– Значит, Таньке и Лидочке тоже мерещились ужасы? – спросил Сергей.
– Ну! Иначе стала бы я волноваться…
– И всем танькиным многочисленным приятельницам и подругам?
– Я тебе говорю: полгорода этим мучается…
– И они считают это болезнью?
– Да-да-да, я ж тебе объясняла…
Ветка чуточку отстранилась и поправила лохматые волосы. Мокрота под глазами уже просыхала.
– Выгляжу я, конечно, кошмарно. Серый, слышишь, давай все же на чем-нибудь остановимся. Можно к маме, она нас давно приглашает. А, считаешь, не нужно, тогда, конечно, останемся. Главное, чтобы ты сам решил. Как ты решишь, так и будет…
Она ожидающе вглядывалась в него. Розовые припухлые веки – подрагивали.
– Скажи мне честно: ты очень боишься? – спросил Сергей.
– Когда ты рядом, то – нет, – быстро ответила Ветка.
– А когда я отсутствую?
– Ну… немножечко страшно…
– А могла бы ты с этим страхом бороться?
– Наверное…
Тогда Сергей резко тряхнул головой и решительно произнес, как будто что-то отбрасывая:
– Остаемся!
А повеселевшая Ветка вскочила на ноги.
– Ну и правильно! Зови Дрюню, сейчас будем обедать!
Она прямо-таки вся просияла.
Дрюня, впрочем, уже показался в гостиной и спросил – все с тем же бесконечным терпением:
– Ну что, предки, вы, наконец, помирились?
Нижняя большая губа у него была оттопырена.
– Вот что, Дрюня, – бодро сказал Сергей. – Видишь вон чемодан? Разбирай его, к чертовой матери. Вообще: сегодняшний день у тебя будет очень занят.
– Н-да?.. – с сомнением отозвался Дрюня.
– Да! – командирским голосом сказал Сергей. – Разговорчики, товарищ младший сержант. Смирно! Вольно! Отставить! Приступайте к работе!.. – Он грозно нахмурился. – Товарищ младший сержант?..
– Есть! – вздохнул Дрюня и схватился за чемоданные лямки…
Работа у них закипела. Сергей сперва отодрал рыхлый истлевший толь и безжалостно побросал его за стенку сарая, а затем они приставили лестницу: Дрюня, забираясь по ней, подавал чуть липнущие свернутые рулоны, а Сергей, распластав их по крыше, прихватывал гвоздиками. Далее он собирался класть рейки и заколачивать намертво. Но и так скаты крыши приобретали новенькую поверхность. Толь лежал опрятными черными прямоугольниками, сколы мелкой слюды блестели на солнце, с крыши открывалось пространство, обрамленное лесом, и от шири, которая не имела пределов, становилось легко на душе. Сергей даже мурлыкал иногда что-нибудь соответствующее. Впрочем, очень негромко, слух у него отсутствовал. Да и Дрюня, надо сказать, тоже повеселел, – то сначала хмурился, как будто взялся за непосильную тяжесть, и Сергей опасался, что вот сейчас он плюнет на все и уйдет, а то вдруг через какое-о время втянулся в работу и на терпеливом лице его появилось некоторое оживление. Вероятно, процесс понемногу его захватывал. Дрюня даже, как и Сергей, принялся что-то такое вполголоса напевать – не по-русски, а по-английски, временами переходя на очевидное трам-пам-пам. Угадать мелодию здесь было трудно. «Ты – давай-давай!», Покрикивал на него Сергей. На что Дрюня без промедления откликался: «За нами не заржавеет!..» Рубашку он, чтобы не выпачкать, снял, и под молодой загорелой кожей играли длинные мускулы. Дрюня будто превратился во взрослого парня. И пора бы, поглядывая на него, думал Сергей. Сколько можно, возраст уже подходящий.
Где-то, видимо, через час к ним присоединилась девочка Муся. И Сергей не заметил, когда она появилась, он лишь вдруг обратил внимание, что Дрюня тоже стучит молотком, а рулончики ему подают уже женские руки. Впрочем, против он ничего не имел. А тем более, что и Дрюня еще сильней оживился, и теперь уже он покрикивал сверху: «Давай-давай», а спокойная девочка Муся сдержанно улыбалась. Вид у нее был несколько отрешенный. Словно думала она, работая, о чем-то своем. И однако такая ее отрешенность создавала спокойствие. Сразу чувствовалось, что она не нервничает понапрасну, и что вывести ее из себя – задача почти непосильная. Сергею эта ее черта очень нравилась. Он даже в шутку сказал: «А что, Муся, нравится тебе с нами работать? Выходи замуж за Дрюню, примем в семью. Лично я даю отцовское благословение». На ответ он, надо сказать, не рассчитывал, ну какой там ответ: покраснеет девочка, застесняется. Но спокойную Мусю его предложение не смутило, и она сказала, подталкивая очередной рулон: «Я согласна, подождать только надо, регистрируют у нас с восемнадцатилетнего возраста». Никакого стеснения не было и в помине. А разгорячившийся Дрюня, услышавший их, грубовато и недовольно добавил: «Не встревай в это дело, отец, у нас уже все решено». И опять застучал молотком, перемещаясь по крыше. Гвоздики поблескивали у него во рту светлыми шляпками.
Сергей хотел заметить ему, что решено-то, мол, решено, да не рано ли: три года до окончания школы, и потом, неплохо бы поставить в известность родителей, но, взглянув на увлеченную физиономию Дрюни, неожиданно для себя уяснил, что, быть может, и не надо в эти отношения вмешиваться, может быть, им и в самом деле виднее, и пускай все происходит так, как оно происходит. Годы, в крайнем случае, откорректируют. Он только подумал, что с Веткой у них было совсем иначе: не так быстро и без какой-либо определенности, но с другой стороны и время сейчас иное, отплывает в прошлое целая историческая эпоха, и не стоит, наверно, использовать прежние установки. Ему представилось ясно, что их с Веткой жизнь до некоторой степени завершилась, ну, быть может, не завершилась, но перешла в иную категорию измерений, в категорию старшего родительского поколения: образуют ли Дрюня с Мусей семью, не имеет значения, может быть, и расстанутся, учиться еще три года, но вот с Веткой они точно уже перевалили за середину, и, наверное, следует быть готовым к наступающей осени. Он представил себя седого, с замедленными движениями, как он вечером спускается в сад и вдыхает лиственную прохладу, и как Ветка, чуть горбясь, берет его под руку, и как долго смотрят они на остывшее солнце. Он, конечно, умом понимал, что будет это еще не скоро, но одновременно и чувствовал, что это все-таки будет, и фатальная неизбежность наполнила его не грустью, а умиротворением. Словно ничего другого ему и не требовалось.
И, заколотив последний, укороченный лист, он с удовлетворением выпрямился, обозревая работу:
– Ну, ребята, я думаю, что на сегодня достаточно. Это надо же: оба ската отремонтировали. Вот, что значит работать с квалифицированными помощниками. А теперь – умываться и ужинать, как положено. Поглядим-поглядим, что нам там приготовила Виктория Александровна…
Он обернулся к дому, где в трех окнах отражался закат, Ветка в этот момент как раз появилась на заднем крыльце и махала рукой, немного поднимаясь на цыпочки:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});