Читать интересную книгу Сентиментальные агенты в Империи Волиен - Дорис Лессинг

Клорати прибыл в «Империю» Волиен, когда оба ее спутника и принадлежавшие Сириусу ВЭ 70 и ВЭ 71 восстали; вспыхнул настоящий мятеж против Волиена. Все это происходило незадолго до вторжения Сириуса. [Примечание архивариуса].

Клорати Джохору, с Волиендесты, второго спутника Волиена

Приношу свои извинения. Я занимался выпалыванием зловредной Шаммат с планет Волиена, подвергся непродолжительному нападению шамматян, затем маленько задержался для восстановления сил, а когда вышел, прежде всего занялся делом Инсента. Потому что он играет ключевую роль в планах того самого шамматянина. Я вам сообщал, что Инсента госпитализировали из-за поверхностной раны. Я заставил перевести его в специальную больницу, где лечат пострадавших из-за Риторики, и решил его навестить.

Я устроил эту больницу на Волиендесте, потому что до меня дошли следующие сведения: вполне вероятно, в ближайшее время Волиен будет жестоко разгромлен, но когда развалится его «Империя», Волиендесту это практически не затронет. Вот доказательство хорошего состояния Волиендесты: агент 23 сумел построить и оборудовать больницу, и все это с помощью восставшей стороны, под руководством довольно замечательной личности, некоего Ормарина, о нем подробнее расскажу позже, я уже привыкаю рассчитывать на его относительную свободу от иллюзий. Принцип действия этой больницы, как я ему объяснил, в пересчете на совершенно новое (для него) представление о (говоря его словами, как нынче принято на Волиене) «природе классовой борьбы» — хотя не стоит ожидать слишком многого слишком скоро, — вызвал у него острый, но, к счастью, кратковременный приступ эйфории. Вы, конечно, уже поняли, что его согласием построить эту больницу мы отчасти обязаны тому, что этому человеку оказались непонятны наши цели. К тому времени, как он понял суть дела, больница уже была построена и функционировала. Как обычно, все это сопровождалось массовыми выступлениями и протестами. Но в результате самого этого процесса — попыток понять смысл и принцип действия этой больницы, дискуссий и дебатов, иногда бурных, — появилась новая фракция, политическая по своей сути, которая стала поддерживать Ормарина и закрепила его статус.

Планета Волиендеста покрыта болотами, у нее есть спутник — луна с малым периодом обращения вокруг своей оси, и эта луна вызывает нестабильность в жителях, в самой разной степени; людям приходилось прикладывать усилия, чтобы справиться с этими состояниями, и в результате вывелась такая порода людей (частично, как вы помните, они происходят из населения Волиена), которые способны противостоять быстрым сменам состояний души, хотя внешне как бы им уступают. В свой первый приезд сюда я, помнится, впал в уныние, столкнувшись со слишком бурной реакцией жителей на все, но вскоре стал понимать, что эти проявления чувств надо воспринимать скорее как внешнее возбуждение, практически не затрагивающее душу. И понял, что есть такие аборигены, хоть их и мало, которые даже умеют использовать это состояние постоянного возбуждения, чтобы развивать и закреплять душевное спокойствие. Таков Ормарин.

Я отправился прямо в больницу, где лечат заболевших из-за Риторики. Она, по совету Ормарина, которым быстро воспользовался агент 23, называется у них Институтом исторических исследований. Я принял облик лектора, которому предлагают тут должность, но который пребывает в сомнениях.

Участок для больницы был выбран после консультаций с местными географами, была поставлена цель — обеспечить максимум природных возбуждающих факторов. Больница расположена на небольшом и очень высоком полуострове, на штормовом берегу, где океан постоянно буйно ревет и где их луна оказывает максимальное воздействие. Непосредственно за полуостровом на континенте собраны все крайности земного ландшафта — в допустимых пределах. С одной стороны возвышаются высокие угрюмые горы, усеянные могилами не в меру честолюбивых скалолазов. С другой стороны растут обширные древние леса, неотвратимо порождающие мысли о вечности, о ходе времени, о неизбежном упадке. И почти до самой больницы доходит гряда голого каменистого песка, и если пойти вдоль этой гряды, придешь к самому началу пустыни — такой жаркой, холодной, суровой, враждебной, что по ней не пройдешь, не стерев ног до кровавых мозолей; она вся в крутых откосах, и тут неизбежно обращаешь взор к небесам, иногда алым, иногда лиловым, часто цвета желтой серы, но всегда изменчивым; пустыня так густо усыпана песком, сланцами, гравием и пылью, и все это так неустанно носит с места на место вечно меняющий направление ветер, что подобное зрелище автоматически заставляет задуматься о тщете и бесполезности всяческих усилий, а если страдалец готов, спотыкаясь, прогуляться через нее по сухим костям, кускам палок, которые когда-то были лесами, или останкам кораблей (потому что эта пустыня была когда-то, между прочим, дном океана) и скал, где можно найти отпечатки давно вымерших видов, то получит самые удовлетворительные и целительные результаты. Наш агент 23 назвал все это Законом Немедленного Переключения, когда описывал, что происходит, когда, по словам местных жителей, «хорошего слишком много», и трудности порождают упрямую духовную несгибаемость, которую они выражают такими словами: «Ну и что? Есть-то надо!»

Я обследовал всю эту территорию на космолете, радуясь комфорту, и меня высадили на гребне песка довольно далеко от больницы, чтобы впоследствии я имел право говорить, что добрался в ту сторону на местном транспорте.

По большей части больничные помещения еще пустуют. Я сказал Ормарину, что при обостряющемся кризисе «Империи» все они довольно скоро заполнятся, и он успокаивал своих сторонников, извиняясь за неправильное планирование, за ненадежных подрядчиков. Возникал вопрос — кто платит за все это? Он рассказывал им небылицы о шпионах с Сириуса, которым заплачено за тайную диверсию, и это настолько соответствует истине, что даже не верится. Предполагается, что Ормарин умен и может перехитрить людей с Сириуса, так что его репутации сие никак не повредит.

Здание больницы не очень отличается от подобных, которые мы спроектировали в нескольких наших колониях, имеющих сходные условия.

Вы прекрасно знаете, с какой неприязнью я посещаю такие места: можете мне поверить, я все-таки понял, почему я оказываюсь в них так часто. Я даже пересилил себя до такой степени, что внес свой вклад в эту науку: я скоро дойду до Департамента Риторической Логики, который сам придумал.

Должен сообщить вам, что состояние Инсента внушает опасения. Я нашел его в отделении Основ Риторики, потому что он недостаточно прогрессировал, чтобы его перевели оттуда в другое место. Эта палата расположена на фасаде здания, где балконы нависают над постоянно бьющимися, стонущими и ревущими волнами. Ветры воют и ревут круглые сутки. Чтобы усилить воздействие, мы организовали музыкальный фон — подобрав музыку самого ослабляющего рода — в основном написанную композиторами Шикасты (см. «История Шикасты, XIX век; экзальтанты и жалобщики: музыка»). Большинство пациентов — добрая их часть — наши агенты, потому что вы неизбежно заметите, как много их на этом этапе пало жертвами безрассудного фанатичного энтузиазма, — переросли это первичное инфантильное состояние и переведены в другие палаты, так что бедный Инсент остался в одиночестве. Когда я вошел, он глазел на волны океана, которые в лучах меланхоличного заката приобрели алый оттенок; его внутреннее состояние должным образом передавал халат из красно-пунцового шелка, роскошность которого поразительно подчеркивала его забинтованная, как у солдата, рука. Слезы ручьем катились по его бледному лицу, на котором застыло самое трагическое выражение. Вы ведь помните, он выбрал для своего облика большие черные сентиментальные глаза, нам еще тогда следовало обратить на это особое внимание (мне тут впервые пришло в голову, что вы-то, возможно, как раз и обратили). Но это уже тогда было плохим знаком… Да, большие трагические черные глаза скорбели по поводу излишних затрат воды — эта фраза вполне в духе той книги, которая лежала открытой на его коленях, книга опять-таки автора с Шикасты, называется «Герой проигранного дела». Он не смотрел на экран, на который проецировались его медитации за истекший день, кстати, этой программой я горжусь: опять Шикаста! Просто бесценной оказалась та бедная планета при разработке нашей канопианской методики для нынешних условий! Две огромные армии, снабженные новейшим оружием убийства в рамках существующей технологии, воевали друг с другом в течение четырех Ш-лет, проявляя предельный героизм и преданность долгу, и все это в самых гнусных и жестоких условиях, ради целей, которые спустя поколение их собственные непосредственные преемники оценят как глупость, самообман и жадность, все это подстрекалось словами, использованными для воспламенения бурного соперничества на почве национализма, причем каждая нация была убеждена, под гипнозом слов, что именно ее дело правое. Миллионы людей пали, непоправимо ослабив обе нации.