— Она топнула ногой, и пустыня сама нас выбросила обратно на школьный двор, — взялся прояснить детали Сатус, отходя от входа и приближаясь к друзьям.
— Думаю, этому предшествовало что-то еще, — задумчиво проговорил Кан, поднимаясь и равняясь с принцем. И что-то такое проскользнуло между этими двумя, что в другой ситуации и при других её участниках, я бы назвала… соперничеством. — Что ты сделал?
— Ничего, — рыкнул в ответ Тай, не отводя взгляда от вроде как друга, хотя теперь я начала очень сильно сомневаться в расстановке ролей.
А что если и Мира, и Сократ были неправы?
А что если ошибались не только они, но и вообще все?
— Думаю, он её разозлил, — подал голос Инсар и этим словно разводя двух демонов по разным углам. Не то, чтобы они тут же разошлись, но прожигать друг друга взглядами перестали.
— Угрозами… или чем-то, более неочевидным, — продолжил развивать свою мысль Тиес.
Сатус отвернулся, но я в полной мере смогла оценить его взбешенное лицо, на котором проступили желваки.
— Думаю, процедуру придется повторить, — со зловещим предвкушением грядущего, заявил светловолосый демон. — Иначе мы останемся тут навсегда.
Помолчав, он добавил:
— Выбора нет, Тай, либо ты… либо один из нас.
Повисло молчание. Не знаю, о чем размышляли демоны, глядя кто куда. Я же думала о том, что ни один из них не поинтересовался моим мнением и даже не попытался посоветоваться. Я для них была не более, чем вещь, стоящая в углу и дожидающаяся своего часа, чтобы воспользоваться.
Да, именно так они и видели меня — тем, чем можно воспользоваться. Не более, чем инструментом для достижения цели. Мнением молотка ведь никто не интересуется, да и о пожеланиях гвоздя мало, кто думает. Вот и я — слишком ничтожная в их глазах, чтобы меня замечать.
И это почему-то ранило.
Движение Сатуса заставило повернуться к нему в защитном инстинкте. Первый его шаг был осторожным, как будто бы сделанным через силу. А три последующих такими стремительными, что я едва успела заметить движение.
Отпрянула — и тут же оказалась прижатой к неровной, шершавой, местами болезненно-колючей стене пещеры, без единой возможности вырваться. Да что там вырваться, демон не оставил мне пространства, даже чтобы дышать.
— Так надо, — быстро и резко выдохнул Сатус.
А после его прохладная ладонь с осторожностью, граничащей с нерешительностью, коснулась моей щеки, накрывая её. Медленно, как будто он сам боялся этого, демон начал склоняться ниже. А я не могла оторвать взгляда от его глаз, которые глядели на меня словно завороженные. И в этом взгляде было столько глубины, что я почувствовала себя тонущей в них.
— Не надо, — с трудом пролепетала я, чувствуя, как меня затягивает в темноту, где что-то, что было злым и жестоким по самой своей природе, собиралось сдернуть покровы и показать свой истинный облик.
Несмотря на мои просьбы, демон не остановился. Его глаза наполнились свирепостью и опустились ниже, пальцы медленно прикоснулись к нижней губе, отчего сердце, еще раньше сбившееся с ритма, замерло, цепенея.
— Пожалуйста, — едва слышный шепот сорвался с прикрытых его большим пальцем губ.
Но он меня уже не слышал. Другая рука, до этого преграждавшая мне путь к отступлению, соскользнула со стены на талию, вцепляясь в тело с той страшной силой, которая способна ломать кости и выворачивать суставы одним лишь движением. Ощущая, как он с непреклонностью бешенного зверя сжимает меня, то ли желая переломить пополам, то ли желая убедиться, что внутри я мягкая, теплая, живая, из плоти и крови, я начала задыхаться.
Стон разнесся по пещере и только спустя несколько долгих мгновений я поняла, что это мой стон.
— Ты должна быть сильной, — хриплый срывающийся шепот, словно принцу тоже не хватало воздуха, прозвучал рядом с ухом. — Иначе ты не выдержишь… меня.
Я попыталась упереться руками ему в грудь и ощутила, как мощно и сильно бьется его сердце под моими дрожащими пальцами.
А лицо демона было уже у моего лица, так близко, что я могла бы сосчитать его ресницы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Короткий момент передышки и обжигающе-горячие губы коснулись моих, накрывая их, сперва осторожно, нерешительно, а после впиваясь с голодной яростью.
В тот же момент земля под ногами дрогнула и затряслась, словно в эпилептическом припадке. И тряслась с каждым ударом все сильнее и сильнее, набирая обороты, готовясь к чему-то…
«Чем-то» оказался скачок, который я ощутила всем телом, так же явственно, как я ощущала тело Сатуса, каменное, застывшее, прижимающееся ко мне. Перемещение таким, словно мы не просто прыгнули из одного пространства в другое, а в терпящим крушение самолете врезались в землю…
Сознание я не теряла, но открыть глаза решилась лишь тогда, когда тело перестало сотрясаться в такт дрожащему миру. Бессмысленный взгляд уткнулся в потолок, состоящий из старых, потемневших от времени балок, которые подпирали другие, такие же древние и упирающиеся в пол. Первое время потолок кружился, словно в танце, а после стал замедляться, пока не замер, остановив карусель перед моим взором.
— Кажется, она пришла в себя, — раздалось откуда-то сбоку.
Переместив взгляд и сморгнув легкий белесый туман, я рассмотрела стоящего в позе непоколебимого воина Кана, который пристально глядел куда-то поверх моей головы.
— Можешь уже отпустить её, — низким голосом прогудел Ферай и если бы я не подозревала у себя сотрясение мозга, а заодно и менингит вместе с пережитым по вине Сатуса инсультом, то решила бы, что помимо требовательности, на лице демона отразилось и ярое желание затеять ссору.
Пошевелив шеей, я подняла лицо и едва не стукнулась лбом о подбородок Сатуса.
— Для эмпузы ты поразительно хилая, — заявил он с раздражением, быстро убирая свою черепушку с пути хаотично-непредсказуемого движения моей.
— А ты — сволочь, — ответила я любезностью на любезность, за что удостоилась не только гневного взгляда, но и скрипа зубами. Если так пойдет, то еще немного пообщается со мной — и сотрет зубы в пыль.
Попыталась выпрямиться, избавляясь от неудобной позы, и поняла, что сижу на руках у принца. Голова болит, руки дрожат, а губы горят, словно их кипятком ошпарили.
— Зачем надо было целовать!? — громко возмутилась я, негодующе завозившись.
— У меня не было выбора, — холодно заявил демон, не расцепляя рук и не позволяя мне встать. Наоборот, мышцы его вновь напряглись, налились силой, не позволяя отвоевать и сантиметра свободы. А бороться с ним — все равно, что пинать гризли. Шансов на победу минимум, шансов лишиться головы — максимум.
Рывок, и он роняет меня на спину, падая сверху и продолжая удерживать в кольце своих рук. Я всем телом ощущаю тепло его объятий и ровное дыхание. Казалось, удерживать меня, рвущуюся изо всех сил, стоило ему стольких же усилий, сколько требовалось, чтобы удержать испуганную муху в кулаке.
— А у меня теперь губы болят! — заявила я с претензией, ощущая, как от неловкости ситуации начинают гореть щеки.
— Я вижу, — нахмурился демон и склонился ниже, чтобы рассмотреть указанную область моего лица. — Они немного… покраснели.
— Что? — я вновь дернулась, пытаясь приподняться, но его руки тут же вернулись меня обратно, сильнее вдавливая в подушки.
— Такова особенность демонов, — медленно, словно растягивая этот момент, проговорил принц. — Мало, кто способен нас выдержать. А у человека так и вовсе нет никаких шансов.
— Именно поэтому, если верить слухам, ты меняешь подружек чаще, чем восходит солнце? — решила я выпустить колючие иголки.
— Не настолько часто, — спокойно ответил демон.
— Серьезно? — не поверила я, выгибая бровь.
— Ну, хотя бы иногда нужно отдыхать, — пожал плечами демон.
— Давайте отвлечемся от насыщенной личной жизни Тая, — скупо усмехнувшись, оборвал наш диалог Кан. — И поговорим о действительно важных проблемах.
— Поддерживаю, — зазвучал другой знакомый голос и из-за спины Сатуса появился Инсар Тиес, рядом с которым стоял Шейн Джеро. — Её реакция навевает подозрения, что она все-таки не эмпуза. Слишком уж девчонка хрупкая, как стеклянная статуэтка. Того и гляди, разобьется. А раз она не эмпуза, то кто она?