Читать интересную книгу Картель правосудия - Фридрих Незнанский

Но настоящие, крутые стереофильмы, на которые только и стоит тратить время в таком домашнем кинотеатре, пишутся в новом формате DVD, и пока во всем мире не наберется и пятисот таковых. Впрочем, большинство из них у Сенатора были. И как человек последовательный, имея такую технику, он, естественно, не желал мириться с гнусавыми голосами, тупо, без выражения переводящими реплики голливудских звезд. Сенатор нашел хорошего переводчика и двух неплохих, но малооплачиваемых молодых актеров, которые дублировали все новинки его фильмотеки.

Любимым актером Сенатора был Томми Ли Джонс. Сенатор находил, что между ними много общего, и это общее он всячески культивировал и развивал. Внешне они действительно походили друг на друга: черные жесткие волосы, глубоко посаженные глаза под нависающими сросшимися бровями, волевой подбородок, глубокие морщины от крыльев носа к уголкам рта, высокий лоб и большие залысины. Даже форма ушей у них была одинаковой. И еще оба родились в сорок шестом году. Конечно, никакого Гарвардского университета, да и вообще никакого университета Сенатор не заканчивал, но зато он, по собственному мнению, был так же целеустремлен, непоколебим и последователен, как и большинство героев, сыгранных Томми Ли. Его не смущало, что его кумир в большинстве своем играет всяких там фэбээровцев, судебных исполнителей и прочих представителей официальной власти, с которой у Сенатора всегда были проблемы. Сенатор тоже обладал властью, пусть и не официальной, но реальной и в иерархии этой власти стоял гораздо выше героев Джонса.

Сейчас он (в девятый уже раз) смотрел «Людей в черном». Смотрел не от нечего делать, а потому, что под фильм лучше думалось, а подумать было о чем.

На экране гигантский жук пожирал обожаемого Томми Ли Джонса, и пока прочие герои проводили незначительные отвлекающие маневры, отважный Томми Ли отчаянно боролся с отвратительной инопланетной дрянью изнутри.

Вчера у Сенатора был праздник – пятилетие его «коронации». Собрались лучшие (по его мнению) люди столицы. Мэр, конечно, не присутствовал, но в актерах, известных спортсменах, фотомоделях и прочем бомонде недостатка не было. Ну и разумеется, пришла солнцевская, балашихинская и прочая братва. Не говоря уже о своей, домодедовской.

С вертолетов разбрасывали цветы и ассигнации, из фонтана во дворе вместо воды била струя коньяка, и весь вечер играл специально привезенный из Англии джаз. Сенатор слышал, что отечественный джаз даже как будто лучше, но тут дело было не в качестве, а в марке. Сенатор хотел именно такого торжества, пьянки в загородных саунах ему осточертели, ибо при всем внешнем лоске от них за версту разило дешевым бардаком. И праздник удался на славу, хотя, надо признать, что дела группировки в последнее время шли не так уж хорошо.

После отмены государственной монополии на торговлю и производство спиртного в России Сенатор неплохо себя чувствовал в качестве бутлегера, и около сорока процентов подпольной водки, распродаваемой в Москве и области, вырабатывалось на его заводиках. Спирт из Турции, Канады, Штатов и Украины шел через российско-грузинскую границу, грузины за транзит спирта получали свои десять центов за литр, и все были довольны. Но пропускные пункты Верхний Ларс и Нижний Зарамаг прикрыла Федеральная пограничная служба.

На сходке Сенатор и другие авторитеты приговорили к смерти руководство Кавказского особого погранокруга, но пока спирт все еще сливается в терминалы в Поти, Хашури и Гори. А Сенатор теряет деньги, и с каждым днем его положение все ухудшается, ибо другие источники дохода не столь щедры.

И вот вчера во время юбилея ему сообщили еще одну плохую новость – РУОП арестовал Кроткова и четверых его ребят. Что это – простое совпадение или кто-то, желающий подмять его под себя, планомерно давит его бизнес и сдает властям его людей? Кротков, конечно, не был незаменимым, но и разбрасываться людьми Сенатор не привык. По этому поводу он и вызвал Ракитскую, которая, кроме чрезвычайно эффектной внешности, обладала и другими полезными достоинствами.

Силу Сенатора определяли в первую очередь «быки» и «торпеды», обеспечивавшие его права без суда и арбитража, умевшие вламываться в квартиры и офисы, ходить на стволы, ставить к стенке, короче, умевшие «разбираться по-своему». А именно это умение и заставляет других с тобой считаться, вовремя платить и блюсти щепетильность в сделках. Но он никогда не пренебрегал услугами чиновников и дипломированных юристов, которые тоже могут решать проблемы по-своему. И иногда такой подход может оказаться более эффективным, нежели привычные методы.

У Сенатора уже была возможность убедиться в этом, когда год назад РУОП повязал его бригаду прямо во Внуковском аэропорту. «Гоп-стопники» чистили «бобров», то есть богатых пассажиров, прилетающих в Москву. Та же Ракитская сумела вытащить ребят прямо из зала суда. Как она это делала, Сенатора не интересовало. Он платил деньги и получал конкретный результат. А платил он хорошо, щедро платил. Имелся у Сенатора и свой карманный депутат в Мосдуме, но в данном случае Ракитская по профилю подходила больше.

Задумчиво глядя на бегущие по экрану бесконечные титры, Сенатор цедил водку со льдом.

Ракитская закурила и грациозно прошлась по залу. Ей уже миновало сорок, но выглядела она лет на десять моложе. Бежевые твидовые брюки а-ля Марлен Дитрих, двубортный синий пиджак и тонкая шифоновая блуза на полтона светлее пиджака создавали иллюзию строгого делового костюма и при этом подчеркивали ее шарм и утонченный вкус, черные волосы, собранные на затылке в причудливую ракушку, оставляли открытой лебединую шею. Но Сенатор смотрел сквозь нее абсолютно равнодушно. Нет, он был еще не в том возрасте, когда женщины, да и то не всякие, могут доставлять только эстетическое наслаждение, но так уж сложилось, что их отношения носили чисто деловой характер.

– Я уже знаю, твои парни попали в переделку.

Сенатор вышел из оцепенения:

– Кроткова надо вытащить. И побыстрее.

Ракитская усмехнулась:

– Постараюсь. Хотя ты мог бы мне и позвонить, а не заставлять тащиться сюда в такую рань.

Сенатор не обратил внимания на ее реплику.

– Узнай, кто его сдал. Это все.

– Да, сэр. – Ракитская, отвесив легкий поклон, покинула комнату, размышляя, действительно ли Сенатор, потеряв своего первого заместителя по рэкету, уже овладел собой, или он просто опять вошел в образ Томми Ли откуда-нибудь из «Беглеца» или «Клиента».

ТУРЕЦКИЙ

18 февраля, день

Зарплата старшего следователя по особо важным делам при Генеральном прокуроре РФ вместе со всеми эфемерными премиальными, надбавками и индексациями упиралась в невысокий потолок, который, пользуясь выражением Грязнова, «в переводе на нормальный зеленый хруст» не превышал пятьсот долларов США. Но и тогда Ирина, жена Турецкого, презрительно называла индексацию конденсацией: дескать, слишком много было пара, а превратилось это все, как обычно, в воду.

В свое время от бывших «клиентов», а ныне весьма процветающих бизнесменов и уважаемых меценатов и культуртрегеров Турецкий получил парочку приличных предложений преподавательской деятельности в частных учебных заведениях и всерьез заколебался. Но всезнающий Меркулов отсоветовал, тонко намекнув о спонтанной возможности анонимки, которую не задумываясь накатают доброжелатели – «…Мыслимое ли дело – совмещение работы на столь ответственном посту и откровенно коммерческой деятельности?!.». И потом уже никому ничего не докажешь. Тьфу ты. Турецкий тогда с досадой махнул на это дело рукой и продолжал существовать в прежнем рабочем режиме, изредка разбавляемом внеплановыми лекциями в ведомственных учебных академиях, частными консультациями и конфиденциальными советами. И как выяснилось, не прогадал.

Полгода назад, летом девяносто седьмого, в Генеральную прокуратуру пришло официальное приглашение прочесть эксклюзивный (без права повтора!) курс совмещенных лекций на юридическом и психологическом факультетах персонально на имя старшего советника юстиции Турецкого А. Б.

И вот уже три последних месяца раз в неделю он ездил на Ленинские горы. Составление программы далось гораздо труднее, чем он предполагал, и Ирка, профессиональный педагог (хотя и музыкальный), не уставала оттачивать свое остроумие по этому поводу. После первого же месяца занятий Турецкий понял совершенно удивительную для себя вещь. Эти лекции были для него лично ничуть не менее важны, нежели для будущих юристов и психологов. Тем более что с нынешним-то положением вещей еще бабушка надвое сказала, станут ли они однажды работать по специальности. Впрочем, время от времени на лекциях появлялся начинающий пинкертон Дениска Грязнов, вечный племянник вечного врио начальника МУРа.

Хаос текущей работы, беспрерывный поток новых «висячих» нераскрываемых дел, неожиданное прекращение уже почти расследованных старых абсолютно не давали передохнуть, но в то же время и не создавали систематического процесса расследования. А дискретность наслаивавшихся друг на друга проблем была настолько абсурдна, что временами Турецкий начинал чувствовать себя персонажем Кафки. Пресловутая преподавательская деятельность давала возможность поддерживать, а временами и поднимать планку профессионального концептуального мышления.