собственные руки оторвать, и в задницу засунуть. Какой тварью надо быть, чтобы вот это всё называть помощью?
Переломы, конечно, пока не трогали, только поставили на самых тонких биощупах гелевые заглушки, чтобы избежать эмболии. Ангиографию Ит со второй попытки всё-таки сумел сделать, и показала она то, что существенно добавило им уверенности в благоприятном исходе — дилятацию верхушки левого желудочка. Восстановится, сам постепенно восстановится, сообщил Лину и Пятому Скрипач, не исключено, конечно, что это может быть врожденная патология, но — это всё можно исправить.
— Ну, теперь мы хотя бы знаем, что мы лечим, — удовлетворенно заметил Ит. — То есть не что мы лечим, а причину того, что мы это всё теперь лечим. Лин, сваргань всем что-нибудь поесть, пожалуйста, а то мы тут немного заняты.
— А он? — спросил Лин, указав на Рэда.
— Он в ближайшие дни будет спать, поэтому только парентеральное, — покачал головой Скрипач. — Будить пока что нельзя. Ни по какому поводу. Я больше всего боялся, что он седативные не воспримет, после этой всей своей кухни, которая в каюте на столе. Ты подумай, какая должна быть боль, чтобы обезболивающие, да в таком количестве, в котором он их принимал, не сработали. На приступе ему было очень больно.
— Принимал — неправильное слово, — возразил Ит. — Все голени в синяках. Потому что вакумник у него тоже, оказывается, имеется, только какой-то совсем уже антикварный. Пятый, неужели ты ничего не заметил? — спросил он.
Пятый отрицательно покачал головой.
— Света не было, да я и не смотрел, — еле слышно произнес он. — Он, кажется, тоже.
— Ясно, — кивнул Ит. — Лин, так чего там про еду?
— Сейчас чего-нибудь придумаю, — пообещал Лин. — Суп хотите?
— Давай, — согласился Скрипач. — Суп, хлеб… неважно. Главное, чтобы побыстрее.
* * *
На вторые сутки потихоньку пошло улучшение, и Скрипач с Итом решили по очереди немного поспать, до этого прилечь не было никакой возможности. Мы по чуть-чуть, предупредил Скрипач, теоретически и дольше можем бегать, но лучше не надо, мы тут еще, как бы сказать, пригодимся. В госпиталях и по трое суток бегали, но там было, кому сменить, а здесь — нет.
Рэду действительно стало легче, это заметили все — постепенно уходила восковая бледность, он стал лучше дышать, начало стабилизироваться давление. Сейчас, в покое, при свете дня, его, наконец, получилось рассмотреть нормально — и Скрипач, который остался дежурить с Рэдом первым, сделал для себя вывод, что да, Рэд действительно имеет немало общего именно с Фэбом, причем сходство присутствует не только физическое, но и несколько иного свойства.
— Это какую силу воли надо иметь, и какое упорство, чтобы вот так столько времени продержаться, — Скрипач покачал головой. — И хитрость эта… очень Фэбовская такая хитрость… Оперировал же Фэб в «Вереске» со сломанными ногами четырнадцать часов? Было дело. И этот не лучше. Вот только зачем? Неужели нельзя было нам сказать о том, что дела плохи, нельзя было объяснить тому же Пятому, что… а, ну, к чёрту. Что сделано, то сделано.
Про «зачем» Скрипач, конечно, вскоре сам себе сказал, что тут-то как раз всё понятно. Рэд их не знал, и никаких оснований им доверять у него не было. Он, как мог, отрабатывал заплаченные ему деньги, он выполнял свою работу, соблюдая субординацию, и, не случись того, что случилось, выполнял бы её и дальше. С болью, в режиме жесточайшей экономии — разумеется, на себе — но он делал бы то, что делал. Сколько сумел бы.
Про жесточайшую экономию они всё поняли, когда осматривали каюту Рэда — необходимо было разобраться, что за препараты он использовал, и в каком количестве. Попутно обнаружили под койкой ящик с концентратами, из самого дешевого списка, и с давно истекшим сроком годности; мало того, ни о каком балансе б/ж/у даже речи не шло. Сплошной белок, спасибо, хоть не совсем чистый. Протеины и жиры. Смеси, которые надо разводить горячей водой.
— Идиот, — произнес Ит, разглядывая содержимое ящика. — Дважды, нет, трижды идиот. Господи, как же хорошо, что мы взяли на него нормальную еду…
Причина. Для всего этого безумия должна быть какая-то причина, понимали все, но узнать эту самую причину не представлялось возможным — будить Рэда, и о чем-то его спрашивать, было пока что категорически нельзя. Потому что сейчас, не смотря на положительную динамику, даже прогноз сделать нельзя — в отличие от повторного приступа, который как раз возможен в любой момент.
На вторые сутки Лин, наконец, озвучил то, о чем все думали, но вслух произнести не решались.
— Дело дрянь, — начал Лин. — Ребята, дело-то совсем дрянь, если разобраться.
— Ты о чем? — не понял Ит.
— О том, что мы в океане, и нас тащит неизвестно куда, — ответил Лин. — Если вы не заметили, он успел заблокировать лодку. Полностью. Я попытался активировать навигатор, который у него в кокпите стоит, вообще никакой реакции.
— До того, как я его седировал, он успел сказать «Ли, дрейф», — вспомнил Ит.
— Вот именно, — кивнул Лин. — Это и есть дрейф. Мы теперь дрейфуем, и единственный, кто может хотя бы понять, где мы находимся, в отключке.
— Теоретически мы, конечно, можем попробовать активировать систему, — заметил Скрипач. — И не такое взламывали.
— Угу, — усмехнулся Лин. — Мы тоже взламывали. И тоже не такое. Потому что, уж прости, наши кораблики и катера посложнее этой лодочки будут, как ты можешь догадаться. Но это… — он обвел взглядом каюту. — Это как-то уж очень хитро закручено. Я не рискну.
— Да ладно, — кажется, Скрипач удивился и не поверил. — Быть того не может. Ит, глянь, я подежурю.
Вывод, который через час сделал Ит, был неожиданным — у «Либерти», как выяснилось, имелось шесть степеней защиты, которую обойти было все-таки можно, но — с частичной потерей данных. Сказать, что Ит удивился, было не сказать ничего — разумеется, и он, и Скрипач подобные схемы видели, во времена их работы такие вещи было принято называть «ловушками Артана» или «криптексами», и Фэб, когда преподавал, говорил о максимальной осторожности при работе с ними. «Если у вас есть возможность, пусть малейшая, не трогать подобную ловушку, не трогайте».
— Я смог войти в систему, и даже кое-что посмотрел, — объяснил он. — В общем, давайте лучше полечим Рэда. Потому что защита эта — крик отчаяния, попытка закрыться ни пойми от чего. Рыжий, это сделано дилетантом, но с некоторыми знаниями. Вот только, как ты понимаешь, некоторые знания можно использовать по-разному.
— Ага, — кивнул Скрипач. В этот момент он как раз загонял дилетанту через правый подключичный порт очередную дозу