Читать интересную книгу Ни слова больше! - Карен М. МакМанус

видела. Его заметила одна из наших продюсеров и сразу же переправила мне.

Карли нажимает на клавишу, поворачивает экран, и я вижу свой чудо-имейл из девяти слов: «Я правда пишу лучше. — Ссылка на пресловутую статью в BuzzFeed. — Заранее спасибо за уделенное время».

Мои уши пылают, а Карли продолжает:

— Своим имейлом ты убила сразу двух зайцев. Во-первых, рассмешила меня — я хохотала до слез, когда открыла ту статью. Во-вторых, никаких других ссылок ты не добавила, и мне пришлось потратить пятнадцать минут очень плотно расписанного дня на поиски твоих репортажей. — Она откидывается на стуле, буравя меня темными глазами. — Неслыханное дело.

Довольная гримаса уже готова появиться на моем лице, но я вовремя спохватываюсь: вдруг это не комплимент?

— Я надеялась, вы оцените мою честность. — Смущенно ерзаю на стуле. — И… краткость.

— Опасный ход, — говорит Карли, — и смелый. Мне понравилось. Кстати, выгонять за такое из газеты — полный бред. Ты хоть знаешь, кто тебя подставил?

— Еще бы.

Я хмурюсь и скрещиваю руки на груди.

В то время я собирала материал по делу о фальсификации отметок с участием нескольких игроков нашей баскетбольной команды — между прочим, чемпионов штата. Их тупорылый капитан Джейсон Прютт зажал меня в раздевалке и рявкнул свое обычное: «Не нарывайся». Я не подчинилась, и неделей позже, как раз после баскетбольной тренировки, в Сети обнаружились те самые фотографии.

— Виновник, естественно, не сознался, а доказательств у меня не было.

— Жаль, — отзывается Карли. — Таких, как ты, следует не выгонять, а продвигать. Пишешь ты и в самом деле неплохо.

Я расслабляю плечи, вот-вот расплывусь в улыбке. Кто бы мог подумать, что так легко заполучу место? И вдруг слышу:

— Только мы не берем на стажировку школьников.

— В вашем объявлении не сказано, что обязательно быть студентом, — не теряюсь я.

— Случайное упущение, — спокойно парирует Карли.

Я сникаю, но тут же беру себя в руки. Стала бы она со мной беседовать, если не собиралась нарушить правило.

— Обещаю работать в два раза усерднее любого студента! Буду сидеть в офисе каждую свободную от уроков минуту, включая ночи и выходные.

«Больше в Стерджисе все равно делать нечего», — едва не добавляю я, но вовремя решаю не грузить Карли излишней информацией.

— Пусть я не самый опытный кандидат, — продолжаю я, — зато брежу журналистикой чуть ли не с младших классов. Для меня других профессий просто не существует.

— Это почему же?

Потому что больше я ни в чем не преуспела.

У нас в семье один другого талантливее. Папа — блестящий ученый, мама вся в наградах за иллюстрации к детским книгам, а Элли — виртуоз флейты. Все они буквально с пеленок знали, чем хотят заниматься. Я же, сколько себя помню, безуспешно пыталась найти свой особенный, уникальный талант, лишь бы не стать еще одним дядей Ником.

«Он так и не понял, чего хочет от жизни, — вздыхал каждый раз отец, когда его сводный брат в очередной раз менял факультет. — Видимо, не всем дано».

Такое впечатление, что в семействе Галлахер нет порока ужаснее, чем с детства не определиться с жизненным призванием. Как бы я ни обожала дядю Ника, роль второго оболтуса в семье меня никогда не привлекала. Можете представить, с каким восторгом и облегчением я услышала в восьмом классе от учителя, что у меня журналистский талант. Он посоветовал писать для школьной газеты, я так и сделала — и впервые в жизни обнаружила настоящие способности. На горизонте замаячила цель. «Бринн скоро начнет вещать на Си-эн-эн», — горделиво шутили родители.

Вот чего я лишилась осенью. Все мои старания, все достижения, которыми я так гордилась, обернулись каким-то злым фарсом.

Впрочем, такое объяснение вряд ли подходит для успешного собеседования, поэтому я чеканю:

— Я верю, что каждая история достойна того, чтобы ее услышали; журналист наделяет голосом тех, у кого его нет.

— Неплохо сказано, — вежливо кивает Карли. Впервые с начала нашего разговора я замечаю в ней потерю интереса и тут же краснею. Стандартные формулировки здесь явно не катят. Меня пригласили не из-за стандартно составленного обращения. — Однако мы не «Нью-Йорк таймс», понимаешь? Документалистика преступлений — ниша очень специфическая, и если тебя не увлекает…

— Еще как увлекает! — перебиваю я. Знаю, рискованно, только я готова на все, лишь бы получить здесь место. Собирая информацию о телешоу, я вдруг осознала, что «Мотив» может дать мне гораздо больше, чем бонус для поступления в колледж. — Я как раз собиралась об этом поговорить. У меня и настоящее резюме есть, и требуемый опыт работы: соцсети, копирайтинг, редактура, проверка фактов и тому подобное. Даже рекомендации. Только, если вы не против, я хотела бы поделиться идеей для сериала.

— Вот как?

— Ага, минутку. — Я лезу в сумку и достаю оттуда бумажную папку с тщательно подготовленным для встречи материалом. — Нераскрытое преступление в моем родном городе.

Брови Карли ползут вверх:

— Ты мне сценарий предлагаешь? Прямо на собеседовании?

Замираю с наполовину открытой папкой. Не пойму: Карли это впечатляет, раздражает или забавляет.

— Да, — говорю. — Если позволите.

— Что ж, — разрешает она, чуть улыбнувшись. — Я слушаю.

Явно забавляет. Ладно, могло быть и хуже.

Достаю лежащую сверху фотографию из «Стерджис таймс». Под ней подпись: «Победители олимпиады штата по литературе — ученики школы Сент-Амброуза Бринн Галлахер и Ноа Тэлбот». На фото мне тринадцать и рот до ушей — всего нас на снимке трое, я посередине с медалью на шее.

— Какая ты тут милашка, — замечает Карли. — Поздравляю.

— Спасибо, дело не в награде. Я храню фотографию в память о нем. — Тыкаю пальцем в улыбающегося мужчину. Он молод, красив и даже на газетном снимке излучает энергию. — Мистер Ларкин преподавал у нас язык и литературу. В тот год он только начал работать в Сент-Амброузе. Это он уговорил меня участвовать в олимпиаде и рекомендовал в школьную газету.

К горлу подкатывает комок. Слова мистера Ларкина звучат в сознании, будто и не было этих четырех лет: «У тебя определенно талант». Он и представить себе не мог, что они для меня значили. Я так и не успела ему это рассказать и теперь буду сожалеть об этом до конца своих дней.

— Мистер Ларкин помогал каждому ученику раскрыть собственный потенциал, — продолжаю я. — И выявить способности у тех, кто считал себя ни на что не годным.

Поднимаю глаза на Карли — внимательно ли она слушает? — и добавляю:

— Через два месяца после той олимпиады мистера Ларкина убили. Пробили голову камнем. Его нашли в лесу за школой трое моих одноклассников.

Я показываю на фотографию,