– Скорее всего, так оно и есть, – улыбнулась Дина. – Но, может, лучше проверить?
– Послушай, как тебе мой план? Завтра я весь день проваляюсь в постели. Проглочу тонну аспирина, запивая его литрами чая, а если к понедельнику мне лучше не станет, позвоню доктору.
– Гинекологу.
– Право же, Дина, – Глэдис обняла подругу за плечи и развернула в сторону выхода, – дай отдохнуть своему воображению, а я поступлю так же с изнемогающим от гриппа организмом. И передавай привет Дейви.
– Выгоняешь?
– Ну, – натянуто рассмеялась Глэдис, – если хочешь остаться и полюбоваться на очередной приступ… пожалуйста!
И Глэдис мило улыбалась до тех пор, пока за подругой не закрылась дверь. Тогда улыбка исчезла. Молодая женщина прислонилась к стене, чтобы не упасть, и крепко зажмурилась.
– Я не беременна, – прошептала она.
– У вас срок – четыре недели, – сказала доктор Карлтон во второй половине того же дня, глядя на пациентку через широкий стол. Просторный и светлый кабинет, изобилующий цветами и зелеными растениями, располагал к задушевной беседе. – Я очень рада, что в последнюю минуту нашлась возможность принять вас сегодня, – улыбнулась гинеколог. – И я рада, что могу сказать совершенно определенно: вы ждете ребенка.
Ребенка! Ребенка Мартина!
– Со времени нашей последней встречи вы вышли замуж? – Добродушное лицо собеседницы снова озарилось улыбкой. – Или, как это принято в наши дни, решили воспитать дитя в одиночку?
Глэдис облизнула пересохшие губы.
– Я… не замужем.
– А! Вы уж простите меня, если я злоупотреблю правом лечащего врача и дам вам совет: отец вашего малыша должен участвовать в воспитании сына – или дочки – как можно активнее. Знаю: феминистки меня бы четвертовали за подобное заявление, но ребенку нужны оба родителя. Мать и отец! Оба!
С этим не поспоришь, мысленно согласилась с врачом Глэдис.
– Вопросы есть?
– Нет…
– Тогда на сегодня все. – Доктор Карлтон взяла со стола визитку, нацарапала на ней несколько строк и протянула ее пациентке. – Позвоните мне во вторник, и я скажу вам результаты анализов. Впрочем, не думаю, что обнаружится нечто непредвиденное. Вы абсолютно здоровы, моя дорогая. Не вижу причин, почему бы вашему малышу не родиться здоровеньким и крепеньким.
Что-то в лице молодой женщины заставило врача встревожиться. Немного помолчав, она сдвинула очки на самый нос и мягко предположила:
– Разумеется, если у вас другие планы…
– Вы говорите, у меня срок – четыре недели?
– Около того.
– И… и все идет нормально?
– Просто превосходно!
Глэдис опустила взгляд и сцепила руки на коленях.
– Если я сочту нужным… то есть, если бы я…
– У вас много времени на то, чтобы все обдумать, дорогая.
Глэдис кивнула. Как будто я постарела на тысячу лет, обреченно подумала она.
– Спасибо…
Доктор встала, обошла стол и обняла поникшую Глэдис за плечи.
– Я понимаю, как непросто принять решение, – проговорила она. – Если вам захочется побеседовать по душам, вы знаете мой телефон.
Ребенок, размышляла Глэдис, спускаясь в лифте. Плоть от плоти ее. Ее… и Мартина.
Детей полагается зачинать в любви, а не в неистовстве бессмысленной, нелепой страсти. Все эти недели она пыталась выбросить позорный эпизод из головы, но тщетно. В безжалостном свете дня та ночь снова и снова возникала перед ней, и Глэдис с удвоенной силой принималась себя ненавидеть. Но по ночам в серебристом лунном сиянии она грезила о Мартине и просыпалась, ощущая на губах вкус его поцелуев.
Однако сейчас не время предаваться пустым сожалениям. Надо принимать решение. Впрочем, единственно возможный выход напрашивается сам собой. В ее жизни нет места ребенку. У нее маленькая квартира. Настоящее – сплошной хаос, карьера идет на спад, впереди – крайне неопределенное будущее. И наконец, главный довод. Доктор Карлтон права: многие сочли бы ее старомодной, многие, но не Глэдис. У ребенка должны быть и мать и отец, – хотя бы в самом начале жизни.
Дверь лифта открылась. Высокие каблучки зацокали по мраморному полу.
Ребенок… Мягкий, благоуханный, невинный сверточек… Вот он улыбается, гукает, тянет ручки… Любимый, родной! Малыш согреет ее сердце и придаст смысл ее существованию. Горло перехватила судорога. Ребенок – часть Мартина, которую у нее никто не отнимет.
Глэдис вышла из здания. Порыв ветра взметнул ее волосы, облепив вокруг ног тонкую шелковую юбку.
Какой смысл себя мучить? У нее не будет ребенка. Ведь она уже решила! Все логично, все оправданно. Единственно возможный выход…
– Глэдис!
Сердце беспомощно дрогнуло. Голос, его голос! Все эти недели, долгие и мучительные, Глэдис тысячу раз слышала его во сне, однако сейчас упрямо убеждала себя, что ошиблась. Она вообще не желает видеть Мартин, а тем более в такой неподходящий момент.
– Глэдис!
О Боже! Она обернулась. Фагерст стоял у того самого черного лимузина, что месяц назад перенес ее из мира реальности в бредовый сон. Ветер тут же усилился, словно только того и ждал. В глазах потемнело, и Глэдис пошатнулась.
Она падала, падала в пропасть, и только руки Мартина могли удержать ее на краю, только в его объятиях могла она ощутить себя в безопасности.
7
Какой мужчина станет бегать за женщиной, если ему ясно дали понять, что он не нужен? Только распоследний дурак! А Мартин Фагерст никогда не считал себя таковым.
И тем не менее четыре недели спустя после той роковой ночи, когда Глэдис Рейнджер уснула в его объятиях, а затем ушла из его жизни, Мартин все никак не мог забыть эту женщину.
Она ему снилась – в жарких эротических снах, из тех, что осаждают взрослеющих подростков. Днем Мартин вспоминал о Глэдис в самые неподходящие моменты, тогда мысли его путались и он переставал воспринимать окружающее, и требовалось время, чтобы прийти в себя.
Но когда Мартин попытался избавиться от наваждения, затеяв интрижку с первой попавшейся красоткой, проверенный способ не сработал. Он решил не сдаваться. За последний месяц Фагерст свозил в ресторан с полдюжины девиц, и для каждой из них, к вящему ее разочарованию и досаде, вечер закончился в одиночестве.
Мартин злился на собственную, как он считал, непроходимую глупость. Ведь он не из тех, что попусту тратит время, оплакивая утраченные возможности или несбывшиеся мечты. Этой философии он придерживался с детства; почему же она подвела его сейчас? Глэдис пора «списать со счета», как сказали бы его экономисты. Роскошная женщина с жарким телом и ледяным сердцем, она обошлась с ним так, как сам он обходился со случайными подружками.
Но почему, почему ему не удается выбросить ее из головы? Этот вопрос, на который не находилось ответа, терзал его, когда Мартин затормозил перед зданием, где располагался его головной офис. Поэтому, заметив Глэдис, выходящую из подъезда соседнего здания, Мартин решил, что сходит с ума. Но нет, он не страдал галлюцинациями! Глэдис Рейнджер собственной персоной ступила на тротуар еще более прекрасная, чем когда-либо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});