Читать интересную книгу День после ночи - Анита Диамант

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 48

Теди зевнула и потянулась. В бараке ее по праву считали непревзойденной соней: она отключалась, едва коснувшись головой подушки, а просыпалась так поздно, что частенько не успевала на завтрак. Опустив пятки на цементный пол, Теди поняла, что в бараке никого нет, и быстро натянула застиранное синее платьице, открывавшее ноги чуть больше, чем следовало, хотя и не столь бесстыдно, как короткие бриджи, что носили некоторые девушки.

На койке у самого выхода Теди заметила Зору, свернувшуюся калачиком. Теди постаралась закрыть дверь как можно тише, а потом со всех ног кинулась в уборную, по дороге уговаривая себя не волноваться: ведь в Атлите остаться голодным невозможно. Запасы чая или сахара на кухне могли иссякнуть, но там всегда было вдоволь хлеба и салата из помидоров и огурцов, по мнению местных идеально подходившего для завтрака. Сидя в уборной, Теди попыталась вспомнить, как на иврите будет «помидор».

– Агвания! – воскликнула она.

– Что? – спросили из-за перегородки.

– Простите, я думала, здесь никого нет, – смущенно пробормотала Теди.

– Агванию тебе в столовой дадут. Только беги быстрее, а то они скоро закроются.

Теди решила спросить Нурит, одну из преподавательниц иврита, как будет «огурец», но потом вспомнила, что на сегодня занятия отменены. Одна из политических партий призвала к забастовке против британцев, и учителя примут участие в демонстрации. А это значит, что никакого иврита, никакой гимнастики – никакого разнообразия.

Внезапно ей представился день, пустой и долгий, который надо прожить среди абсолютно чужих, не понимающих ее людей. В отличие от большинства обитателей Атлита, идиш не был для Теди родным языком. «Эта грязная тарабарщина» была запрещена в доме ее матери, хотя она слышала, как на идише говорил дед, и неплохо выучила этот язык за время пребывания в лагере для перемещенных лиц и по дороге в Палестину. С каждым днем она все лучше понимала иврит, но слова по-прежнему давались ей с трудом. Очень часто они казались ей анаграммами, случайными наборами букв. Их Надо было как-то сложить, чтобы получилось слово.

– Аг-ва-ния, – прошептала она, умываясь. Приятное слово, неплохое имя для кошки. Она уже давно мечтала о кошке – пятнистой, черно-рыжей. «Интересно, есть такие в Палестине?» – подумала Теди. Надо будет кого-нибудь спросить. А заодно и как будет «огурец».

Громкие крики вывели Теди из состояния мечтательной задумчивости. А потом, услышав в отдалении паровозный свисток, она улыбнулась. Прибывают новые иммигранты, значит, теперь день пройдет быстро и не придется слишком много думать.

Она присоединилась к толпе, продвигавшейся к юго-западному концу лагеря, к тому месту, куда должен был подойти поезд. Несколько девушек поздоровались с ней, а двое парней попытались перехватить ее взгляд. К Теди подбежала Ханна, луноликая и жизнерадостная. Протянула яблоко. Кажется, Ханна тут всех знала по имени.

– Ты ведь на завтрак опоздала, – сказала она.

– Большое спасибо, – старательно выговорила Теди.

– Быстро ты иврит учишь, – заметила Ханна. Она уже одевалась как настоящий кибуцник, в бриджи и лагерную блузу, а волосы заплетала в две тугие косички.

– Здорово, правда? – Она вытянула шею, высматривая поезд. – Поселенцы нам сейчас очень нужны. Чем больше, чем лучше.

Теди энергично закивала, ей стало стыдно, что для нее прибытие новых беженцев – развлечение. Теди двинулась за Ханной, яростно проталкивавшейся через толпу. Оказавшись впереди, они попытались рассмотреть что-нибудь за переплетениями колючей проволоки.

В конце железнодорожного пути не было ни станции, ни даже деревянной платформы. Рельсы просто обрывались посреди поля, заросшего высокой травой и цветами. Тысячи ног вытоптали сорняки и утрамбовали пятачок земли, а потом проложили и тропинку, что бежала параллельно забору Атлита до шоссе, ведущего к главным воротам. Этот пятиминутный маршрут от станции до ворот регулярно преодолевали измученные, напуганные люди. Они прибывали сюда с потрепанными чемоданами и последней надеждой.

Паровоз запыхтел и начал понемногу сбавлять ход. Потом состав остановился, и английские солдаты стали открывать двери трех товарных вагонов. Кто-то за спиной Теди прошептал:

– Совсем стыд потеряли! Меня сюда везли на автобусе с черными окнами, и то жутко было. Но чтобы вот так?!

Теди обернулась и уловила слабый, но тревожный запах камфоры, исходивший от женщины, которая произнесла эти слова. Она была очень бледная – ясно, новенькая.

– Можно подумать, они не знают, что значит для евреев ехать в товарняке! Не понимаю я этих англичан. Ведь они против Гитлера воевали. Как они могут?

– Запугать хотят, – отозвалась девушка-болгарка с суровым лицом. На ней был черный шейный платок, знак принадлежности к одной из бесчисленных политических партий. Теди никак не могла запомнить их названия. Нас загоняют в товарные вагоны, чтобы ослабить наш дух. Не выйдет.

Новички выходили на солнце, пошатываясь, щурясь на ярком свету и прижимая к груди свои пожитки.

– Шалом, друзья! Шалом! – закричала болгарка, приставив ладони рупором ко рту. – Шалом! Добро пожаловать!

Другие присоединились к ней, выкрикивая слова приветствия на иврите и идише, немецком, румынском, французском, польском, итальянском и греческом.

Когда новички зашагали по тропинке к воротам, те, кто находился за забором, двинулись следом за ними, ловя обрывки новостей. Один сказал, что их корабль был обстрелян в Хайфе. Другой заявил, будто они слышали, что эта группа состоит преимущественно из бывших узников Освенцима.

– Видели мужчину из поезда вынесли? Он что, умер?

– Не мужчину, а женщину. Ей от жары плохо стало.

– Это всё легальные, с документами. День-два и уедут.

– Ты-то откуда знаешь?

К этому времени Теди уже научилась не обращать внимания на подобные умозаключения, очень скоро все и так узнают правду.

Стоило новичкам добраться до ворот, в толпе послышались выкрики иного рода.

– Вена! Есть кто-нибудь из Вены? А Гроссфилдов знаете, скорняков?

– Кто из Лодзи? Тут ваш земляк!

– Будапешт! Семья Авигдора Коэна! Это недалеко от центра!

– Словинские! Вы случайно никого из Словинских не знаете?

Теди было тошно это слушать. Она скрестила руки на груди, повернулась к горам. Может, хоть там сейчас прохладней?

Ее отец уверял, что их фамилия, Пасторе, досталась им в наследство от времен испанской инквизиции, когда евреи стали переселяться в Голландию. Он говорил, что его предки произвели на свет так много дочерей и так мало сыновей, что к 1940 году в Нидерландах осталось всего восемь Пасторе. А теперь Теди была единственной, кто уцелел.

Если она встретит амстердамских соседей или бывших одноклассников, ей придется вспомнить все: лица, цветы, магазины, рынки, мосты, каналы, велосипеды, ароматы, окна с разлетающимися занавесками, окна с закрытыми по ночам ставнями. А это проделает опасную дыру в дамбе забвения, которую она так старательно строила день за днем.

Теди нарочно отворачивалась от новичков, сгрудившихся у ворот. Она старалась не обращать внимания на печальные голоса тех, кто вел перекличку, пока оглушительный рев сирены «скорой помощи» не заставил ее поднять голову. Позже жители лагеря будут сравнивать этот пронзительный звук с визгом попавшей под колеса кошки, сигналом воздушной тревоги, фабричным свистком. Теди заткнула уши пальцами, но все равно слышала, как кричит худенькая женщина, застывшая в нескольких ярдах по ту сторону от открытых нараспашку ворот.

Она стояла, странно вывернув стопы и плотно прижав локти к бокам. Кисти рук дергались, точно перчатки, болтающиеся на бельевой веревке, голова запрокинулась. Крик становился все громче, наполняя воздух невыносимым ужасом. Внезапно стало тяжело дышать. Солнце сделалось еще жарче. Заплакал ребенок.

К женщине бросилась медсестра в белом халате со шприцем в руках, но та резко крутанулась на каблуках; молотя кулаками воздух, она вдруг превратилась в неистового, плюющегося дервиша. Она вертелась и кружилась так быстро, что казалось – вот-вот взлетит в небо на крыльях собственной ярости.

А потом все разом кончилось. Двое солдат схватили женщину, медсестра воткнула ей в руку шприц. Крики сменились горьким плачем. Чаша ее страданий переполнилась. По толпе пробежала дрожь, будто внезапно похолодало.

Женщина, захлебываясь, повторяла какое-то слово. Снова и снова. Снова и снова.

– Что она говорит? – спрашивали друг друга люди на разных языках.

– Это по-русски?

– Может, она зовет кого-то? Наконец слово перевели и передали по цепочке.

– Колючая проволока, – сквозь слезы повторяла женщина по-чешски. Колючая проволока.

В Вестерборке, в пересыльном лагере, Теди много часов провела, стоя за колючей проволокой под мокрым снегом, молча вглядываясь в уныло-серые бесконечные болота. За ее спиной тихо всхлипывала маленькая седая женщина в огромном мужском пальто и домашних тапочках.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 48
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия День после ночи - Анита Диамант.
Книги, аналогичгные День после ночи - Анита Диамант

Оставить комментарий