Через несколько минут, снова осмотревшись, Маркус вдруг заметил Изабель Камерон — она стояла на верхней ступеньке лестницы, ведущей в бальный зал, а рядом с ней стоял ее отец. И тотчас же сердце Маркуса гулко забилось, он смотрел на свою невесту, не в силах отвести взгляд.
Изабель была в синем шелковом платье, выгодно оттенявшем яркий цвет глаз, и у ног ее плескался отделанный кружевами шлейф. Вырез платья был довольно низким, а жемчужная заколка между грудями привлекала внимание к соблазнительным округлостям, выступавшим из корсажа. Ее иссиня-черные волосы придерживали у висков жемчужные же гребни, и густые локоны свободно ниспадали на плечи и на спину.
— Полегче, Маркус, — с улыбкой сказал Блейк. — Ты сейчас похож на изголодавшегося волка, заметившего добычу. Не хочешь же ты напугать девушку?..
Тут Изабель — она уже спускалась в зал — наконец-то увидела Маркуса и улыбнулась ему. И сердце его забилось еще быстрее, так что казалось, вот-вот выскочит из груди.
Когда же Изабель, сопровождаемая отцом, направилась к Маркусу, он вдруг заметил молоденьких девушку и юношу, шедших следом за ней. Вне всякого сомнения, это были ее младшие брат и сестра, двойняшки Эмбер и Энтони. Им было лет тринадцать-четырнадцать, и оба были светловолосые и голубоглазые. Двойняшки с любопытством рассматривали людей, заполнивших бальный зал Беннингов. Судя по всему, это был их первый в жизни бал, — а разрешили им здесь присутствовать только по случаю обручения старшей сестры.
Тут семейство Камерон наконец приблизилось к Маркусу и его спутнику, и Эдвард проговорил:
— Добрый вечер, джентльмены.
Маркус с трудом отвел глаза от Изабель.
— Добрый вечер, лорд Молверн, — ответил он, коротко кивнув.
А Камерон тут же вновь заговорил:
— Все должно идти по плану. Всем известно, что Шарлотта Беннинг — ближайшая подруга Изабель. Но, как вы уже, наверное, догадались, Гарольд Беннинг ужасно любит внимание, так что с этим придётся смириться. Вы меня понимаете?
— Да, конечно, — кивнул Маркус. Ему показалось, что он уловил насмешку в интонациях Камерона. Во всяком случае, было очевидно: граф не очень-то высокого мнения о мистере Беннинге.
Тут Изабель представила ему Эмбер и Энтони, и двойняшки вежливо поприветствовали Маркуса. Правда, Эмбер то и дело покусывала губы и постоянно озиралась, а Энтони едва заметно хмурился, казалось, эти двое чувствовали себя в зале ужасно неуютно — как золотые рыбки, выброшенные из аквариума на персидский ковер.
Искренне посочувствовав двойняшкам, Маркус взглянул на них с улыбкой и проговорил:
— А вы знаете, что тут в саду есть пагода в китайском стиле? Говорят, она четырехъярусная, причем — точная копия настоящей. Китайцы используют эти строения в качестве храмов.
Энтони тут же оживился и, взглянув на старшую сестру, спросил:
— Иззи, а нам можно посмотреть ее?
— Да, Иззи, пожалуйста… — присоединилась Эмбер к просьбе брата.
— Прекрасная мысль, — кивнула Изабель. — Что ж, милые, идите.
Двойняшки улыбнулись Маркусу и бросились к ближайшему французскому окну, выходившему в сад.
— Как легко вы завоевали их благосклонность, мистер Хоксли, — с улыбкой заметила Изабель.
— Потому что понимаю: им тут не очень-то уютно. На свежем воздухе — гораздо приятнее.
Изабель взглянула на него с некоторым удивлением.
— Как странно… — пробормотала она. Потом вдруг спросила: — А вам тоже нравится на свежем воздухе?
— Да, конечно. Но больше всего я люблю верховые прогулки в парке.
Изабель склонила голову к плечу и внимательно посмотрела на него.
— Знаете, мне кажется, я прекрасно представляю вас скачущим во весь опор.
Маркус судорожно сглотнул, при этих словах невесты перед его мысленным взором возникли необычайно эротические картины.
— Не желаете ли бокал шампанского? — спросил он, чтобы сменить тему.
— Да, мистер Хоксли. — Она шагнула к Маркусу, предоставив своему отцу и Блейку продолжать беседу.
— Зовите меня по имени, — сказал он. — Вы же не забыли, как меня зовут?
— Нет, разумеется. Но не здесь же… — добавила Изабель, смутившись.
Маркус невольно рассмеялся и, понизив голос, сказал:
— Для женщины, упорно стремившейся погубить свою репутацию, вы сейчас ведете себя довольно странно. Вам так не кажется?
Изабель потупилась и прошептала:
— Но теперь ведь все изменилось, и мы должны играть роль благовоспитанной пары…
«Ах, вот как?» — подумал Маркус, ему очень не понравились слова «играть роль», однако он промолчал. Они подошли к столу с напитками и закусками, и тут Маркус вдруг увидел картины, висевшие на одной из стен. Полотна эти совершенно не сочетались с безвкусным «китайским» убранством зала, и казалось, что стена эта сверкала чудесными ослепительными красками. Здесь были прекрасные портреты кисти сэра Джошуа Рейнольдса и Джона Хоппнера. Имелись также картины Джеймса Уорда, Джорджа Стаббса и многие шедевры голландских и фламандских мастеров. Кое-где висели и акварельные пейзажи отличного качества. Маркус только сейчас все это заметил, поскольку хозяева украсили картинами только одну из стен бального зала. И, тем не менее, это была изумительная коллекция — у Маркуса даже голова закружилась, когда он увидел эти замечательные произведения искусства.
— Вижу, вы любуетесь коллекцией мистера Беннинга, — сказала Изабель.
— Никогда бы не подумал, что этот человек — любитель искусства, — ответил Маркус, по-прежнему глядя на картины.
Изабель тихонько рассмеялась:
— А он вовсе не любитель… Шарлотта говорила мне, что он покупает картины только для того, чтобы считаться высокообразованным светским человеком. А если бы он действительно являлся любителем искусства, то повесил бы картины не здесь, в бальном зале, а в своем кабинете или библиотеке, чтобы постоянно ими любоваться. Но мистер Беннинг хочет только одного — чтобы гости завидовали ему.
— Как глупо, — пробормотал Маркус. — Им следовало бы висеть в музее и радовать всех.
Изабель взглянула на него с удивлением:
— А вы разве не покупаете произведения искусства ради собственного удовольствия? И разве не скрываете их от всех остальных любителей живописи?
Маркус наконец-то отвернулся от стены.
— Не совсем так, — ответил он, немного помолчав. — Я часто передаю свои сокровища музеям на какое-то время. И получаю огромное удовольствие от того, что могу показать их тем, у кого иначе не было бы возможности увидеть подлинные шедевры.
— Вы меня удивляете, мистер Хоксли, — произнесла Изабель. — Знаете, я довольно часто посещаю музеи. Но я даже не подозревала, что удовольствием видеть подлинное искусство я, должно быть, обязана вам и другим, таким же щедрым коллекционерам.