— Да, сэр, — смиренно произнес он.
— О чем ты говоришь? — спросил Джим. — Я не собирался отнимать у тебя корову.
— Нет, сэр, — ответил дистрофик и покатился со смеху, показывая, что его нельзя обвинить в отсутствии чувства юмора.
— Да нет же.
— Хе-хе-хе, — заливался коротышка. — Какой же вы шутник, ваша честь!
— Черт побери! Я говорю серьезно! — рявкнул Джим, отходя в сторону от туши. — Ешь! Я принял тебя за другого.
— Не хочу, сэр. Я не голоден. Чистая правда! Я пошутил, что голоден. Чистая правда, что пошутил!
— Обожди, — сказал Джим, крепко беря под уздцы заново разгорающийся гнев. — Как тебя зовут?
— Ну… — промямлил коротышка. — Ну, оно вам неизвестно…
— Назови свое имя!
— Секох, ваше святейшество! — В страхе тявкнул дракон. — Просто Секох. Я ничтожный дракон, ваше высочество. Маленький, ничтожный водяной дракон…
— Только не надо меня убеждать, — хмыкнул Джим. — Верю. Хорошо, Секох, — и он махнул лапой в сторону коровы, — рубай. Она мне не нужна. Но возможно, ты поделишься кой-какой информацией об этой местности, о ее жителях, и укажешь куда лететь, а?
— Ну… — начал увиливать Секох; в течение всего разговора он потихоньку подгребал вперед, но теперь решительно приблизился к туше убитой коровы. — Простите мои манеры, сэр. Я простой водяной дракон… — И он внезапно и жадно набросился на тушу.
Джим наблюдал. Его первым импульсом было сострадание: дать дракону поесть прежде, чем расспрашивать его. Но, сидя и наблюдая, Джим почувствовал активность — и весьма значительную — пробудившегося голода. Его желудок внезапно и громко заурчал. Глядя на разодранную тушу коровы, он пытался убедить себя, что это не пища для цивилизованного человека. Сырое мясо мертвого животного: дохлая плоть, кости, шкура…
— М-м. Да, — сказал Джим, придвигаясь поближе к Секоху и к корове; через минуту он откашлялся: — Выглядит неплохо.
Желудок снова заурчал. Очевидно, тело дракона было лишено человеческой щепетильности, которая нашептывала, что лежащая перед Джимом туша непригодна в пищу…
— Секох?
Секох с неохотой поднял голову и настороженно вгляделся в Джима, не переставая при этом лихорадочно чавкать.
— Э… Секох… Я впервые в этих краях, — признался Джим. — Предполагаю, ты хорошо знаешь местность. Я… А как, как она на вкус, эта корова?
— Отвратительная… М-мм, — морщась, но с полным ртом сообщил Секох. — Жесткая, старая… вонючая. Годная разве что для водяного дракона, как я, но не для…
— Я хотел расспросить о местности…
— Да, ваша честь?
— Думаю… Впрочем, это твоя корова.
— Так обещала ваша честь, — осторожно напомнил Секох.
— Но мне любопытно, — Джим доверительно улыбнулся, — какой у этой коровы вкус? Раньше мне не доводилось пробовать ничего подобного.
— Неужели, сэр?
Из глаза Секоха выкатилась крупная слеза и пала в траву.
— Да, никогда. Можно — если ты не возражаешь — отведать кусочек, а?
По щеке Секоха скатилась вторая слеза.
— Если… если ваша честь того желает, — сдавленно произнес он. — Прошу вас присоединиться к трапезе.
— Благодарю, — сказал Джим.
Он подошел к корове и запустил зубы в лопаточную часть. Ароматная кровь парного мяса струйкой потекла на его язык. Резким движением он вырвал предплечье…
Немного погодя он сидел рядом с Секохом, облизывая кости шершавой верхней поверхностью раздвоенного языка, который больше всего напоминал наждачную бумагу.
— Наелся, Секох? — спросил Джим.
— От пуза, сэр, — ответил водяной дракон, голодным, безумным взглядом озирая обглоданный скелет. — Да простит меня ваша честь, но я ужасно неравнодушен к костному мозгу…
Он схватил берцовую кость и принялся похрустывать ею, как леденцом.
— Завтра выследим корову, и я убью ее, — сообщил Джим. — И ты съешь ее в одиночку.
— Благодарю вас, ваша честь, — Секох принял подношение с вежливым скептицизмом.
— Я обещаю… А теперь расскажи, где находится Башня Ненависти?
— Ч-ч-то? — начал заикаться Секох.
— Башня Ненависти. Башня Ненависти! Знаешь, где она?
— О, да, сэр. Но ваша честь не пойдет туда? Да, ваше святейшество? Я не вправе советовать вашему высочеству, — испуганно запищал Секох.
— Продолжай, — сказал Джим.
— Разве можно сравнивать тщедушного, робкого водяного дракона с вашей честью? Но Презренная Башня — это ужасное место, ваше высочество.
— Презренная Башня?
— Так называют ее у нас на болоте, ваше…
— Насколько ужасное? — оборвал его Джим.
— Это… необъяснимо. — Секох несчастно огляделся вокруг. — Пятьсот лет назад Башня наслала на нас вырождение, а до того мы были такими же, как и остальные драконы. Безусловно, не такими громадными и свирепыми, как вы, сэр. По слухам, Темные Силы были очень быстро усмирены, а Башня разрушена, только какой прок был от того водяным драконам? Все разбежались по домам, бросив нас в новом обличье на произвол судьбы. Говорят, сейчас Башня уже не опасна. Но на вашем месте я ни за что бы не отправился туда. Ни за что, ваше величество.
— Но в чем опасность? — спросил Джим. — Кого следует опасаться? Кто обитает в Башне?
— Не скажу, что там кто-либо живет, — осторожно ответил Секох. — Ваше высочество не сможет запустить в него лапу. Дело в том, что если кто-либо или что-либо, кому туда нет доступа, приближается к Башне, то Башня как-то влияет на них, сэр. Разумеется, туда частенько наведывается всякая нечисть. Но иногда оттуда исходит нечто странное, а совсем недавно…
Секох остановился, сбившись с повествования, и усердно зашарил среди коровьих костей.
— Что недавно?
— Ничего… ничего особенного, ваше превосходительство! — пронзительно взвизгнул Секох. — Ваша достопочтенность не должна слишком много требовать от ничтожного водяного дракона. Мы не блещем умом. Я только… хотел сказать, что с недавних пор Башня стала еще страшнее и грознее. Никто не знает, почему. И мы стараемся держаться от нее подальше!
— Возможно, у тебя разыгралось воображение, — кисло заметил Джим.
Он всегда был скептиком по натуре, и поскольку этот странный мир не всегда следовал нормальному порядку и течению событий — по крайней мере, как он их понимал, — сознание Джима инстинктивно восставало против слепой веры в сверхъестественное — особенно в сверхъестественные ужасы старинных второсортных кинолент.
— Мы знаем то, что знаем, — с необычным упрямством ответил водяной дракон. Он выставил напоказ свою костлявую иссушенную лапу. — Это вот разве воображение?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});