Читать интересную книгу Всё о невероятных приключениях Васи Голубева и Юрки Бойцова (сборник) - Виталий Мелентьев

Вася упрямо молчал. Он еще не мог понять: с каких пор относительные числа перенесены в алгебру? Может быть, так требует новая программа? А может быть, настоящая алгебра поможет ему установить собственный возраст? И он, кажется, в первый – но, как потом выяснилось, не в последний – раз пожалел о том, что так мало и так поверхностно знает математику.

О логике он почему-то не вспомнил…

Вопрос как-то сам по себе несколько отодвинулся, и Вася подумал:

«Поскольку я отстал от этих людей на полвека не по моей вине, я обязан учиться, чтобы догнать их. А для того, чтобы учиться, нужно спрашивать…»

Однако ему показалось не совсем удобным задавать вопросы таким серьезным и таким ученым людям. Трудно сказать, как они посмотрят на это. Ведь врачи никогда не отвечают на вопросы. Они всегда только сами спрашивают: «Не болит ли горло? Покажите язык. Вдохните, выдохните. Здесь болит? А вот так больно?»

И на все нужно отвечать. Но когда врачу задаешь совершенно ясные вопросы: «А когда я выздоровею?» или «Когда мне можно будет выйти на улицу?» – следует покровительственный ответ: «Все в свое время. Полечитесь, молодой человек, полежите, а там будет видно. И зачем вам спешить? Разве дома плохо? Книги есть, чего вам еще нужно?»

Попробуй растолкуй, чего еще нужно! И сразу станет понятным, что только глупый человек может задавать такие дурацкие вопросы.

А перед Васей сидели не какие-нибудь, а ученые-врачи. В такой обстановке, прежде чем задать вопрос, подумаешь и подумаешь.

Но пока Вася думал, он все сильнее хмурил свои светлые брови. Чем ближе они сходились над переносицей, тем больше в Васе накапливалось силы воли. В таком состоянии Вася долго находиться не мог. Он вначале покраснел и попыхтел от напряжения, а потом очень вежливо и не слишком громко спросил:

– Простите, пожалуйста, но меня интересует один вопрос. Не могли бы вы ответить мне на него?

Первым с живостью обернулся Ли Чжань:

– Пожалуйста, мой друг. Мы охотно ответим тебе на все твои вопросы.

– На чем летели товарищи-индусы, если им помешали магнитные бури? И почему не могли прилететь американцы?

Среди ученых-докторов прокатился шумок. Они задвигались на местах, как ученики в классе, когда учитель наконец прочел условие задачи. Послышался приглушенный шепот, странные, оканчивающиеся на «ус» слова. Ученые переглядывались с Ли Чжанем, а он – с ними. И в эту очень неприятную, напряженную минуту к Васе подошел дедушка и, заикаясь от уважения к ученым-докторам, сказал:

– Мне кажется, что ему… – дедушка ласково обнял Васю за плечи, – ему нужно рассказывать все так, как есть на самом деле.

– Вы уверены? – строго и в то же время заботливо спросил Ли Чжань. – Вы проверяли?

– Видите ли… – Дедушка от волнения прижал к груди руки. – Видите ли, раз он живет в современном обществе, он не может быть отгорожен от его влияния. А он совершенно нормальный человек, и ему все интересно. Значит, ему лучше всего сразу все объяснить. Тем более что многое он и так знает – ведь он в свое время был старостой кружка «Умелые руки» и занимался вопросами техники будущего.

Это сообщение дедушки ученые-доктора восприняли несколько настороженно, но все-таки с должным вниманием. Шум, движение и шепот в их рядах стали утихать. Тогда один из индусов спросил:

– А вы уверены, что преждевременное раскрытие всех особенностей техники нашего общества не нанесет ему психической травмы?

Вася опять насторожился: ему попалось совершенно новое слово – «травма». Видимо, и дедушке это слово было не совсем знакомо. Он на мгновение задумался и пробормотал:

– Травма… травма… Ах да, это же повреждение или потрясение организма. Так что же, они боятся, что Вася испугается до смерти? Ну нет! Он не из таких.

И он уже твердо ответил ученым-врачам:

– Да, я уверен, что никаких нервных потрясений, или, как вы говорите, психических травм, не предвидится. Он парень крепкий.

– Ну что ж… – сказал Ли Чжань. – Я думаю, что мы проведем первый опыт и разъясним Василию Голубеву его вопрос. Вы не возражаете? – (Ученые не возражали.) – Индусы, как и многие другие из присутствующих, прилетели на эту нашу научную конференцию на специальных, очень быстрых самолетах. Вас удовлетворяет этот ответ, молодой человек?

– Нет, – честно и немного обиженно ответил Вася. – Не удовлетворяет.

– Почему? – удивился Ли Чжань.

– Потому что самолеты бывают разные, – твердо сказал Вася. – Я знаю, что были самолеты, которые летали со скоростью, превышающей скорость звука. Я читал – и мне рассказывал папа и потом на вечере в нашей школе летчики, – что звуковой барьер преодолеть было очень трудно. Но его преодолели. И тогда реактивные самолеты с газовыми турбинами, нагнетающими воздух, полетели быстрее звука. Но летели они все-таки не очень высоко. Не дальше начала стратосферы.

– А‑а!.. – радостно улыбнулся Ли Чжань, и вместе с ним улыбнулись все ученые-доктора. А дедушка засмеялся. – Теперь мне понятно, что мой ответ вас действительно не может удовлетворить. Ну хорошо. Я исправлю свою ошибку. Видите ли, Вася Голубев, ракетные самолеты есть и до сих пор – правда, они несколько изменились. Но сейчас основным видом воздушного транспорта являются атомные самолеты. Они бывают грузовые, пассажирские, скоростные. Каждый тип самолетов используется по назначению и каждый по-своему хорош. Я надеюсь, что вы избавите меня от подробного изложения всех достоинств и недостатков атомных самолетов?

Вася милостиво избавил ученого-доктора от этого изложения, хотя и пожалел об этом, но потом подумал:

«Понятно. Когда доктора спрашивают, им обычно подробно отвечай. А когда им задаешь вопросы, они освобождаются от изложения подробностей».

Китайский ученый искоса посмотрел на снисходительного пионера и, улыбнувшись, продолжил:

– Так вот, молодой человек. А самолеты летают теперь со скоростью в три-четыре тысячи километров в час. Они снабжены такими приборами, которые дают им возможность садиться на любом аэродроме в любую погоду и в любое время года и суток. Но в силу некоторой несовершенности современной техники и на приборы, и на их моторы влияет не погода, а невидимые простому глазу магнитные бури, иногда возникающие в атмосфере. Еще больше влияют и мешают космические бури. Дело в том, что в межпланетных пространствах то и дело происходят атомные катастрофы и взрывы. Кроме того, на космические бури все еще очень сильно влияет солнце, на поверхности которого также все время происходят атомные взрывы. На поверхности земли магнитные и космические бури не так страшны, потому их порывы разбиваются о различные слои атмосферы. А так как атомные самолеты летают на очень большой высоте: тридцать-сорок-шестьдесят километров, где сопротивление воздуха ничтожно, то они испытывают на себе удары всех этих бурь. Вам теперь понятно, Вася Голубев?

– Да, благодарю вас. Теперь почти понятно.

– Только почти? – удивился доктор. – Но, честно говоря, я не смогу вам сообщить большего. Для этого потребовался бы специалист.

– Ну хорошо, – сказал Вася. – Главное-то я понял.

В зал вошли люди в нежно-голубых халатах и вкатили какой-то сложный аппарат. На нем стояли мощные осветительные приборы – юпитеры и похожие на громкоговорители большие трубы. Люди в голубых халатах подключили этот аппарат к толстым проводам, зажгли юпитеры и направили их яркий режущий свет на Васю. Потом они нацелились на мальчика трубами-громкоговорителями. Покрутив какие-то ручки, медицинские радиотехники бодро доложили:

– Двусторонняя телерадиосвязь с Индонезией установлена!

Молодой врач, который тоже пришел с радиотехниками, предложил:

– Давайте начнем конференцию!

Начались скучные разговоры. Васю крутили во все стороны, выслушивали, выстукивали, и он, озадаченный и даже слегка испуганный новым и, пожалуй, самым неприятным и сложным происшествием за все последнее время, покорно вздыхал, ложился, вставал, показывал язык и говорил «а». В то же время он успевал отвечать на десятки самых невероятных и, с его точки зрения, пустых, порой даже и неприличных вопросов. Дедушка – Женька Маслов мужественно отражал натиск ученых, добросовестно рассказывал всю прошлую жизнь Васи, хвалил его за то, что он был самым лучшим конструктором в школьном кружке «Умелые руки» и даже отлично учился.

Здесь Маслов, конечно, покривил душой: как известно, Вася Голубев имел и тройки, и даже двойки, которые, правда, не определяли оценок в четвертях, но тем не менее в тетради попадали. Но дедушку можно было извинить: ведь каждому пятикласснику кажется, что в шестом классе все учатся замечательно и стоит ему перейти в шестой класс, как и он, конечно, станет отличником.