— Милсдарь Герой, идти надыть! — вдруг подал голос Охрютка, и Лёха чуть не выписал ему леща.
— Слышь, бля, умолкни, — выдавил он, всё глазея на стайки куриц.
И всё-таки крестьянин был прав, нужно было спешить в Широкие Ручьи, пока армия нежити не набрала силу. Пока не стало слишком поздно и эманации зла не пропитали весь мир. Лёха вздохнул и понуро зашагал вслед за Охрюткой, но едва он повернулся, из курятника донеслось яростное хлопанье крыльев, кудахтанье и чей-то сдавленный вопль.
Лёха повернулся и увидел, как навстречу ему вприпрыжку летит Петрович, а за ним гонится какой-то поварёнок с топором.
— Хозяин!
— Петушара, бля! — радостно воскликнул Герой, мгновенно набычился и двинулся с кулаками на поварёнка.
Петрович стоил того, чтоб его защитить.
Глава 21. Равновесие Нарушено
В месте, которого никогда не существовало, происходили события, которых никогда не могло быть. Совет Девяти обитал вне пространства и времени, и каждый раз, когда Богине приходилось иметь с ними дело напрямую, у неё возникало странное ощущение иллюзорности и нереальности происходящего. Будто это всё происходит во сне, хотя Владычица Мультивселенной никогда не спала и снов не видела.
Они материализовались внезапно, как и всегда застав её врасплох, в один из самых постыдных моментов для Босоногой Богини. Она примеряла туфельки. Туфельки, разумеется, сразу развоплощались, едва касаясь босых пяточек, но хотя бы одно мгновение полюбоваться она могла. Ну и залюбовавшись, присутствие вневременных сущностей из параллельных измерений она почувствовала не сразу, а как только почувствовала — моментально дезинтегрировала все улики и вскочила, вытянувшись по струнке.
Совет Девяти редко удостаивал кого-то визитами, предпочитая отправлять послания из иных миров. А чтобы пришли все и сразу — такое было впервые.
— Ч-чем могу служить? — робко пробормотала Древняя Властительница Мультивселенной, чувствуя, как иррациональный страх поднимается где-то в глубинах божественного сверхсознания.
Девять высоких фигур выстроились полукругом. Они выглядели как серые мерцающие силуэты, но Богиня не знала, настоящий это облик или одна из выбранных проекций. Они заговорили синхронно.
— Равновесие нарушено. Зло набирает силу.
Голоса звучали одновременно со всех сторон, эхом отражаясь друг от друга.
— Г-герой уже в пути, — ответила девочка, чётко понимая, что сама не верит в успех Героя.
— Ты избрала не того, — произнёс Второй.
— Я посмотрел 14000625 вариантов будущего, — произнёс Первый.
— И с-сколько победных? — посмела спросить Богиня.
— Один.
Владычица Мультивселенной опешила на мгновение.
— Может, отправить ещё одного Героя? — спросила она, надеясь на чудо.
— Запрещено, — произнёс Третий.
— Нарушение Равновесия, — хором сказали все девять.
— А могу я сама…
— Прямое вмешательство запрещено.
— Нарушение равновесия, знаю, — буркнула девочка.
Она любила свою подопечную Мультивселенную. Да и наблюдать за триумфальным возвращением Наномагнитного Падишаха не хотелось, ведь он снова погрузит весь мир во тьму, как пару миллионов лет назад. В прошлый раз после него на одни только звёзды ушло столько энергии, что и подумать страшно. А теперь только Лёха стоял на страже добра, с одним единственным шансом превозмочь и победить. Дурацкие правила. Дурацкий Совет.
Герой тем временем выручал своего питомца из цепких лап местных кулинаров. Лёху даже немного радовала возможность кому-нибудь наподдать, а сейчас обстоятельства сложились так, что и противник был слаб, и дрался Лёха за правое дело. Поварёнок хоть и держал в руке топор, но применить его в драке явно боялся. Поэтому Лёха играючи выбил оружие у него из руки и схватил юного кулинара за ухо.
Петрович же хлопал крыльями и скакал вокруг, подбадривая хозяина.
— Так ему, убийце! — кудахтал он, на всякий случай держась подальше от топора.
— Слышь, малой, — прогундосил Герой, выкручивая ухо ещё сильнее, да так, что поварёнок заскрёб ногтями по его руке. — Ты чё, бля.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ай! Пустите! — завопил парнишка, пытаясь хоть как-то расцепить Лёхины пальцы и ослабить хватку.
Но рука Паладина крепка.
— За что петушару убить хотел, — на полном серьёзе спросил Лёха.
— Так на суп! Ай! Пустите! Я стражу позову!
Солдаты равнодушно поглядели на эту сцену и вернулись к своим делам. Лёху они теперь знали. Охрютка снова мял свою несчастную шапку и боялся заговорить, но всё-таки осмелился.
— Милсдарь Герой, вы энто, пустите его… — робко попросил он.
Лёха на мгновение ослабил хват.
— Он, бля, петушару моего зарубить хотел, — пояснил Лёха.
— Да-да, точно! Убийца! — трусливо подпевал Петрович из-за его спины.
— Так не со зла же, а на еду… — тихо добавил крестьянин, и Лёха вспомнил, как сам намеревался всего пару дней назад петуха сожрать.
Косяка в этом он не чувствовал, но это было до того, как Петрович спас их всех от Чёрного Приспешника.
Лёха почесал затылок, усиленно активируя мыслительные способности.
— Так, бля. Ща разберёмся. Петрович, ты ему говорил, что ты говорящий?
Петрович на всякий случай отступил на пару шагов.
— Ничего не успел! Я с местными цыпочками сидел, общался, а он как зайдёт! Как за горло схватит! Я кое-как вырвался! Дай ему по роже, Лёха! — заголосил петух.
— Тихо, бля, угомонись. Не успел, значит, сказать, так?
— Да! Ай! Больно! — верещал парнишка.
— Значит, по незнанке сунулся. По незнанке с любым бывает, бля, — логика Героя поражала безупречностью. — Значит, и косяка за тобой нет. Шурши отсюда, бля.
Он выпустил багровое ухо поварёнка из цепких пальцев, и тот мгновенно умчался куда-то в глубину крепости. Топор так и остался лежать в пыли, и Охрютка мигом подобрал бесхозный инвентарь.
— В хозяйстве сгодится, — пробормотал он, внимательно наблюдая за реакцией Лёхи.
Тот никак не отреагировал, и крестьянин проворно сунул новый топор за пояс.
Дальше пошли втроём. И чем дальше они отходили от крепости Ледовласого, тем больше смелел Охрютка. Само собой, Герой по-прежнему внушал ему сверхъестественный ужас, но мужик уже не срывал с себя шапку каждый раз, когда пытался заговорить, и даже перестал мелко дрожать.
Отправились другой дорогой, по центральным улицам, и Лёха с нескрываемым любопытством рассматривал горожан, снующих туда-сюда по делам. Почему-то ему вспомнился родной городок, где точно так же люди не обращали на тебя внимания, спеша по каким-то несомненно важным делам, где в тенистых парках среди зарослей акации он с пацанами любил попить пивка, где ночью из чужого микрорайона можно было внезапно уехать на скорой, а менты никогда не уходили дальше центральной площади.
Этот город был точно таким же, и Лёха почувствовал себя как рыба в воде, пусть даже вместо ментов здесь были стражники в доспехах, а вместо автомобилей — гужевые повозки. Суть не менялась. Лёха вдруг ощутил, что ему жаль покидать этот город, и совсем не хочется идти куда-то в колхоз драться с ожившими трупами.
Но он понимал, что Избранный Герой никак не может оставаться на одном месте, и вынужден постоянно кочевать. Лёха вспомнил соседский жигуль, стоявший во дворе, у которого на заднем стекле большими буквами было написано «БРОДЯГА», и вдруг ухмыльнулся. Это всё тоже было частью блатной романтики, которой Лёха с детства восхищался.
— Лёха! Лёха! — раздался голос Петровича, и Герой нахмурился.
Вот за дружбу с петухом с него бы точно на районе спросили. Однако, Лёха всё-таки сомневался, что кто-нибудь с района когда-нибудь узнает о его похождениях в этом мире.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Хули надо, бля, — буркнул он.
— А расскажи, как ты Меченого победил? — петух снова подпрыгивал вокруг хозяина, красным пятном мельтеша на границе зрения. Лёха вдруг понял, как и почему быки реагируют на красную тряпку.