Читать интересную книгу Женщина и обезьяна - Питер Хёг

Она думала об обезьяне. Из её внутреннего, алкогольного заповедника с рептилиями галлюцинаций, через нагромождение свиней, коров и куриц её родни, установилась связь с лишённой свободы обезьяной.

И тут Маделен пришла к осознанию того, что она уже более не путешественник по увлекательным пейзажам, создаваемым алкоголем. Она стала — и уже давно — постоянным обитателем, узником химической тюрьмы.

Лунный свет, который мгновение назад казался слабым, струился теперь в комнату с рентгеновской резкостью. В этом свете Маделен увидела своё собственное бессилие, увидела очень отчётливо. Она посмотрела на себя так, как смотрела на неё обезьяна, и — сдалась. Она отказалась от надежды, отказалась от своей роли пьяницы, отказалась от нежного алкогольного попутного ветерка, который нёс её через события последних недель. Она отказалась от своего алкогольного мученичества, от своей индивидуальности пьяницы. Она бросила пить.

11

Когда она проснулась, оказалось, что она не одна. Рядом с ней — на том месте, откуда ночью сбежал Адам, — лежало вчерашнее сознание её собственной слабости.

Маделен оценивающе оглядела его. К её ужасу, меньше оно не стало и при этом казалось ей таким же незнакомым.

Она встала. Дрожа всем телом, она сделала первые шаги по комнате, обернулась и пошла назад.

Казалось, она направляется обратно к кровати, к спокойствию, которое давал ей её графин. Но она прошла мимо, направившись в кабинет Адама. Здесь она свернула несколько из сотен больших листков с каким-то текстом, принесённых им с собой из оранжереи, в трубочку и засунула в свой тубус. Из верхнего ящика стола она достала две пачки денег. Потом пересекла комнату и вышла из неё, и этим своим движением, незначительным в физическом отношении, она оставила позади часть своей жизни.

В холле взгляд её на минуту задержался на телефоне, но все телефоны в доме шли через коммутатор в кабинете Клэпхэма. Она вышла в сад и через маленькую калитку в стене на улицу.

Джонни открыл заднюю дверь фургона ещё до того, как она подошла.

Маделен никогда не доводилось жить в доме площадью менее восьмисот квадратных метров, плюс площадь подвала, плюс сад. В спальном фургоне Джонни имелись кровать, письменный стол, телевизор, бар, телефон, кухня, стереоустановка, коврики на полу, плюшевая обивка на стенах, лампы и привинченные к стенам шкафы — и всё это на площади два с половиной на три метра. За те полминуты, которые потребовались ей, чтобы забраться внутрь, опуститься на стул и выпить стакан воды, который протянул ей Джонни, она на всю оставшуюся жизнь сделала для себя ряд выводов о взаимосвязи социального статуса и размеров охотничьих угодий.

— Я бросила пить, — сказала она.

По наблюдениям, сделанным в детстве, и по собственному опыту Джонни знал притягательную силу, которой обладает спиртное. Он посмотрел на Маделен с уважением.

Она достала из тубуса листки и развернула их на столе.

— Ты знаешь, что это такое? — спросила она.

Перед символами, нарисованными на листке, Джонни застыл.

— У меня пять классов образования, — вздохнул он.

Маделен кивнула. Очень похоже на неё. Если вычесть все её прогулы.

Она дотянулась до телефона и набрала номер.

Секретарша Адама уже давно отказалась от всякого сопротивления, говорила тихо и смиренно:

— Он уехал. Вернётся послезавтра. Что-нибудь передать?

Маделен положила трубку. Джонни смотрел на неё, лицо его было непроницаемо. Она снова позвонила. Её два раза переключали, прежде чем она дозвонилась до Андреа Бёрден.

— Теперь, когда мы стали так близки, — сказала Маделен, — и у нас нет друг от друга никаких тайн, не могла бы ты быть так добра и сказать мне, сколько ещё она пробудет у нас.

— А он разве не сказал?

— Он старается оберегать меня.

— Они заканчивают завтра.

— И куда её отправят потом?

Ответ был очень быстрым и слишком гладким:

— У Института ведь есть лес Святого Фрэнсиса. Вдали от городов, место тихое, уединённое.

— Замечательно, — сказала Маделен. — Теперь я совсем успокоилась.

Она положила трубку.

— У нас есть сутки, — сказала она, — потом они её увезут. Как перевозят животных?

— Её посадят в ящик для обезьян.

— Где они его возьмут?

— Их делает Боуэн. Балли говорил, что если нужны ящики, то лучше Боуэна никого нет.

— Боуэн? — сказала Маделен. — А кто такой Балли?

— Тот, кто привёз обезьяну.

Маделен посмотрела на Джонни. На тубус. На диаграммы. На Самсона и его повязки. Посмотрела в окно. На утренний свет. На человека в сером костюме, который неторопливо шёл по тротуару, ведя на поводке маленького, шустрого, цвета капучино, жесткошёрстного фокстерьера, человека, которого она видит перед Момбаса-Мэнор уже в третий раз. Она почувствовала, что в её организме проснулось что-то ещё, помимо абстинентного синдрома. Ощущение это переросло в дрожь, которая охватила всё тело, словно она выпила свой первый утренний стаканчик. Но никакого стаканчика не было. И ощущения отличались от прежних. Как это бывает с теми, кто решился созидать и теперь готов ко всему, она неожиданно увидела перед собой множество опьяняющих возможностей.

Она сняла с крючка поводок Самсона, хорошенько прицепила его к ошейнику, открыла дверь спального отсека и вместе с собакой спустилась на тротуар.

Когда седой человек заметил Маделен, он на мгновение замер, потом повернулся и пошёл прочь.

Маделен могла бы оставить его в покое. Но страшная мигрень начала распространяться по всему её телу, от затылка и ниже. Если пьянство давало летучую, легковоспламеняющуюся и быстро сжигаемую энергию, то, как она заметила, при отказе от алкоголя появляется наглая и разрушительная сила. Она и Самсон догнали человека с терьером.

— Как дела у Ветеринарной полиции? — спросила она.

До этого момента она видела его только сидящим в белом автомобиле, когда Клэпхэм не пустил его внутрь, и те несколько раз, когда на машине он останавливался перед домом. В полный рост и вблизи он оказался высоким, худым, крепким и — во всех отношениях — рождённым, выращенным и образованным, чтобы не быть легко обманутым.

Он не торопился с ответом, дал собакам обнюхаться и только тогда заговорил.

— Она стала крупной организацией, — ответил он. — Раньше нас было всего четыре-пять человек. Теперь у нас ещё и бега, и все допинговые дела. Кражи домашних животных. Только контролем за торговлей животными занимается двадцать человек. С ветеринарами и бланкетными ордерами на обыск.

Детство Маделен и её интерес к мужчинам научили её безошибочно отличать тех, кто, подобно Адаму, занял то место, для которого они были предназначены, от тех, кто, подобно стоящему перед ней человеку, добился всего сам.

— Почему, — спросила сна, — человек с ордером на обыск позволяет выгнать себя дворецкому?

Человек больше не следил глазами за собаками. Теперь он смотрел только на Маделен.

— Ордера на обыск годятся для торговцев животными и в маленьких квартирках, где люди держат охраняемых государством пресмыкающихся в коробках из-под обуви. Предъявлять такую бумагу представителям высших слоёв общества не принято.

Те, кто поднялся снизу, как было известно Маделен, опять-таки делились ка две подгруппы. Те, кто, подобно её отцу, всю жизнь стремились отмежеваться от своего происхождения. И те, которые, подобно этому человеку, из соображений удобства облачились в белые автомобили, костюмы и усы, но так и остались пролетариями.

— Вы хотели узнать об обезьяне? — спросила она.

Человек молчал.

— Мы могли бы заключить сделку, — сказала Маделен. — Я расскажу, где она находится. Вы расскажете, почему она вас интересует.

Человек ничего не отвечал.

— Она в одном из флигелей, — продолжала Маделен. — Среди приборов, которыми был вабит целый грузовик. Они обследуют её. Они что-то ищут. Что-то, что им ещё не удалось найти. Она очень устала, но пока жива. А теперь — ваша часть сделки.

За время, которое прошло, пока он не заговорил, Маделен пережила редкий момент необъяснимого, интуитивного проникновения в человеческий характер. Она неожиданно поняла, что стоящий перед ней человек занял своё место, потому что обладал твёрдостью и умом, и что, кроме этого, ему свойственно сильное чувство справедливости, которое стало причиной того, что он не поднялся выше.

— Нас, собственно говоря, не интересует животное, — сказал он. — Нас в первую очередь интересует капитан судна, на котором его привезли.

— Балли, — сказала Маделен.

Мужчина кивнул.

— Если существует ад для животных, то Балли, когда придёт время, станет там начальником всех дьяволов.

— Заместителем, — поправила Маделен. — Начальник дьяволов — это мой отец.