Читать интересную книгу Люди Домино - Джонатан Барнс

Стритер извлек откуда-то чашку чая и предложил ее принцу.

— На-ка — залей за воротник.

Артур взял чашку и выпил. Этот сорт был ему неизвестен, но понравился сразу — успокаивающий, насыщенный, ароматно-сладостный.

— Я не совсем понимаю, что все это значит, — сказал он. — Но участвовать в этом не хочу. Я человек порядочный.

Стритер сочувственно посмотрел на него.

— Тебе пора повзрослеть, шеф. Миру больше не нужна порядочность.

Артур отвернулся от человека и попытался открыть дверь, но та оказалась заперта.

— Немедленно выпустите меня. — Ему как-то удалось сдержаться, чтобы не закипеть. — Вы уже нарвались на серьезные неприятности. Не усугубляйте свое положение.

Мистер Стритер издевательски-сочувственно покачал головой.

— Не спеши, шеф. — Он оттопырил губу и усмехнулся. — Сейчас я открою тебе один секрет.

10

Я опасаюсь худшего развития событий.

Я только что сел, чтобы продолжить отчет о моей первой встрече со Старостами, но обнаружил, что несколько страниц, которые ранее были пусты, теперь заполнены началом истории какого-то другого человека, совершенно другим рядом событий, этакая дикая вставка о Доме Виндзоров.

Ко мне это не имеет никакого отношения. Это не мой почерк. Что бы вы сейчас ни прочли, можете быть абсолютно уверены, что написал это не я. Но конечно, я знаю, о чем речь. Я знаю, что это значит.

Это значит, что я терплю поражение.

11

Существа, которых Стирфорт с дрожью в голосе называл людьми-домино, сидели в шезлонгах, покачивали оголенными ногами и посмеивались.

— Слушай, Хокер, — сказал тот, что поменьше.

— Да, Бун? — ответил более упитанный.

— Туфта! Он ничуть не похож на то, что я ждал.

— Абсо-мутно-лютно, старина. У этой птички чудной вид, ничего не скажешь!

Бун, соглашаясь, энергично кивнул.

— У него такие длинные неуклюжие конечности.

— Рыбьи глаза.

— Странная походочка.

Один из них указал на меня.

— У вас все не так, правильно я говорю, сэр?

— Вы бракованный, сэр! Урод!

— Будь я вашим папочкой, мистер Л., я бы отнес вас назад в магазин и потребовал возврата денег.

Звонкий смех, до странности высокий.

— Прошу прощения, сэр. — Бун отер глаза обшарпанным синим рукавом блейзера. — Не обижайтесь на нас.

— Мы просто шутим.

— Просто валяем дурака.

— Мы всего лишь дразним вас, сэр. Балуемся. На самом деле мы категорически рады вас приветствовать.

Они продолжали свою болтовню, а меня охватило странное безразличие, то тупое оцепенение, которое должен чувствовать человек, столкнувшись в дикой природе с хищником и поддавшись этому ужасному гипнозу, которым владеют плотоядные. Я подошел чуть ближе, хотя и не настолько потерял здравый смысл, чтобы не сохранять безопасную дистанцию до мелового круга.

— Вы те самые заключенные, — тихо проговорил я.

— Можно и так сказать, сэр.

— Вполне можно.

Я смотрел на них, в их нелепой одежде, с их нелепой манерой говорить, и на несколько мгновений даже проникся сомнениями — не следует ли мне рассмеяться. Задним умом, с учетом всего, что мне известно, я понимаю, как был наивен.

Хокер засиял.

— Примите искреннее сочувствие в связи с кончиной вашего дедушки.

— Весьма прискорбно, сэр.

— Он был настоящий волшебник, ваш дед!

— Какой молодчина, сэр!

Глаза Хокера сверкали слезливым сожалением.

— И… ах, какое великолепное чувство юмора.

Старосты разразились издевательским смехом.

Я стоял молча, исполненный решимости не дать этим существам взять верх надо мной, не позволить им низвести меня до состояния, в котором я выбегу из их камеры, поджав хвост, как питбуль Стирфорт.

Старосты наконец прекратили похохатывать, и Бун подался вперед и заглянул мне в глаза.

— Насколько я понимаю, вас послал этот старый тюлень?

— Да, — тихо ответил я.

Хокер прыснул со смеху.

— Он теперь, когда ваш дедушка отбросил коньки, наверное, икру мечет. Он, видать, прислал вас разведать, где находится Эстелла?

— Печально, — сказал Бун, прежде чем я успел ответить, хотя, вероятно, выражение моего лица сказало все, что ему нужно было знать. — И предсказуемо.

— Чертовски предсказуемо.

— Маленький противный зануда.

— Грязная обезьяна.

— Ему бы хорошенько по мордам надавать, и я готов признать это.

Я изо всех сил старался сохранять спокойствие.

— Так значит, — спросил я, — вам известно, где находится эта женщина?

Брови Хокера взлетели вверх.

— Еще бы, мой старый рожок для обуви! Ваш дедушка нам сказал!

Бун торжествующе ухмыльнулся.

— Если будете себя хорошо вести с нами, то когда-нибудь мы, может, и расскажем вам об этом.

Я посмотрел на них свирепым взглядом.

— Думаю, мистер Дедлок потребует твердой гарантии, а не пустых обещаний.

— Боюсь, тогда он будет разочарован.

— Не сегодня, сэр!

— Ваша не пляшет!

— В гостинице нет мест, сэр!

— Дедлок сказал, что вы знаете мое имя, — сказал я. — Откуда?

— Ну, мы про вас всегда знали, мистер Л.

— Мы хотели увидеть ваше лицо, сэр.

— Мы хотели заглянуть вам в глаза.

Мурашки побежали у меня по коже.

— Зачем?

Бун сверкнул еще одной акульей улыбкой.

— Чтобы мы могли вас узнать, когда встретимся снова, сэр. Там — в реальном мире. Перед концом.

Они обменялись взглядами, озорными, заговорщицкими.

— Я думаю, вы лжете, — сказал я.

— Ух ты! — Бун испустил ликующий вопль. — Он думает, мы лжем. Хокер, он еще не успел с нами познакомиться, а уже называет нас врунишками.

— Не слишком ли цветисто, как ты думаешь, Бун?

— Устрашающе смело.

— Какая дерзость. Наглая, откровенная дерзость.

— Он говорит то, что думает, не правда ли, наш юный мистер Ламб?

— Он называет вещи своими именами.

— А знаешь, мне это нравится.

— Я это уважаю.

— Благоразумный юноша!

— Славный парень!

— Малый хоть куда!

— Приходите к нам еще. Ведь вы придете, сэр?

— Мы будем с нетерпением ждать вашего визита.

— Прежде чем дадите деру.

— Да, еще одно, сэр, перед вашим уходом.

— Пару слов о вашем батюшке.

— Вашем покойном, оплакиваемом папочке.

— О моем отце? — спросил я, чувствуя, как в душе шевельнулась паника. — Что вы знаете о моем отце?

Бун бросил на меня хитрый взгляд, и я почувствовал приступ тошноты.

— Хотите узнать, сколько времени он умирал, сэр? Его заклинило в искореженном автомобиле, и медицинская братия долго пыталась извлечь его оттуда, но так и не смогла.

В ушах у меня пульсировало.

— Откуда вы это знаете?

Хокер ухмыльнулся.

— Четыре часа, сэр. Четыре невыносимых часа, и только потом он наконец отдал богу душу. Не очень приятная смерть, правда, Бун?

— Если хочешь знать мое мнение, так это просто кошмарный ужас.

— Долговременная — я бы так сказал. Мучительно долговременная.

— Ни фига себе, Бун, ты знаешь такие длинные слова.

— А как же иначе, Хокер? Ведь ты все-таки имеешь дело с пятикратным победителем Катбертского конкурса многословия.

— Прими мои поздравления, дорогуша.

Хокер улыбнулся, взглянув на меня.

— Он истек кровью, мистер Л. Кажется, это было ужасное кровотечение в животике. Самое худшее из кровотечений.

— В конце он звал вас. Выкрикивал ваше имя, когда боль в кишках отпустила и он начал бредить.

Я развернулся и стал барабанить по стеклу.

— Выпустите меня!

Хокер поморщился.

— Неужели вам не понравился наш рассказ, сэр?

Слезы струились по моему лицу. Я стучал по стеклу ладонью.

— Стирфорт! Откройте эту чертову дверь!

Бун поморщился.

— Задели вас за больное место, да, мистер Л.?

Я изо всей силы ударил по стеклу. Сомневаюсь, что в тот момент меня волновало, разобьется ли оно под моим кулаком.

— Стирфорт!

Хокер продолжал ухмыляться.

— Что толку так волноваться, дружище?

Наконец дверь отъехала в сторону.

Бун махнул мне вслед.

— Пока, мистер Л.

— Бай-бай, сэр!

— Здоровьичка желаем!

Их смех все еще доносился до меня, когда дверь за мной с шипением закрылась и я вывалился в коридор, прямо в руки ожидавшего меня Стирфорта.

— Примите мое сочувствие, — сказал он с нетипичным для него состраданием в голосе. — Искреннее сочувствие.

Дождь молотил по машине, которая везла нас с Даунинг-стрит, ливень был такой сильный, что его струи, словно пар, отскакивали в воздух. Я утонул в сиденье, на этот раз находя чуть ли не приятным вездесущий запах мокрой псины.