат на верхотуру, а то и просто на лету ее… это самое, а она, бедняжка, и сопротивляться не может, боится, что швырнут с высоты — костей не соберет. Бывает, что и швыряют, и не только женщин, а так просто, цап кого-нибудь бескрылого, потом шмякнут на землю где попало. Иногда нам удается найти жертву и она еще жива. Иногда не успеваем.

— Но зачем они такое вытворяют?

Хенрик поднял брови.

— Ты что, забыл первейший закон человеческого поведения? Почему человек делает то или другое? Да просто потому, что может. За новостями следишь?

— Когда как.

— Да, понимаю, после той свистопляски с клубом «Харон» я бы тоже на время отключился. Спятить можно было. Остается диву даваться, что эти психи из «Корней» не устроили самосожжения или не обпились ядом. Или не подсыпали какую-нибудь дрянь в водопровод.

— Э, нет, тут ты неправ, — возразил я, шагая за ним по коридору. — Эти видят свое предназначение в жизни совсем иначе. Травиться сами они не будут, не дождешься. Их цель — размножиться так, чтобы превзойти нас поголовьем, а когда мы вымрем им на радость, они расправят плечи и гордо и одиноко встретят вселенский глад, трус и мор, каковые, по их мнению, совершенно неотвратимы. И при этом они-то уцелеют и выживут, потому что вели себя хорошо и соблюли чистоту, исполняя волю Божью.

— Мор, говоришь? — откликнулся Хенрик. — Значит, за водопроводом все-таки надо глаз да глаз, а то вдруг эти ребята решат слегка помочь Господу по части мора?

Комната отдыха здесь была такой же, как и во всех других полицейских участках, и потому я сразу признал давних знакомых: и неизбежные объявления, грозящие суровой карой тем, кто не моет и не убирает за собой чашки, и календарь с расписанием тренировок, и плакат, призывающий к участию в благотворительном марафоне. Имелся тут и шуточный коллаж: реклама какого-то фильма — фотография актера, слегка смахивающего на местного комиссара полиции. Актер мужественно разгонял целую стаю зомби, а внизу кто-то приклеил подпись: «Комиссар обсуждает с Полицейской ассоциацией требования о повышении зарплаты». Нет, что-то я по всему этому не слишком соскучился, особенно по казенной бурде, именуемой чаем.