Неотрывно глядя на меня, Кейдж говорит:
— У меня были дела в Вегасе. Решил заскочить и поздороваться. Я только что приехал.
— Заскочить? Вегас находится в восьми часах езды отсюда.
— Я прилетел.
— О. Думала, что только что слышала в новостях, как они отменили все рейсы в международный аэропорт Рено-Тахо из-за плохой погоды?
— Верно. Но только не мой.
Кейдж смотрит на меня с такой силой, что у меня подскакивает сердцебиение.
— Почему же?
— Я сам пилотировал самолёт. И проигнорировал сообщение диспетчера изменить маршрут.
Я моргнула, глядя на него.
— Ты пилот?
— Да.
— Ты же говорил, что сборщик долгов.
— Так и есть.
— Это сбивает с толку, знаешь ли.
— Я всесторонне развит. Это не имеет значения. Главное, что я держался подальше, сколько мог. Немного грёбаного снега не помешает мне добраться сюда.
От этих слов меня прошивает электрический разряд.
Хочу притвориться, что не понимаю, что Кейдж имеет в виду, но я понимаю.
Этот красивый, странный, магнетический человек только что сообщил мне, что он думал обо мне столько же, сколько я о нём, что он пытался бороться с желанием вернуться сюда, куда бы он ни поехал, и что он считает возвращение плохой идеей по какой-то непонятной причине, но, тем не менее, смирился с этим.
Мы смотрим друг на друга, пока я не прихожу в себя и не приглашаю Кейджа войти в дом.
Я закрываю за ним дверь. В комнате становится тесно, потому что он такой большой. Интересно, Кейджу приходится заказывать всю мебель на заказ? И одежду. И презервативы.
Лучше не думать об этом сейчас.
Мы стоим лицом друг к другу в моём маленьком коридорчике, который стал ещё меньше из-за его громоздкости, и просто смотрим друг на друга.
— Что-то пахнет горелым, ― наконец, произносит Кейдж
— Похоже, это от меня. Ты не выставлял свой дом на продажу.
— Нет.
— Ты говорил, что выставишь его на продажу в течение нескольких недель после своего отъезда.
— Да.
— Что случилось?
Кейдж понижает голос:
— Ты случилась.
Уверена, что то, как я сглотнула, было явственно слышно. Умоляю свои руки перестать дрожать, но они игнорируют меня.
— Ты не звонила, — произносит Кейдж
— У меня крыша в порядке.
Тень улыбки приподнимает уголки губ Кейджа. Она исчезает, когда он говорит:
— Что случилось с помощником шерифа Мистером Ничтожество?
— Мы не разговаривали с того дня, когда ты чуть не оторвал ему башку. — Я делаю паузу. — Я уже говорила, как благодарна тебе за это?
— Не стоит благодарности. Это мужская работа – защищать… — Кейдж резко обрывает разговор и бормочет: — Черт. — Затем отводит взгляд и говорит хрипловато: — Мне пора.
Кейджу неловко. Никогда не видела, чтобы ему было некомфортно.
Это странно привлекательно.
Я мягко говорю:
— Ты не можешь просто появиться ни с того ни с сего и уйти через десять секунд. Останься хотя бы на печенье.
Взгляд Кейджа возвращается к моему, и теперь он горячий.
— Я не хочу тебя задерживать.
Кейдж говорит это так, будто именно это он и хочет сделать: удержать меня.
Если моё лицо станет ещё краснее, Кейдж подумает, что у меня лопнул сосуд.
Затем он идёт на попятную.
— Ты печёшь печенье?
— Да. Ну, оно, наверное, уже превратилось в хоккейные шайбы, потому что моя духовка – кусок хлама, но у меня готова ещё одна партия на всякий случай.
— Ты печёшь?
Укол раздражения заставляет меня нахмуриться.
— Почему это так тебя удивляет? Неужели я выгляжу так, будто не в состоянии совладать с кухонными приборами?
— Никогда не встречал красивых женщин, которые пекут.
Меня это замечание раздражает ещё больше. Потому что, во-первых, я не люблю комплименты за спиной, во-вторых, умение печь не имеет абсолютно никакого отношения к внешности женщины, а в-третьих, он говорит так, будто красивые женщины штабелями укладываются перед Кейджем, куда бы ни наступила его нога.
Возможно, так оно и есть, но всё же. Мне не нравится эта идея.
Я резко говорю:
— А я никогда не встречала сборщика долгов ростом в восемь футов, который отмывает деньги через недвижимость и летает на самолёте в закрытый аэропорт во время снежной бури, так что мы квиты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Теперь уже ухмыляется Кейдж. От него дух захватывает.
— Шесть футов шесть дюймов. А ты ревнивица? — произносит Кейдж.
Задумываюсь.
— Понятия не имею. У меня никогда не было мужчины, который сделал бы что-то, что заставило бы меня ревновать. А ты из тех, кто любит сводить с ума своих подружек, флиртуя с другими женщинами?
В его паузе я ощущаю, как меня затягивает океан тьмы.
— У меня нет подружек, — хрипло говорит Кейдж.
Как мы оказались стоящими так близко? Не помню, как двигалась, но мои ноги, должно быть, обладают собственным разумом, потому что внезапно мы оказались стоящими всего в нескольких дюймах друг от друга.
Святой призрак прошлого Рождества, этот мужчина пахнет божественно. Моё сердце бешено бьётся.
— Ты женат? — спрашиваю я.
Глядя мне на губы, Кейдж отвечает:
— Тебе прекрасно известно, что нет.
Да, мы уже обсуждали это, но я хотела убедиться, что он не обзавёлся миссис Опасная Альфа с тех пор, как я видела его в последний раз несколько месяцев назад.
— Работа отвлекает?
— Что-то в этом роде.
— Хм. Значит, для тебя это только секс на одну ночь?
Его взгляд снова перемещается на меня. Кейдж не торопится, изучая мои черты лица, пока наши взгляды снова не пересекаются.
Это похоже на то, как если бы меня подключили к розетке.
Гортанным голосом Кейдж говорит:
— Никаких отношений на одну ночь. Никаких подружек. Ничего с тех пор, как я впервые увидел тебя.
Мы смотрим друг на друга в гробовой тишине, пока не начинает орать дымовая сигнализация.
Поскольку мои нервы и так натянуты до предела, я подскакиваю от этого звука. Затем бегу на кухню. Она заполнена дымом. Кашляя, я открываю дверцу духовки и отмахиваюсь от дыма, который хлещет мне в лицо.
— Отойди, — говорит Кейдж позади меня.
Он бросил своё шерстяное пальто на кухонный стул и надел прихватки для духовки. Обтягивающая чёрная футболка с короткими рукавами демонстрирует его впечатляющую коллекцию татуировок и мускулов настолько, что мне приходится отвернуться, чтобы он не поймал мой взгляд.
Отхожу в сторону и позволяю Кейджу взять лист для выпечки с дымящимся, почерневшим печеньем из демонической духовки, а затем с восхищением наблюдаю, как он спокойно закрывает дверцу духовки, нажимает кнопку вытяжки на верхней панели и ставит лист для выпечки на плиту.
— Мусорка?
— Под раковиной.
Пока дым засасывается в вытяжку, он открывает шкафчик под раковиной, достаёт мусорное ведро и берет лопаточку из подставки, стоящей на столе. Затем он соскребает всё подгоревшее печенье с листа для печенья в мусорку.
— Тебе стоит использовать алюминиевую фольгу для выстилания противня. Это облегчает уборку.
Может быть, он смотрит канал «Кухня» в перерывах между избиением своего боксёрского мешка, полётами сквозь снежные бури и нелепой сексуальностью.
— Спасибо, Гордон Рамзи. Я обязательно попробую это в следующий раз, — произношу я.
Кейдж на мгновение замирает над мусоркой, затем возвращает пустой лист для печенья на плиту, снимает прихватки для духовки, бросает их на столешницу и поворачивается ко мне.
Приближаясь ко мне, он мягко говорит:
— Прерывать меня – это первое, за что ты окажешься у меня на коленях, красавица. Нахальство – второе. — Кейдж смотрит на мой рот и облизывает губы.
Вы можете упасть в обморок при этом стоя прямо на ногах?
В равной степени встревоженная и возбуждённая, я отступаю назад, пока мой зад не упирается в кухонный стол. Затем я стою там, широко раскрыв глаза. Кейдж подходит всё ближе и ближе, пока мы не оказываемся нос к носу, и я уже смотрю ему в глаза.