Читать интересную книгу Запретная правда о Великой Отечественной. Нет блага на войне! - Марк Солонин

К востоку от Збруча появилась «суверенная» советская Украина, вскорости включенная в состав СССР. Политические игры с партийно-коммунистической «украинизацией» 20-х годов быстро закончились («игроки», равно как и их политические оппоненты и союзники были почти поголовно расстреляны в эпоху Большого Террора), и на советскую Украину обрушились все бедствия, все «казни египетские» сталинской тирании, включая рукотворный голод 32–33 гг., жертвами которого стали миллионы украинцев. На Волыни и в Галичине, т. е. в «польской Украине», складывалась значительно более сложная и неоднозначная ситуация.

Об обязательстве предоставить украинцам права широкой автономии власти 2-й Речи Посполитой быстро забыли; с другой стороны, формально-юридически все национальные меньшинства в Польше (т. е. прежде всего украинцы и евреи) обладали равным с поляками правами, украинцы были и в составе депутатов Сейма (парламента), и в органах местной власти, и в офицерском составе польской армии. В то же время проводилась вполне осознанная политика «полонизации» — сокращалось число украинских школ, закрывались украинские газеты и издательства. На Волынь из центральной Польши переселяли т. и. «осадников», которым отдавали лучшие земли (по версии современных украинских историков — с целью изменить национальный состав населения в пользу поляков; по версии же польских авторов, имело место всего лишь возвращение поляков на земли отцов и дедов, конфискованные царским правительством после поражения польского восстания 1863 года). Наконец, самое большое напряжение создавали незафиксированные ни в одном своде законов, но, увы, ставшие «именем нарицательным», польская спесь и польский гонор. Нетрудно догадаться, как разгорелись эти недостойные чувства в новообретенном польском государстве, которое спешило «взять реванш» за два столетия поражений и национального унижения.

В целом приходится констатировать, что руководство 2-й Речи Посполитой (приведшее страну прямиком к катастрофе сентября 1939 г.) вело национальную политику самым глупым образом, какой только можно придумать: польский национальный гнет был достаточно силен для того, чтобы его нельзя было не заметить, но совершенно недостаточен для того, чтобы (по примеру товарища Сталина) задавить всякую возможность сопротивления. Что и возымело свои, вполне предсказуемые, последствия.

Горечь поражения особенно остро переживалась украинцами Галичины, которым из привилегированного (в условиях бывшей Австро-Венгрии) меньшинства пришлось превратиться в объект неприкрытого давления со стороны польских властей. Руководители и активисты разгромленной ЗУНР переместились в весьма близкую (в Вену и Прагу) эмиграцию, и уже в сентябре 1920 году возникает «Украинская военная организация» (УВО), во главе которой стал полковник легиона Сичовых стрельцов Ев ген Коновалец (внук униатского священника). Название организации вполне откровенно говорило о предполагаемых методах борьбы за восстановление украинской государственности. Впрочем, в начале 20-х годов резко негативное отношение к либерально-демократическим идеям стало общеевропейской (а не только западно-украинской) тенденцией. Под влиянием «новостей с Востока» (т. е. из сталинского СССР) быстро теряли былой авторитет и столь распространенные ранее лево-социалистические взгляды. Образовавшийся вакуум требовал заполнения. Для галичанских экстремистов ядром идейной консолидации стал «интегральный национализм» Дмитрия Донцова.

Этот человек родился в Мелитополе, в русской семье, рано осиротел, жил и учился в Петрограде, Вене, Львове, Берлине, был лично знаком с Петлюрой, работал в прогерманском правительстве гетмана Скоропадского в Киеве. Он пришел в мир как Митька Шелкоперов, но поскольку заниматься публицистикой с такой фамилией решительно невозможно, будущий кумир украинских националистов взял себе псевдоним «Донцов». Первые «антимоскальские» статьи были опубликованы им еще в 1913 г., а в 1926 г. вышел в свет фундаментальный труд Д. Донцова «Национализм». На этой книге было воспитано два поколения украинских националистов (а на излете президентства Ющенко изучение «Национализма» Донцова даже включили в вузовские программы).

Интеграл — это объединение, соединение, суммирование. В данном случае это слово было, по сути дела, «калькой», синоним того же понятия («связка», «пучок»), которое в итальянском языке легло в основу термина «фашизм» (с работами Муссолини Д. Донцов был не просто знаком, но и перевел «Dottrina del Fascismo» на украинский язык). Донцов связал воедино две, на первый взгляд, не очевидно связанные вещи. Во-первых, идущие еще из 19 века ницшеанские идеи, культ «сильной личности», для которой не существует ни закона, ни морали. Этот посыл мог быть истолкован и как оправдание крайнего эгоизма и гедонизма, но Донцов соединяет его с идеей Нации, превращаемой в абсолютную ценность. Нация выше человека, выше партий, выше классов, при этом воля нации реализуется через активные действия охваченного фанатическим порывом меньшинства, освободившегося от «мещанских ограничений» морали и права. Эти положения Донцов декларировал предельно жестко и с удивительной откровенностью:

«Національний фанатизм, це зброя (оружие) сильних народів, якою докопуються (вершатся) великі вчинки (деяния)… Фанатик визнає (признает) свою правду за об явлену (единственно верную), загальну (всеобщую), яка має бути (должна быть) прийнята іншими. Звідси (отсюда) його агресивність і нетерпимість до інших поглядів (взглядов)… Будьте напасниками і здобувцями (агрессорами и захватчиками), поки не зможете бути володарями і посідачами (властителями и владельцами). Воля життя є однозначна з жадобою панування… Суть життя— це посідати і панувати (владеть и господствовать); суть — боротьба за перевагу (превосходство), за зріст (рост) і поширення, за могутність, бо жага могутності, це власне жага життя (ибо жажда могущество и является, по сути дела, жаждой жизни)… Людський рід, хоч і отарна (стадной) порода, все ж таКи завжди був і тепер лишається (всегда был и теперь остается) ще хижацькою (хищной) породою… Закон природи є право сили, експансія — не тільки самоутвердження власної (своей) волі до життя, а й заперечення її (отрицание, неприятие её) в інших… Воля життя і воля влади (стремление к власти) перемінюються в волю війни… Воля війни між націями вічна. Вічна є війна… Природа та історія не знають рас агресивних і неагресивних, лише (а только) раси сильні і слабкі. Раси сильні — визволяються, коли вони підбиті (ослабли), і розширюються коштом (за счет) слабших, коли є вільні…».

И так далее. На сотнях страниц идет бесконечная вариация на тему: «Человек человеку — волк», причем этот тезис перенесен на уровень межгосударственных и межнациональных отношений и возведен в ранг Абсолютной Истины. Без тени смущения Донцов называет в качестве основных «вимог чинного націоналізму» (требований активного, действенного национализма) «романтизм, догматизм, ілюзіонізм, фанатизм і «аморальність». Да, слово «аморальность» поставлено им в кавычки, но, как видно хотя бы из приведенных выше высказываний, кавычками Донцов хотел лишь усилить выражение своего презрения к «слабакам», которые ищут себе жалкое утешение в нормах общепринятой морали.

Идеи Донцова легли в воспаленное сознание галичанских националистов, как патроны в обойму. Да, кстати, при вступлении в ОУН новообращенный приносил клятву верности, положив руку не на Евангелие, не на распятие, не на Устав организации, не на Конституцию будущей суверенной Украины, не на горсть родной земли, а на… револьвер! В январе — феврале 1929 г. в Вене состоялся учредительный Съезд (1-й Великий Сбор, ряд авторов использует термин «1-й Конгресс»), на котором была создана Организация украинских националистов (ОУН). Во главе ОУН стал все тот же Евген Коновалец (УВО еще некоторое время просуществовала в неофициальном статусе «вооруженного крыла» движения). В обращении Съезда к украинскому народу, в частности, было сказано:

«…Повнеусунення (полное устранение, изгнание) всіх займанців (захватчиков) з українських земель, що наступить в бігу національної революції, відкриє можливості для широкого розвитку Української Нації в межах власної держави (в границах собственного государства)… У своїй зовнішньо-політичній чинності (внешнеполитической деятельности) Українська Держава стремітиме до осягнення меж (установления границ), що охоплюють (которые охватывают) всі українські етнографічні терени… Лиш національна диктатура, витворена в ході національної революції, зможе забеспечити внутрішню силу Української Нації…».

Для того чтобы по достоинству оценить, что именно пообещали будущие творцы «национальной диктатуры», каких «займанців» вознамерились они «полностью устранить с украинской земли», следует принять во внимание, что под «украинскими этнографическими землями» лидеры ОУН понимали не только всю без изъятия территорию сегодняшней Украины (с Крымом, Одессой и Донбассом), но и Перемышль, Холм, часть Люблинского воеводства в Польше, Брест и Пинск в Белоруссии, Курск, Воронеж, Таганрог, Ставрополь, Краснодар в России. В некоторых официальных заявлениях границы описывались совсем просто: «от Дуная и Карпат до Каспия».