не останавливалась. Пока Глаттон дополз до стекла, он превратился в сморщенный скелет.
— Джонниии… — прохрипел он еле слышно, прижимая тощую ладонь к стеклу. Затем медленно опустился на пол. Больше он не двигался, стал усыхать и бледнеть. Охранники обратились дряхлыми стариками и слегли на пол.
Джон подбежал к двери и чуть было не открыл её, но вовремя одумался.
Из тел стали вытекать странного цвета жидкости, которые тут же высыхали. Кожа сжалась и рассыпалась пылью. Скелеты в ветхих костюмах развалились, черепа гулко покатились по комнате.
Дверь, открывшись, высвободила двухсотлетний воздух.
* * *
«Я всё сделал правильно, ошибка не допустима. Только сейчас я понял: ошибка была не в машине, а в самом понимании природы времени. Даже если бы он хотел спасти кого-то от смерти, предотвратить войну или что-то в этом роде, я бы не смог ничего поделать. Время необратимо, оно движется только вперёд, без оглядок и сожалений. Вселенную нельзя уничтожить, она сама защищает себя от парадоксов.
Об этом у меня ещё будет время подумать. Хорошо, что я заранее оборудовал свою комнату. Отныне мне не нужна будет ни вода, ни еда, ни даже воздух. У меня есть полки, заставленные книгами, тубусы полные моих чертежей, инструменты для создания моих новых шедевров. Всё это — мои единственные спутники на ближайшую вечность. И всё благодаря моему венцу творения — камере вне времени.
Если бы я постарался замедлить время, то скорее всего произошло бы что-то наподобие предыдущего эксперимента: вместо того чтобы в моей комнате проходили года, пока у них текут секунды, я бы просто замедлился для них.
Спасибо тебе, жадный старик, своей смертью ты спас меня от ошибки. На этот раз всё будет по-другому.
Если рассматривать время как неотделимую часть пространства в нашей вселенной, тогда я сделаю свою комнату пространством за её пределами. Здесь не будет времени. Если моя теория верна, то весь мир для меня замрёт, кроме этой комнаты. Я буду ни жив, ни мёртв до тех самых пор, пока мне самому не надоест. Так скоро включать её я не планировал, да обстоятельства ломятся в дверь.
Я, конечно, иду на большой риск, ведь никто не знает, что вне нашей вселенной, но терять мне уже нечего. Риск меня никогда не останавливал, напротив же, только подстёгивал».
— Ублюдок, думал самый умный, да — глухо послышалось за дверью. После этого стало слышно включенную болгарку, за ней — визжащий скрежет. Из щели между дверью и стеной на пол посыпались искры.
«Видимо пора. Нажму на кнопку и весь мир замрёт. Нажму ещё раз и мир снова продолжит своё движение, ничего не заметив.
Нажму на кнопку и всё получится.
Нажму на кнопку и всё получится.
Нажму на кнопку и…»
Дверь распахнулась.
— Руки вверх, и без фокусов! — охранник держал парня на прицеле. Тот таращился в монитор. Дверь располагалась сзади и сбоку от него.
Ноль реакции.
— Поднял руки быстро! — заорал ещё громче второй охранник, бросив болгарку и выхватив пистолет.
Парень даже не дрогнул. «Стальные нервы видать, у щенка то» — подумал первый.
— Считаем до трёх, если не поднимешь руки, будем стрелять!
Ни единого движения. То ли глухой, то ли совсем дурак.
— Раз!
Воздух казался густым, эпоксидным.
— Два!
Тишина. Изобретатель был подобен изваянию.
— Три!
Раздался выстрел, за ним второй.
Охранники опешили. Каждый из них многое видел за свою жизнь, но только не такого.
Пули зависли в дверном проёме, прямо в воздухе.
Второй охранник подошёл с опаской, потянулся к пуле пальцами.
— Стой! — первый отдёрнул его руку. Достал монету из кошелька, подбросил её в комнату. Закружившись, она пролетела до дверного проёма и замерла там, на одном уровне с пулями.
Он пригляделся повнимательней. В комнате, возле окна, в воздухе зависла муха. Крыльями она не шевелила.
Джон, молодой изобретатель, не боящийся риска, сидел в своей комнате. Ни жив, ни мёртв.