— Не знаю, но мы должны что-то сделать, и поскорее. — С этими словами он проводил жену к столу.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Кейра заняла свое место возле Патрицио, пытаясь по достоинству оценить старания матери, но это было сложно. Живот крутило при мысли, что скоро придется рассказать Патрицио о беременности. Она не могла себе представить, как он воспримет такую весть. Без восторга, это точно.
Каждый раз, когда их ноги соприкасались под столом, по телу Кейры пробегали мурашки.
Мальчики сидели напротив друг друга. И если Джейми удавалось игнорировать яростные взгляды Бруно, избежать вопросов отца о том, почему его оценки так резко ухудшились в последнее время, он не мог.
Кейра видела, как брат мучился, пока отец продолжал свою подогретую красным вином тираду. Как только он замолчал, чтобы вдохнуть воздух, она встала на защиту брата.
— Перестань ругать Джейми, отец. Ему трудно защититься от нападок, ведь ты всегда унижаешь и рушишь его самооценку, как разрушил мою. Патрицио накрыл руку Кейры своей ладонью.
— Дорогая.
Женщина со злостью посмотрела на мужа.
— Не лезь, Патрицио, я сама разберусь.
— Ты как всегда болтаешь ерунду, — заявил Кингсли. — Мальчик должен воспитываться в строгости. Я тоже перенес нападки в свое время, однако выдержал, и они никак на меня не повлияли.
Кейра закатила глаза.
— Я так и думала. Ты был объектом нападок в прошлом и теперь отыгрываешься на детях.
— Спасибо за поддержку, Кейра, — вмешался Джейми. — Но я могу сам за себя постоять. Я делал все, что мог. Знаю, вы с мамой будете разочарованы, если я не поступлю в медицинский или юридический… Вы никогда не думали, хочу ли я сам быть доктором или адвокатом?
Кейра заметила, что родители обменялись взглядами, полными ужаса.
— Но ты должен чего-то добиться в жизни! — первым нашелся Кингсли. — Ты же не собираешься стать художником и понапрасну тратить время, как твоя сестра?
— Кейра очень талантливая художница, мистер Уортингтон, — спокойно вставил Патрицио. — Вы должны гордиться ее достижениями.
Хоть Кейра и знала, что Патрицио играет свою роль, она была ему благодарна за поддержку.
— Я вправе сам решать, что мне делать со своей жизнью, — сказал Джейми.
— Только если плачу не я! — взвился Кингсли.
— Но ведь ты и не платишь, — с вызовом бросила Кейра. — Патрицио обо всем позаботился, так?
Кингсли поджал губы и неуклюже встал из-за стола.
— Он дурак, что принял тебя обратно.
— Нет, Кингсли, — взмолилась Робин. — Прошу тебя…
Кейра замерла. Отец повернулся на каблуках и вышел из столовой. Мама начала машинально собирать тарелки со стола.
— Мам?
Робин Уортингтон нацепила дежурную улыбку.
— Кто-нибудь хочет десерт? Я приготовила лимонный кекс. Еще есть свежая клубника и… и сливки.
— Я помогу тебе прибраться, — предложил Джейми, вставая.
— Я тоже, — поднялся Бруно.
— Было бы здорово, спасибо, — искренне улыбнулся Джейми.
— Я всегда помогаю матери по дому, — отозвался Бруно, и все трое вышли.
Патрицио погладил Кейру по голове и заглянул ей в глаза.
— Ты в порядке?
Женщина сжала губы, чтобы они не дрожали.
— Не знаю… наверное…
— Хочешь, я поговорю с твоим отцом?
— Какой в этом смысл? Он уже не изменится. Папа всегда так относился ко мне.
Кейра снова выглядела как потерянная маленькая девочка. И снова ему захотелось защитить ее.
— Мне нужно на воздух, — произнесла Кейра и встала из-за стола.
Патрицио проводил жену в патио, откуда можно было увидеть огни вечернего города. Он обнял ее и прижал к себе, вдыхая запах ее волос.
Мне все труднее держаться от Кейры на расстоянии, заключил Патрицио. А еще труднее поверить, что эта девочка в его руках — та же самая, которая изменила ему с другим мужчиной.
Патрицио не желал думать о той Кейре.
Он хотел думать о ней как о своей сильной духом, но одновременно трогательно беззащитной жене. Женщине, с которой ему хотелось провести остаток дней с того самого момента, когда он впервые увидел ее в школе и она так открыто и искренне улыбнулась ему.
Кейра совершила ошибку. Но кто их не совершает?
— Патрицио?
— Что такое, милая?
— Ты, правда, считаешь меня талантливой художницей или сказал это просто так?
— Неужели мое хорошее мнение для тебя так важно?
Она облизала губы.
— Да… важно.
Патрицио провел большим пальцем по ее губам.
— Ты во многом талантлива. В рисовании в том числе.
— А в чем еще?
Мужчина одарил жену соблазнительной улыбкой.
— Ты очень талантлива в том, что заставляешь меня задуматься, зачем ты находимся здесь, в доме твоих родителей, когда мы могли бы уже лежать в постели и заниматься любовью.
— А…
Он погладил ее щеку.
— Ты покраснела.
— Мне жарко.
Патрицио снова улыбнулся.
— Знаю. — И он закрыл ее рот поцелуем. Кейра прижалась к нему, отдаваясь на милость его губ и языка. Тело обдало жаром. Охваченные желанием, они целовались до тех пор, пока обоим стало нечем дышать.
— Боже, я с ума по тебе схожу. — Патрицио прикусил ее нижнюю губу. — Я готов сорвать с тебя одежду здесь и сейчас. И пусть весь Мельбурн смотрит!
— Я тоже без ума от тебя, — выдохнула Кейра.
Патрицио провел языком по ее губам и, когда она уже не могла терпеть, снова поцеловал ее, слегка прижав грудь рукой. Затем спустил бретельку платья с плеча жены и, обнажив ее грудь, припал к ней, как припадает путник к холодному источнику. Кейра изогнула спину от удовольствия. Она не сразу поняла, что они больше не одни.
Патрицио резко вернул бретельку на место и поднял голову, увидев перед собой племянника.
— Бруно, я нужен тебе зачем-то?
— Нет, но ей, очевидно, нужен. Однако ты не единственный, — холодно добавил юноша, протягивая дяде мобильник Кейры.
Патрицио изменился в лице, когда прочитал текстовое сообщение на экране. Его губы вытянулись в тонкую линию, взгляд помрачнел. Кейра затаила дыхание.
Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем мужчина захлопнул крышку и вернул телефон жене. Он повернулся к племяннику:
— Я думал, ты знаешь, что нехорошо читать и прослушивать чужие сообщения. Их легко можно неправильно понять и нанести непоправимый вред.
— Я же предупреждал, что она до сих пор встречается с ним, — бросил Бруно. — Только взгляни на ее виноватое лицо.
Дрожащими пальцами Кейра открыла последнее полученное сообщение. Хуже и быть не могло.
«Встретимся в пятницу, в четыре часа, у меня. Гарт».