Читать интересную книгу "Чёрная бабочка, летящая во тьму - Биннур Шафак Нигиз"

экзаменам.

– Фу! – воскликнула она. – С тобой невозможно ни о чем говорить!

* * *

Я никак не могла найти декана, профессора Ахмета. Один из учителей сказал, что он в учительской. Войдя туда, я сразу же поморщилась, вспомнив о стажировке, которую мне предстояло проходить в компании Карана. Я никак не смогу ужиться с этим человеком.

В учительской пахло липой. Взгляд переместился на беременную профессоршу, на лекции которой я редко ходила: вероятно, она снова чувствовала слабость. Увидев меня, декан положил папки, которые держал в руках, на стол и сел, одарив меня самым холодным взглядом, на который только был способен.

– Добрый день, – сказала я. – Мне нужно кое-что у вас спросить.

Декан хрустнул костяшками пальцев.

– Я слушаю тебя, Мерве.

– Тот факт, что Каран-бей и есть владелец компании, где я буду проходить стажировку, имеет какое-либо отношение к инциденту на прошлой неделе?

На лице декана появилась озорная улыбка.

– Да. Двух птиц одним камнем[1]. Так ты еще и загладишь вину перед господином Караном.

– Я не хочу проходить стажировку в его компании, – резко воскликнула я, выдохнув через нос и поморщившись. Взгляды всех присутствующих обратились на меня. – В Фетхие множество отелей, ресторанов и кафе. Почему это должна быть именно его компания?

Профессор посмотрел на меня пустыми глазами.

– Потому что я так хочу, Мерве, – сказал мужчина голосом таким же пустым, как и его взгляд. – Это будет своего рода извинение. Я объединил наказание за оба проступка в одно. Вместо того чтобы радова…

– О, я очень рада! Я что, похожа на старшеклассницу? Это наказание неприемлемо.

– Шшш, – сказал профессор, заметив, что атмосфера накалена, и пристально посмотрел на меня. – Пожалуйста, Мерве. Не нагнетай.

Я стиснула зубы и покачала головой. Декан приподнял бровь.

– А как ты узнала, что будешь проходить стажировку в компании Чакила? – спросил он. Когда все, что произошло вчера, черной пеленой всплыло в памяти, у меня свело желудок. – Не важно. Меня это не интересует. – Декан подошел к шкафчикам, открыл один, достал карточку и протянул мне. – Завтра утром ты поедешь по этому адресу и начнешь стажировку. Не думаю, что заставляю тебя делать что-то, с чем ты не сможешь справиться. Будешь сидеть за столом и отвечать на телефонные звонки или что-то в этом роде.

Посмотрев на карту, оставшуюся в моей ладони, я захотела плюнуть в Дамлу, которая доставила мне эти неприятности.

– На этом все, можешь идти, – сказал декан.

Я подняла голову и посмотрела на него самым пустым взглядом, каким только могла.

– Ты свободна, можешь идти? – сказал профессор, как бы спрашивая.

Сжала карточку в ладони, стиснула зубы и вышла из кабинета. Хотелось протестовать, топая ногами по земле, как маленькая девочка. Когда я влилась в коридорную толпу, заметила, что Бушра шла позади, поэтому замедлила шаг.

– Где ты была? – спросила она.

– Рядом с фараоном по имени Ахмет.

Бушра хихикнула.

– Это по поводу стажировки, да?

– Именно.

– Тебе просто будет скучно неделю. Это не страшно, – сказала она с улыбкой. – Не бойся, брат Каран тебя не съест…

Я напряглась, будто спину пронзила отравленная стрела. Вспомнила, как Каран говорил то же самое.

– Какой еще брат! – сказала я, нахмурившись.

– Не брат? – Бушра засмеялась, подошла ко мне, раскрыла руки и начала делать странные движения.

– Прекрати, – сказала я, поморщившись. – Ты позоришь нас.

Когда мы покинули кампус, я увидела, как Бушра помахала своему отцу, стоящему перед кондитерской, и замедлила шаг. Подруга быстро перешла улицу, на секунду скрылась из виду, когда мимо нас проехала машина. А когда автомобиль исчез, Бушра уже была на руках своего отца. Дядя Джумхур был высоким мужчиной с большим животом. Он обнял Бушру и закрыл глаза, целуя ее в макушку. Казалось, я шагала в пустоте, не оставляя следов. Сильно заболел живот. Я старалась не смотреть на них, медленно подходя ближе.

Глядя на кремовые стулья кондитерской, дядя Джумхур сказал:

– Мерве, как ты, моя прекрасная девочка?

Я повернула к нему голову. Светло-карие глаза мужчины, как всегда, были наполнены теплотой.

– Со мной все в порядке, дядя Джумхур, спасибо. Как вы?

– Слава богу, тоже в порядке. – Он взял Бушру под локоть. – Как твой отец и остальные? Мы встретились с ним на прошлой неделе, но не смогли нормально поговорить, он был занят.

Сама того не осознавая, я сжала ткань своей плиссированной юбки.

– Они в порядке, – сказала я и замолкла, не найдя других слов.

Дядя Джумхур несколько секунд смотрел мне в глаза, а затем произнес:

– Позволь мне купить тебе что-нибудь выпить, присоединяйся к нам. – Даже в его голосе всегда чуствовалась теплота.

– Лучше мне пойти домой, – с трудом произнесла я. – С удовольствием присоединюсь к вам в следующий раз.

Это была ложь. Не хотела я к ним присоединяться. Даже когда просто стояла рядом с ними, у меня болело сердце. Несмотря на настойчивость Бушры, я покинула их. Сердце умирало с каждым моим шагом. Я не поднимала головы и не оглядывалась по сторонам, пока не дошла до улицы, где находился мой дом. Смотрела только на брусчатку под своими ногами.

Почему мы не могли стереть судьбу, написанную на наших лбах, протерев ее салфеткой?

Мама была уже дома, когда я пришла. Отец, должно быть, нашел способ обмануть ее и заставил вернуться. Мне было все равно. Ни она, ни я ничего не спрашивали друг у друга. Дефне, скорее всего, находилась в своей комнате, ей, наверное, было все равно, где я ночевала прошлой ночью. Проходя мимо матери, заметила, что она украдкой смотрела на меня, но не обратила на это внимания. Войдя в свою комнату и заперев дверь, прислонилась к ней спиной и сползла на пол. Подтянула колени к груди, положила на них подбородок и закрыла глаза.

Я не жила в этом доме. Не могла дышать в этом доме. Не была счастлива в этом доме. Никогда не была. Находиться здесь было все равно что надеть платье на игольной подкладке и танцевать. Моя душа не помещалась в этом доме.

Я пропустила ужин. Моя мать не была похожа на других матерей, не стучала в дверь и не заставляла меня есть.

Иногда я чувствовала себя такой неважной. Нет, не иногда. Всегда.

Я чаще наступала на осколки своих мечтаний и ходила по собственному сердцу с залитыми кровью подошвами, чем улыбалась. На самом деле я разучилась улыбаться. И также не знала, как плакать.

Изолировала себя от всего, что мог чувствовать обычный человек. Сделала это не специально и не с целью стать