поговорить с ним. Копы всегда знают больше и видят дело под другими углами… Бетти…
– Да?
– Возвращайся скорей. Нам с малышом тебя не хватает.
– Ладно. Пока, безвагинопартнер! – сказала я и отсоединилась, оставив его гадать над смыслом последнего слова.
4
Копа, который свидетельствовал на суде Лотты Вотерс, звали Билли Ковальски. Сеть полицейского управления Сиэтла была защищена относительно неплохо, и мне потребовался почти час, чтобы добраться до его личного дела. Беднягу уволили вскоре после судебного разбирательства из-за крайне неблагоприятного частного определения, вынесенного в его адрес. Страница Билли на Фейсбуке полнилась горькими жалобами на начальство, давшее ему пинка под зад после многих лет безупречной службы. Судя по комментариям, он крепко выпивал, зависая по старой привычке в одном из местных баров, куда заходили пропустить стаканчик-другой его бывшие коллеги.
Как учил меня Мики, в каждом квартальном баре с более-менее постоянной клиентурой есть свой «отшибной», то есть сидящий на отшибе персонаж, который до смерти надоел остальным, потому что всегда говорит об одном и том же, преимущественно – о том, как его обидели, обошли, обманули и довели до ручки. Обычно это какой-нибудь безработный пожилой бедолага, живущий на мизерное пособие и проводящий большую часть дня в дальнем конце барной стойки, где он кажется такой же неизменной деталью интерьера, как музыкальный автомат или выцветшие фотографии на стене. Табурет рядом с ним непременно свободен, поскольку никому из завсегдатаев не хочется в очередной раз выслушивать знакомую до последнего слова историю, то и дело перемежаемую просьбами угостить рассказчика стаканчиком-другим.
– Для таких, как мы, Бетти, этот табурет – настоящий подарок судьбы, – говорил Мики. – Смело присаживайся туда и слушай, слушай, слушай… «Отшибных» не надо подгонять: они сами с удовольствием расскажут тебе все тамошние секреты. Только не забывай вовремя заливать в них высокооктановое горючее: виски, ром или водку – в зависимости от места…
Отставной детектив Билли Ковальски был как раз таким «отшибным» – я определила это с первого взгляда, едва войдя в помещение. По данным личного дела ему шел всего пятьдесят шестой год, но внешне этот красавец-коп выглядел примерно на семьдесят: расплывшаяся фигура, бульдожьи щеки, седые нестриженые космы и коричневатая, словно сочащаяся бурбоном, картофелина носа. На мою удачу, в этот вечерний час у стойки толпилось довольно много народу. Пустовало лишь место рядом с Билли, на которое я как случайная посетительница, незнакомая со здешними особенностями, могла присесть, не вызывая ничьих подозрений.
– Здесь свободно?
– Садись… – равнодушно кивнул Ковальски и, едва посмотрев на меня, снова уставился на стоящую перед ним пустую бутылку, как будто надеялся силою взгляда вырастить там новую пивную культуру.
Взгромоздившись на табурет, я подозвала бармена.
– Пива, пожалуйста…
Ждать пришлось долго: этот конец стойки явно страдал здесь от недостатка внимания.
– Тут всегда так?
Ковальский покосился на меня; пока он был разочаровывающе немногословен – не характерно для «отшибного».
– Как «так», мисс?
Я беспечно пожала плечами:
– Так людно. Так шумно. Так долго не несут…
Он хмыкнул:
– Пожалуй, что да. Вы вообще в курсе, что это за шалман?
– Откуда мне знать? Я здесь проездом. Мой отель недалеко. Зашла по дороге. А что, нельзя?
– Проездом откуда куда?
– Из Европы в Европу, – улыбнулась я. – Командировка. Завтра улетаю.
– Понятно… – Билли покрутил в руках свою бутылку. – Это бар для полицейских, мисс. Чужие сюда редко заходят.
– Что вы говорите… – я с интересом осмотрела зал. – Надо же так точно попасть! А еще говорят, что нет судьбы. Мой папаша служил в полиции. Выперли на пенсию в этом году. Теперь не знает, куда себя деть… А вы, значит, тоже коп?
Ковальский печально покачал головой:
– Уже нет.
– Как мой отец? Знаете, вы очень его напоминаете… Позволите вас угостить? Пожалуйста! Не беспокойтесь, это пойдет за счет фирмы. Я достаточно наработалась на них за эту неделю… Бармен! Добавьте еще два пива!
Бармен поставил перед нами бутылки.
– Берегитесь, мисс, – сказал он. – Билли любого до смерти заговорит.
– Занимайся своим делом, парень, – мрачно парировал мой сосед. – Билли – это я, мисс. Будем знакомы и спасибо за выпивку.
– А меня зовут Рита! – жизнерадостно сообщила я. – Ваше здоровье, Билли! Значит, вы на пенсии, как и мой старик? Тут тоже гонят с работы по возрасту?
– По возрасту… – он тяжело вздохнул. – И не только по возрасту. Иной человек отдает городу все, что может. Служит верой и правдой двадцать шесть лет. Двадцать шесть лет, мисс. И все вокруг ему говорят: знай, дружище, мы за тебя в огонь и в воду. Говорят партнеры, говорят начальники, говорят сослуживцы – все, кого вы видите в этом чертовом шалмане. Но потом, когда доходит до дела… Когда даже не надо ни в огонь, ни в воду, а просто заступиться… Просто защитить друга-товарища… Нет никого! Никого, мисс… Понимаю, вы не поверите, но в этом шалмане нет ни одного человека. Ни одного! Да-да, он только кажется шумным и полным людей. На самом же деле он пуст. Только мы с вами, и больше никого.
Ковальски подхватил бутылку и одним махом влил в себя все ее содержимое. Я сочувственно покачала головой.
– Знаете, Билли, мне почему-то кажется, что одним пивом такое не запить. Бармен!
Пять минут спустя он уже изливал мне душу – в подробностях и в лицах, хотя и без имен. Но имена я знала и без него. В полицейский участок, где служил детектив Билли Ковальски, пришла информация о женщине, которая ищет наемного убийцу, чтобы избавиться от мужа. В таких случаях заказчице подсылали под видом хитмана опытного копа, который скрытно записывал разговоры, собирал улики и, дождавшись передачи денег, арестовывал преступницу. Вышло так, что это довольно простое задание взял на себя Ковальски; в тот момент он как раз триумфально завершил другое довольно запутанное дело и рассматривал необременительную игру с кровожадной мадам как вид отдыха после тяжелой работы.
Операция действительно выглядела элементарной. Заказчица – Билли обозначил ее очень понятным мне словом «Пучеглазка» – особо не осторожничала, выражалась напрямую, не прибегая к намекам, и даже настаивала на выборе способа убийства. Детектив охотно включился в переговоры, зная, что каждая произнесенная женщиной фраза топит ее все глубже, – хотя улик и без того уже было собрано на несколько обвинительных приговоров. Услышав, что заказ определенного способа будет стоить дороже, Пучеглазка ничуть не смутилась. Она желала, чтобы муж непременно умер в мучениях, и готова была заплатить тем больше, чем страшнее получились бы смертные муки несчастной жертвы.
– Поверьте, мисс, – говорил Билли, уставив в стойку налитые кровью глаза, – за четверть века работы в отделе убийств я видывал всяких мерзавцев, но такая законченная стерва попалась мне впервые. Составленный ею план включал похищение и пытки. Мужа предполагалось подвесить за руки, прижечь раскаленным железом, отрезать все, что можно отрезать у мужчины, а затем вскрыть живот, выпустить кишки и ждать, пока