Читать интересную книгу На грани фола - Чингиз Абдуллаев

Она уже вышла из ресторана на открытый воздух, когда к нему подошел другой официант с пустой тарелкой и осторожно спросил:

– Что вам положить? – Видя, что гость не реагирует, переспросил уже по-английски: – Вы понимаете, о чем я вас спрашиваю?

– Говори по-турецки, – очнулся Дронго, взглянув на официанта, – я хорошо понимаю турецкий.

– Простите, я видел, что вы не реагируете, – обрадовался тот. – Может, вам стало плохо? Пройдите, пожалуйста, на свое место, я вам все принесу.

– Нет, – возразил Дронго, – спасибо. Ничего не нужно. Я сам выберу. Кажется, я действительно себя плохо почувствовал.

Он забрал тарелку, положил первый попавшийся салат и вышел из ресторана на площадку, где стояли столики. Прошел к своему столу, взял вилку и, не сводя взгляда с незнакомки, механически попробовал то, что положил на тарелку, даже не ощущая вкуса. Он смотрел и не верил собственным глазам. Эти тонкие губы, знакомые черты лица, ровный прямой нос, эти коротко остриженные волосы и раскосые глаза. Но это просто невозможно! Может, она дочь или племянница той женщины, о которой он всегда помнил, видел иногда в своих снах и никогда не забывал? Нет, так в жизни не бывает. Если бы Натали не умерла на его руках, он бы поверил, что она чудом воскресла. Ровно через двадцать лет. Судя по внешнему виду, этой молодой женщине лет двадцать шесть или двадцать семь. Она даже моложе Натали, когда они впервые встретились.

Он всю жизнь помнил эту дату, этот первый день встречи. Двенадцатое ноября тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года. Они впервые встретились с Натали у собора Святого Штефана в Вене. Это были годы, когда американские и советские спецслужбы пытались наладить свой диалог после многолетней холодной войны. И в качестве двух связных этого диалога были выбраны он и Натали Брэй. Сколько событий тогда произошло! Они предотвратили покушение на Горбачева во время его встречи с двумя американскими президентами, и он был тяжело ранен. А потом, через три года, они встретились снова в Вене, где одновременно разыгрывали свои партии сразу несколько спецслужб, среди которых были ЦРУ, КГБ и МОССАД. В последний момент было принято решение о его показательной ликвидации. Она спасла ему жизнь, заслонив от пули убийцы, и скончалась на его руках в венском аэропорту. Опять Вена… Словно этот чудесный город был непостижимым образом связан с Натали.

С тех пор прошло двадцать лет. Им обоим тогда было около тридцати. Если для женщины это возраст подлинного расцвета, то для мужчины он еще не является определяющим. Теперь, по прошествии стольких лет, Дронго это точно знал. Натали погибла, сделав осознанный шаг, и он помнил об этом всю оставшуюся жизнь. Ему в то время отчасти «повезло». Это была осень девяносто первого. Пока решался вопрос, что именно следует с ним сделать, не стало Советского Союза и самого КГБ, разделенного на несколько частей. И вот спустя столько лет он неожиданно встречает в Турции вторую Натали, словно скопированную с нее через двадцать лет. А может, действительно это ее дочь или племянница?

Дронго подумал, что нужно подняться и подойти к этой молодой женщине, чтобы узнать, как ее зовут, откуда она прилетела и была ли когда-нибудь знакома с Натали Брэй. Но в этот момент к одиноко сидевшей молодой женщине подошел какой-то мужчина. Она подняла голову и улыбнулась. Мужчина улыбнулся в ответ, что-то сказал и уселся рядом. Он был в джинсах и светлой рубашке. Выше среднего роста, подтянутый, с развитой мускулатурой, загорелый, с длинными темно-каштановыми волосами. Они начали оживленно разговаривать, и по их виду было понятно, что они давние и близкие знакомые. По знаку мужчины им подали бутылку шампанского.

Дронго с непонятной грустью следил за этой парой, словно это была его знакомая женщина, которая на его глазах почти изменяла ему с другим мужчиной, и даже не думал, что ведет себя не очень прилично. Так он и просидел почти весь вечер, ни к чему не прикоснувшись. Только когда пара покинула свой столик, он подозвал официанта и спросил у него:

– Из какого номера были те двое молодых, которые сидели за соседним столом?

– Она из сто сорок четвертого, – ответил официант. – Вам нужны еще какие-нибудь подробности?

– Как их зовут? Вернее, как зовут ее?

– Не знаю, – пожал плечами официант, – но если хотите, я могу узнать.

– Не нужно, спасибо. – Дронго оставил на столе бумажку в десять долларов, и официант, радостно поблагодарив его, спрятал деньги в карман.

Дронго прошел в холл отеля и поднялся в прозрачной кабине лифта на нулевой этаж, где находились служба размещения и служба консьержа. У них он и уточнил, кто именно живет в сто сорок четвертом номере. В номере жила гражданка Австралии Рэчел Блэксли. Сидевший рядом с ней за столом мужчина проживал в соседнем номере. Его звали Милован Мешкович, и он был родом из Сербии. Портье любезно сказал, что оба молодых человека прибыли вместе, но у них были заказаны два разных номера рядом друг с другом. Никаких других данных ему сообщить не могли, и разочарованный Дронго поднялся на свой этаж. Эта австралийка была так похожа на американку Натали Брэй, что он почувствовал даже какой-то своеобразный мистический страх, словно Натали решила воскреснуть через двадцать лет.

Он обдумывал это невероятное сходство, сидя на диване в своем номере, когда услышал стук в дверь. Дронго вскочил и поспешил к входной двери, словно надеясь на чудо, что именно она решит сегодня вечером зайти к нему в номер. Но на пороге стоял Веземан. Скрывая разочарование, Дронго посторонился, пропуская гостя в свой номер, закрыл за ним дверь и обернулся к Веземану:

– Я вас слушаю.

Глава 2

Тренер вошел в комнату и устроился на маленьком диване.

– Что-нибудь будете пить? – вежливо поинтересовался Дронго.

– Нет, спасибо. Еще раз извините, что беспокою вас в номере. К сожалению, мой русский слишком несовершенен, чтобы я мог правильно излагать на нем свои мысли. А переводчика я не захотел с собой брать.

– Пусть будет английский, – слегка улыбнулся Дронго, усаживаясь на стул рядом с ним.

– Да, конечно. Спасибо. Дело в том, что у меня к вам абсолютно невероятное предложение, которое, возможно, вы никогда раньше не слышали и о котором я просил бы вас пока никому не говорить.

– Я уже понял, что у вас серьезное дело и никто не должен об этом знать.

– Вот именно. – Веземан вздохнул, словно вспоминая события, о которых будет сейчас рассказывать. – Все началось еще весной этого года. У нас была важная встреча в рамках Кубка России, когда в полуфинале мы должны были играть с московским ЦСКА. Вы знаете, что раньше проводили только один, а не два матча в рамках кубковых встреч. Но с этого года ввели новое правило: проводить два матча, как в европейских кубках. Дома и в гостях. И у себя дома мы сумели победить со счетом один – ноль, поэтому в ответном матче нас устраивала ничья. Даже проигрыш с разницей в один мяч, например один – два или два – три. Это была очень важная игра в Москве, где мы просто обязаны были не уступить. И, конечно, в подобных условиях очень многое зависело от нашего вратаря Николая Епифанцева. Мне всегда трудно выговаривать фамилию Коли. Вы знаете, что он прекрасный голкипер и даже рекомендован в сборную России по футболу.

– Я об этом слышал.

– Он – наш первый вратарь. Мы готовились к матчу очень ответственно и считали, что сможем выстоять. Но буквально за несколько часов до начала матча Николаю стало плохо. Мы вызвали врача, и тот констатировал пищевое отравление. Конечно, мы были очень разочарованы. В таком матче Епифанцев мог бы помочь нам вырвать ничью. Но его отправили в больницу на промывание желудка. Он вспомнил, что ел накануне вечером в ресторане грибы и, возможно, отравился, хотя это было достаточно спорно – ведь он ужинал в очень хорошем ресторане. Мы специально проверяли, у них никогда до этого не было подобных случаев. К счастью, ничего плохого с ним не случилось, уже через несколько дней он был в форме. А матч с ЦСКА мы проиграли со счетом один – три. Наши ребята смогли забить гол, но пропустили три мяча. Конечно, если бы на воротах стоял Николай Епифанцев, этого бы не случилось.

– Такое с каждым может случиться.

– Безусловно, мы тоже так подумали. Прошло два месяца. Мы должны были играть исключительно принципиальный матч с «Зенитом». Противостояние двух команд из Санкт-Петербурга всегда привлекает особый интерес. Ну, вы знаете это лучше меня. Московское «дерби» тоже всегда бывает достаточно интересным. Или лондонское противостояние «Арсенала» с «Тоттенхемом», ливерпульское соперничество «Ливерпуля» и «Эвертона», не говоря уже о возросшей конкуренции между «Манчестер Юнайтед» и «Манчестер Сити»… В общем, это обычная практика соперничества двух команд из одного большого города, когда болельщики Санкт-Петербурга делятся ровно пополам.

– В этом я не сомневаюсь, – согласился Дронго. – Когда я учился в Москве, то традиционно болел за московское «Динамо», хотя самое большое число болельщиков всегда было у «Спартака». Свои болельщики были у ЦСКА, «Торпедо», «Локомотива». Но это было еще во времена Советского Союза.