Когда я вошла, Гидеон посмотрел на меня, не выказывая ни малейшего удивления моему появлению. Он сидел за рабочим столом и слушал женщину, говорившую ему что-то с экрана спутниковой связи. Его пиджак висел на спинке стула, узел галстука был ослаблен. Скользнув по мне взглядом, он продолжил беседу.
Я начала раздеваться.
Первым делом сняла топик, за ним последовали босоножки и джинсы. Женщина продолжала говорить, то и дело поминая "озабоченность" и "расхождения", но его взор, пылкий и жадный, уже был прикован ко мне.
— Хорошо, Элисон, мы вернемся к этому утром, — прервал он ее, и нажав на кнопку, отключил экран за миг до того, как мой бюстгальтер приземлился ему на голову.
— У меня предменструальный синдром, — заявила я, — но у тебя что-то неладно с перепадами настроения.
Он положил лифчик себе на колено и откинулся в кресле, сцепив пальцы и опершись локтями о подлокотники.
— Ты затеяла стриптиз, чтобы поднять мне настроение?
— Ха! Мужчины так предсказуемы. Кэри вот тоже советовал отсосать у тебя, чтобы придать тебе бодрости. Нет…не заводись раньше времени. Этого не будет.
Я засунула большие пальцы за резинку трусиков и покачалась на пятках. Мне хотелось приковать его внимание ко мне, но не к моим грудям.
— Сдается мне, ты передо мной в долгу. И в немалом. Я была исключительно понятливой любовницей при данных обстоятельствах. Ты не находишь?
Его брови выгнулись дугой.
— Это к тому, — продолжила я, — что было бы чертовски интересно посмотреть, что бы ты стал делать оказавшись на моем месте: увидев, как мой бывший парень выходит от меня, заправляя рубашку в штаны. А потом, поднявшись наверх, увидел бы, что койка моя смята, а я как раз вылезаю из-под душа.
У Гидеона напряглась челюсть.
— Этого никому из нас лучше не видеть.
— Стало быть мы оба сходимся на том, что с учетом обстоятельств, я вела себя просто потрясающе. — Я скрестила руки на груди, зная, что это его любимая поза. — Ты однозначно дал понять каким образом считаешь возможным меня наказывать. А как ты собираешься меня вознаградить?
— А выбор за мной? — врастяжку произнес он, глядя из-под опущенных тяжелых век.
— Нет, — улыбнулась я.
Положив мой лифчик на клавиатуру, он неторопливым грациозным движением поднялся с кресла.
— Ладно, ангел мой, будет тебе награда. Чего ты хочешь?
— Для начала я хочу, чтобы ты перестал дуться.
— Дуться? — его губы скривились в сдержанной улыбке. — Так ведь мало того, что я проснулся один, так у меня впереди еще целых два утра без тебя.
Опустив руки я подошла к нему и уперлась ладонями в его широкую грудь.
— И дело действительно только в этом?
— Ева.
Он был таким сильным, физически развитым мужчиной, но в то же время мог растрогать меня подобной уважительностью.
Я наклонила голову, уверенная, что голос меня выдает. Он был слишком восприимчивым.
Гидеон взял меня за подбородок, поднял мою голову и заглянул в глаза:
— Поговори со мной.
— У меня такое ощущение, будто ты отдаляешься.
Гидеон даже зарычал от возмущения:
— Мне приходится много чего держать в голове. Но это не значит, будто я не думаю о тебе.
— Я это нутром чую, Гидеон. Между нами дистанция, которой раньше не было и в помине.
Его руки соскользнули мне на шею и обвили ее.
— Нет никакой дистанции. Ты взяла меня за горло, Ева. — Его хватка чуть усилилась. — Разве ты не чувствуешь?
Я нервно втянула воздух. Участившееся сердцебиение было физическим откликом на страх, исходивший изнутри. Гидеон, в этом у меня не было никаких сомнений, в жизни не причинил бы мне физического вреда и не подвергнул опасности.
— Порой мне трудно дышать, — сипло выдавил он, обжигая меня взглядом.
Я могла бы освободиться, если бы не его глаза, выдававшие сильное желание и смятение. Гидеон вызывал у меня ощущение полной утраты сил, ощущение того, будто каждый мой вдох целиком зависит от кого-то еще.
И тут я совершила нечто прямо противоположное бегству. Откинула голову назад и сдалась- и в тот же миг изводивший меня страх отхлынул прочь. До меня дошло, что Гидеон был прав относительно моего желания уступить ему контроль над собой. Таким образом я реализовывала смутную потребность подчиняться, о существовании которой до недавнего времени даже не подозревала.
Последовала долгая молчаливая пауза, наполненная лишь его дыханием. Я ощущала переполнявшие его эмоции и гадала, каковы они, в чем причина таких противоречий.
Наконец он разрядил напряжение глубоким вздохом:
— Что тебе нужно, Ева?
— Ты — прямо в небесах.
Его ладони легли мне на плечи, сжали их и двинулись ниже, поглаживая руки. Потом его пальцы сцепились с моими, а наши головы сблизились.
— Тебя что, сексуально возбуждает способ транспортировки?
— Я получу тебя везде, где только смогу, — ответила я ему, повторив как-то сказанную им фразу. — К тому же это, скорее всего, последняя возможность перед вынужденным перерывом из-за мои месячных.
— Это ж трахнуться можно!
— Неплохая идея. Сняв с кресла пиджак, он закутал меня в него и вывел меня из кабины.
***
— О боже!
Мои руки вцепились в простыни, спина выгнулась дугой, когда Гидеон, прижав мои бедра к постели, принялся водить языком по моему клитору. Кожу мою покрывала тонкая пленка пота, зрение туманилось, а влагалище похотливо сжималось, готовясь к оргазму. Сердце бешено колотилось в унисон с гулом двигателей самолета.
Я кончила уже дважды, причем меня одинаково доводил до оргазма и его умело и порочно работающий рот, и вид его головы между моми ногами. Трусики на мне он буквально разорвал, а сам при этом оставался полностью одетым.
— Я готова.
Я запустила пятерню в его волосы, чувствуя, как они увлажнились у корней. Сдержанность давалась Гидеону не так просто, но он был заботлив по отношению ко мне, выжидая, когда я увлажнюсь и размякну, чтобы засадить в меня свой огромный член.
— Я сам решу, когда ты будешь готова.
— Хочу тебя внутри…
Неожиданно самолет качнулся, потом провалился в воздушную яму, но Гидеон не шелохнулся, его присосавшийся ко мне рот продолжал возбуждать меня. Я со стоном выдохнула его имя и дугой выгнула спину. Желание ощутить его в себе было всепоглощающим. Сквозь шум в ушах я слышала голос, о чем-то оповестивший в громкоговоритель, но слов не разобрала.
— Ты сейчас так чувственна. — Подняв голову, он облизал губы. — Кончаешь как безумная.
— Кончила бы еще круче, будь ты во мне, — вздохнула я.
— Приму это к сведению.