Его истинный источник доходов не облагался налогами.
Салли крупными зубами разорвала упаковку.
– Ты, верно, очень богат. Такая роскошная квартира. И миленький «Мерседес».
Он обожал все, чем владел. Сейчас даже больше, чем раньше, до того как он восемь месяцев мытарился в тюрьме штата в ожидании суда. Это научило его еще больше любить красивые вещи.
Разумеется, эти месяцы дорого ему обошлись. Но он не беспокоился. За банкира ему очень хорошо заплатили.
Его деньги лежали на счетах под хорошие проценты в банках всего мира, зачастую в таких странах, где он никогда не был и не собирался побывать. Он мог уйти на пенсию в любой момент и прекрасно жить до конца дней своих.
Но такая мысль даже не приходила ему в голову. Он делал свою работу не из-за денег. Он мог бы заработать и другими способами. Он делал это потому, что умел и любил. Он обожал этим заниматься.
– У меня от этих скорпионов мурашки по всему телу, но квартира просто блеск. У тебя божественные вещи. Это покрывало на кровати – настоящая норка?
Лозадо хотел бы, чтобы она заткнулась и продолжала сосать.
– Ты правда такой опасный, как люди говорят? Он схватил ее за крашеные волосы и дернул голову вверх.
– Какие люди?
– Ой! Больно!
Он покрепче перекрутил волосы в кулаке.
– Какие люди?
– Другие горничные, которые здесь работают. Мы разговаривали. Кто-то упомянул твое имя.
Он посмотрел ей в глаза, но не увидел следов предательства. Она была слишком глупой для платного доносчика.
– Я опасен лишь для тех, кто болтает обо мне. – Он отпустил ее волосы.
– Господи, чего так сердиться. Девчонки просто трепались. Я имела право похвастать. – Эта дура чуть ли не подмигивала ему.
Если бы она только знала, насколько отвратительной казалась ему ее улыбка. Он презирал ее за глупость и грубость. Ему очень хотелось причинить ей боль. Но вместо этого он снова сунул ее лицом себе в пах.
– Давай заканчивай побыстрее.
Он терпел ее только потому, что это было удобно. Он всегда мог достать женщину. Нет ничего проще.
Любые красавицы выполнят все его капризы за его внимание и пятьдесят долларов чаевых.
Но ему нужна была не такая женщина. Ему хотелось женщину, какой у него никогда раньше не было.
В школе он был панком и гужевался с хулиганьем. Он вечно попадал в беду или в школе, или в полиции, или и там и там сразу. Его родителей это не волновало. Нет, они жаловались на его плохое поведение, но никогда ничего не предпринимали по этому поводу.
Его младший брат имел серьезные врожденные дефекты. С того дня как родители принесли его из роддома, Лозадо вполне мог перестать существовать, потому что в головах и сердцах его родителей именно так и случилось. Они полностью посвятили себя малышу и его специфическим потребностям. Видимо, посчитали, что у красивого, здорового, не по летам развитого старшего сына никаких потребностей нет.
Когда ему исполнилось четыре, отсутствие внимания со стороны родителей стало его злить. Он до сих пор не перестал злиться на них за то, что они предпочли ему младшего брата. Он узнал, что непослушание привлекает немного внимания со стороны мамы или папы, поэтому он и делал все те пакости, какие только способен изобрести ум ребенка. Он был настоящим чертенком, а к тому времени, как он стал подростком, он уже был убийцей.
В средней школе лучшие девочки не встречались с парнями вроде него. Он не употреблял наркотики, но воровал их у торговца и продавал сам. Он предпочитал ходить на подпольные петушиные бои, а не на пятничные футбольные матчи. Он от природы был атлетом, но не участвовал в командном спорте, потому что играть грязно было нельзя, а какой интерес играть по правилам? Кроме того, он никогда бы не смог подчиняться придурку со свистком, который называл себя тренером.
Лучшие девушки встречались с парнями, которые собирались поступать в университет и добиться успеха в бизнесе или медицине или стать известными юристами, как их папочки. Девочки, которых он желал, встречались с парнями, ездившими на «БМВ» в клубы и на гольф.
Хорошо одетые девушки, участвовавшие во всех внешкольных мероприятиях, классные девицы, состоявшие в загородных клубах, избегали его, видимо, опасаясь скомпрометировать себя.
Ну, они все равно оборачивались в его сторону. Он всегда был красавчиком. И чувствовалась в нем опасность, перед которой ни одна женщина не в состоянии устоять. Но его грубая сексуальность отпугивала их. Если он смотрел на кого-то слишком долго, слишком пристально и слишком многозначительно, эта девушка спешила унести ноги. Ему никак не удавалось найти себе хорошую девушку.
Хорошую девушку вроде Ренни Ньютон.
Вот это действительно классная женщина. В ней было все, что ему требовалось. Каждый день во время суда ему не терпелось попасть в зал, чтобы увидеть, как она одета и как причесана. Несколько раз он даже уловил легкий цветочный запах и догадался, что это ее духи, но все же уверенности не было.
Пока он не попал в ее дом. Там кругом царил этот аромат. Вспомнив ее запах, наполнявший все комнаты, он даже вздрогнул от удовольствия.
Девушка поняла его неправильно и плотнее сжала губы. Он закрыл глаза и представил себе Ренни Ньютон, доводящую его до оргазма.
Как только все закончилось, он велел Салли убираться.
– Но ты не хочешь…
– Нет. – Он с отвращением посмотрел на ее тяжелые сиськи. Настоящая свинья. Шлюха.
Как бы в подтверждение его мыслей она провела руками по своему телу, покачиваясь в такт с неслышной музыкой.
– Ты самый красивый парень, с кем мне приходилось быть. Даже это завлекательно. – Она подняла руку и коснулась рукой шрама, рассекающего его левую бровь. – Откуда он у тебя?
– Подарок.
Она смотрела на него, сощурив глаза. Вероятно, это казалось ей соблазнительным. Когда он понял, что Салли собирается поцеловать его шрам, он оттолкнул ее.
– Пошла вон.
– Ну, извини, что дышу.
Прежде чем она успела встать на ноги, он обхватил пальцами ее шею, слегка сдавив, чтоб почувствовала, дрянь развратная.
– В следующий раз, когда ты заговоришь обо мне с кем-нибудь, с кем угодно, я приду и вырежу тебе язык. Поняла?
Ее глаза расширились от страха. Она кивнула. Лоза-до отпустил ее. Надо же, как быстро она способна двигаться для такой крупной особы. Кто знает, может, из нее и правда получится исполнительница экзотических танцев.
Избавившись от нее, Лозадо мысленно повторил разговор с Ренни Ньютон. Он так хорошо представил себе ее голос и манеру говорить, что почти слышал ее.
Она узнала его сразу, стоило ему произнести ее имя. Глупо было притворяться, что не знает, кто говорит. Она не велела ему больше звонить, но это было лишь внешней реакцией хорошей девочки на плохого мальчика. Это все ерунда, но расслышать страх в ее голосе ему было приятно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});