— Твой паж верно тебе служит, только вот техника ему в этом мешает, — уведомила меня тетка с язвительной любезностью.
— Какой паж? — спросила я удивленно.
— Телефонный посредник. Он мне звонил, чтобы предупредить меня о вашей полиции.
Я так поняла, что он хотел позвонить тебе. Похоже, ему это снова не удалось.
Рысеку действительно не удалось дозвониться до меня — наверное, потому, что я по рассеянности оставила телефон дома. Но ведь он мне уже говорил, что меня спрашивала полиция, так зачем ему понадобилось информировать об этом во второй раз? И вообще — что от меня нужно полиции?
— Так ты была свидетелем какого-то страшного преступления? — продолжала тетка Иза тем же приветливо-ядовитым тоном. — Не убийства ли? А может, сама совершила нечто противозаконное? Это очень возбуждает. Ну-ка, вспомни.
И семейство с подозрением уставилось на меня.
— Что все это значит? — строго спросила бабушка.
— А ты откуда знаешь, что она была свидетелем? — заинтересовалась тетя Ольга.
— Такое предположение выдвинул полицейский, который был здесь сегодня утром и пытался меня допросить. К сожалению, причин он не сообщил.
Во мне все так и ухнуло куда-то вниз. Кто бы тут ни был, но если он наткнулся на тетку и спросил Изу Брант, то, разумеется, она с чистой совестью призналась, что это она и есть Иза Брант.
Это совпадение было совершенно случайным: фамилии у нас обеих по мужу. Возможно, у дяди Филиппа и моего мужа имелся общий предок, но столь давно, что об этом никто ничего не знает. Знакомы они не были и в жизни не слышали друг о друге. А меня назвали в честь тети Изабеллы только потому, что дядя Филипп уже тогда в неё влюбился.
Угораздило же этого полицейского нарваться на австралийскую Изу Брант!
Похоже, и в нынешний приезд родни мне ужасающе не везет, а с невезением бороться бесполезно. Так что ничего не поделаешь, все, наверное, погибло, и на этом чертовом наследстве можно ставить крест.
И тут австралийское семейство принялось высказываться. Я услышала, что приличными людьми полиция интересоваться не будет, что это безобразие — приставать к человеку в его собственном доме, что без причин никто никого подозревать не станет, что у лжи завсегда короткие ноги, что какую-то мелкую ошибку вовсе не стоит скрывать и что невинная женщина имеет право чувствовать себя смертельно оскорбленной. Слушала я не очень внимательно, что-то могла и пропустить, так как галдели они все одновременно, заглушая друг друга. Меньше всех говорил дядя Филипп, тихо бормотал себе под нос что-то.
Я уже собиралась спросить, действительно ли тетя Иза чувствует себя смертельно оскорбленной, ибо именно она напирала на этот момент, как вдруг загудел гонг у входной двери. Звук был исключительно громкий — я только теперь поняла, что, похоже, установила у себя специальный звонок для глухих.
На пороге стояли два человека, один в мундире, другой в штатском. Я сообразила, что полиция наконец-то до меня добралась и проклятая невезуха только что похоронила последние остатки моих надежд на наследство. С этими двумя я бы справилась, у меня никогда не было никаких проблем с полицией, мы даже друг другу нравились, и я бы сумела с ними дипломатично договориться — если бы они не прервали совещание моих родственников.
— Я вас слушаю, — тоскливо сказала я.
— Это не та, — изрек тип в мундире.
— Мы хотели бы видеть пани Изу Брант, — сказал тип в штатском.
— Это я, — хором ответили мы с теткой Изой, успевшей спуститься к двери.
— Опять? — язвительно осведомилась тетушка.
— Прошу вас, — пролепетала я.
— Вот эта, — кивнул тот, что в мундире.
— Инспектор Эдвард Бежан, — представился тот, что в штатском.
Я попыталась перехватить инициативу:
— Извините, пожалуйста, вы не могли бы пользоваться старыми названиями? Все эти инспекторы и старшие комиссары у меня путаются, никак не запомню, кто есть кто. Инспектор — это раньше был...
— Майор.
— Такой высокий чин — и ко мне? — удивилась я.
— Вот эта, — продолжал бубнить тот, что в мундире, тыча пальцем в тетку.
— Вы разрешите нам войти? — вежливо спросил майор-инспектор, обращаясь в пространство между мной и теткой.
Охотнее всего я бы выпихнула их за дверь и поговорила на лестнице или в гараже, но не в присутствии австралийской родни, которая наверняка станет жадно ловить каждое слово.
Однако тетка уже сделала приглашающий жест, а на пороге гостиной маячил дядя Игнатий, склонясь в элегантном поклоне.
— Милости просим! — гостеприимно воскликнул он.
— Пусть войдут! — послышался приказ бабули.
Я вдруг вспомнила, что полиция предпочитает допрашивать свидетелей и подозреваемых поодиночке, и немного воодушевилась. Естественно, семейство они из дома выгнать не смогут, но ведь остается моя спальня-кабинет, где, правда, нет стульев, которые переехали в гостиную и комнаты для гостей, зато есть отличная кровать. Пока же мне ничего не оставалось, как пригласить их в гостиную.
Увы, всем удалось найти сидячие места.
Майор, он же инспектор, некоторое время с огромным интересом разглядывал всю компанию, а затем сказал:
— Никто из дам не обязан с нами беседовать. Но я убедительно прошу вас помочь нам в расследовании одного сложного дела, причем это действительно просьба, а ни в коей мере не приказ. Вне зависимости от того, кто из вас Иза Брант, эта беседа необходима, поэтому, если соответствующая пани откажется, я буду вынужден вызвать её в управление. Однако надеюсь, что нам удастся поговорить в более приятной обстановке.
— Одобряю, — прокомментировала бабу ля.
— Очень приятно, спасибо. Итак, кто из вас пани Иза Брант?
— Обе, — проинформировала бабуля деревянным голосом. Она умела найти такой тон, в котором ощущались чуть ли не жуки-короеды.
Майор сохранил удивительное спокойствие.
— Редкий случай. По всей видимости, это семейная фамилия?
— Нет, — ответила тетка Иза с явным удовольствием.
— Это моя фамилия, — с раскаянием произнес дядя Филипп. — Жена её взяла.
— А кто из дам является вашей женой?
— Вот эта, — признался дядя Филипп, но тыкать пальцем не стал, а вежливо повел рукой. Однако при этом не посмотрел, куда жест направлен, и, к несчастью, указал на тетку Ольгу, которая сидела рядом с теткой Изой.
— Не правда! — вырвалось вполголоса у того, что не майор.
Я пока не вмешивалась в этот необычный допрос, поскольку пыталась по мундиру отгадать звание второго полицейского. Получалось, что по старой номенклатуре это сержант, и больше всего на свете мне хотелось подтвердить правильность догадки.
— Прошу меня ни во что не вмешивать! — занервничала тетка Ольга.
Гипотетический сержант не стал играть в любезность, а пальцем ткнул в тетку Изу, сердито заявив:
— Это она!
Тетушка Иза с радостным удовлетворением подтвердила этот факт.
— А вы? — обратился ко мне майор.
— Я тоже Иза Брант, — не стала отпираться я. — И сейчас вам это докажу, но прежде всего скажите мне, пожалуйста, какое звание у этого пана, — сержант? Я заболею, если этого не выясню.
— Все правильно, сержант. По-новому...
— Мне не нужно по-новому, я уже вам сказала, что путаюсь. Сержант — значит, я угадала. Так что вам угодно?
— Коль скоро господа пришли с неофициальным визитом, может, ты предпочтешь вести себя соответственно? — одернула меня бабуля. — Господа, без сомнения, не откажутся что-нибудь выпить...
— Нет, благодарю, — грустно вздохнул майор. — К сожалению, мы не можем воспользоваться вашим приглашением, пока не выясним некоторых служебных вопросов. Я горю желанием ознакомиться с удостоверениями обеих дам. Если у вас нечто подобное имеется. Я также охотно взглянул бы на водительские права, загранпаспорт, служебное удостоверение — в общем, любой документ с фотографией. Это возможно?
— Пожалуйста, — сказала я и встала со стула.
— Ну наконец-то хоть какое-то осмысленное желание, — проворчала тетка Иза. — Филипп, мой паспорт, видимо, в несессере?