Читать интересную книгу Домашний адрес. Рассказы - Елена Молозева

Я горжусь Вовой – вместе со мной он несколько раз водил Марусю к ветеринару. Важно прошел в кабинет хирурга, уселся в его кресло и в течение всей процедуры с любопытством изучал плакат с клещами. Паразиты, говорит, вредные существа. Потом заглянул нашей собаке под измученное операциями брюхо и ободряюще сказал: «Не волнуйся, мама, шов зарастает, скоро будем трубки вынимать». В моем понимании, за такие слова надо сразу выдавать медаль на грудь. «Сахар Медович материнских сердец». Победитель ежегодной премии «Выбор собак 2016». Я хочу сказать, что не все взрослые способны настолько понимать животных и заботиться о них так, как это делает наш сын. Может быть, дело в том, что он в свои неполные четыре года очеловечивает собак и, скорее всего, даже не догадывается, что они не люди и людям неровня. Они гораздо лучше. Смотри, мама, вот я сейчас пригрожу Маруське, что не дам ей бутерброда, и она тогда не будет разлизывать швы. Ты, говорит, глупая собака, зачем танцуешь со мной под радио, тебе нельзя, ты сначала выздоравливай. Я уверена, она прекрасно его понимает.

Вовку ругают

Сын Вова освоился в детском саду и начал хамить. То есть поначалу он не знал, что там за люди работают, и на всякий случай прикидывался послушным, старался. Вешал им, дуракам, лапшу на уши. Он, наверно, рассуждал про себя так: «Кто их знает, может, они мне не дадут добавку булки, если я плюну в чашку. Или в угол поставят, я слыхал, с некоторыми такое проделывают – Петька на карусели рассказывал». Теперь Вова разузнал обстановку и, лежа в своей кроватке на тихом часу, тихонько посмеивается, мол, ну сейчас я вам покажу хорошую наследственность, сейчас узнаете, почем фунт лиха. Потому что булку дают, а в угол и подавно не ставят. А хуже со мной ничего случиться не может. Вот примерный ход мыслей этого коварного существа, который по документам называется моим сыном. Внешнего сходства со мной, кстати, никакого нет, там только отцовская личина запечатлелась.

Соответственно Вовиному маргинальному поведению воспитатели делают мне всякие замечания. Я прибегаю вечером в сад раньше положенного времени, полная радостного ожидания и необычного чувства тоски по кровиночке. А мне раз – хук справа – брякают, что ваш сын, мол, плевал на стол, а еще ругался, что его ящик с ботами переставили в другой шкафчик. Чисто человек дождя. А еще, говорят, ваш милый мальчик отрицал необходимость самостоятельно надевать сандалии. Аргументировал свою позицию громкими нечленораздельными воплями. Стою, слушаю эти непохвальные речи, параллельно чувствую, как надежды на блестящее будущее ребенка разбиваются о его девиантные поступки.

Вообще, конечно, неприятны уху матери ругательные отзывы о ее сыне – хочется, чтоб только восхищенный шепот и радостные восклицания. Поэтому, чего уж там скрывать, немножко хочется лупануть того, кто осмелился не похвалить дитятю. Хочется применить грубоватую силу и физическим путем переменить мнение глубоко заблуждающегося человека о Вовиных достоинствах. Потому что это только мне можно ворчать на наследничка, громко страдать по его глупостям и предъявлять ему ненасытные родительские претензии. Но я же мать, мне позволено, а остальные пусть цыц.

Я готовлю

Я очень люблю готовить! Однако, прозаически следовать рецепту – не для меня. Бывает – приспичит заняться кулинарией, и я с радостью ощущаю небывалый душевный подъем. Сразу хочется напевать и выделывать на кухне какие-то па. В идеале, я бы еще хотела жонглировать яйцами и подкидывать блины на сковородке. Это такой красивый трюк, когда блин делает сальто и с изяществом приземляется обратно. Но это, к сожалению, не вяжется с моей нарушенной координацией и врожденной слоновьей грацией. Зато я умею выдумывать ингредиенты, которых в рецепте нет, но которые совершенно необходимы для пущей оригинальности результата. По непонятным причинам очевидно мистического происхождения внешний вид моих блюд сильно отличается от фото этих же самых блюд в кулинарной книге. Не могу сказать, что моя стряпня выглядит лучше, скорее, наоборот.

Я, однако, никогда не падаю духом. В качестве утешения у меня есть малолетний сын, который унаследовал мою любовь к кулинарии и пренебрежение к ее основным канонам в угоду собственной фантазии. Его стратегия на кухне очень близка мне по духу: следуй зову сердца, а когда будешь пережевывать скорлупу в омлете, вспоминай, как весело было его готовить. Вова всегда предлагает свою помощь и сильно расстраивается, если я приготовила что-то без него. Это бывает редко, потому что вдвоем на кухне гораздо интереснее: сын устраивает фейерверки из муки и трамвайные пути из подтаявшего масла, прорывает туннели в хлебе, а также изображает человека-тесто. Если что, человек-тесто – это такой счастливчик, у которого все лицо облеплено тестом. Зрелище жутковатое и в то же время интригующее, ведь неизвестно, чем еще меня может удивить Вова, если я уже видела у себя на кухне подобие персонажа Дэвида Линча.

Мы с Вовой прекрасно смотримся у плиты, особенно когда вокруг романтично взлетает и оседает мучная пыльца. Сахарный песок равномерно покрывает стол, и на него охотно прилипают ошметки теста и яичные брызги. В качестве посильной помощи Вова тыкает пальцем во все миски и сообщает мне о результатах пальпации. Густовато. Мокровато. Маловато сахару – значит, лизнул для верности. Сын унаследовал мою чистоплотность, он презирает свинство, так что первым делом вытирает руки об штаны. Все, засунули наш сомнительный шедевр в духовку. Довольные, расходимся по своим делам. Обратились деятельной натурой к другим свершениям, в разгромленную кухню смотреть не хотим, слишком страшно.

Играть не просто

Играть с Вовой сложно и энергозатратно. Это только так кажется, что играть легко – включил песенку про «Чунга-Чангу» и складывай кубики. Ещё, говорят, некоторые дети сами играют, а родитель в это время предается делам. Я-то о таком не слыхивала, конечно, Вова не дурак, чтоб сам с собой играть, зачем ему, если я есть.

Каждый день, год за годом Вова изобретал бесконечную игру, которая и на игру-то мало похожа, скорее, на сказки тысячи и одной ночи. Или пение странствующего слепого. Это значит, что Вовка неустанно сочиняет историю, в которой есть некий сюжет и группа персонажей, более того, смутно обрисована какая-то своя мифология, и действие происходит под крепкий саундтрек, сколоченный из моих и Вовкиных музыкальных предпочтений. Конца этому сериалу не предвидится, поскольку интересы ребёнка растут вширь, а словарный запас уже, примерно, как у меня. Я – хороший напарник в играх, у меня буйное воображение, иногда я мешаю Вове придумывать, потому что перебиваю его с воплем «А я ещё вот, что придумала, слушай сюда!» Тогда Вова советует мне успокоиться и придерживаться его сценария. Трудно, однако, упомнить всех действующих лиц, их голоса и мимику, историю их воображаемой жизни, и я периодически путаю капитана корабля с бурым медведем. Вова сердится и ругает меня тяпой-растяпой.

В последнее время играть стало легче, в смысле, игра пошла стабильная, лаконичная, в основном, на апокалиптические темы. Моя роль ограничивается несколькими ключевыми фразами: «Это наш последний шанс», «Катастрофа неминуема», «Какой запасной план?», «Командир, у нас нет выбора». Играть очень просто, нужно только кивать на Вовины пространные рассуждения, к месту вставлять тревожные реплики и держать серьёзное лицо. Ещё можно вскрикивать и громко пугаться. Нееет! Только не это! Вы – Герой! Я успеваю качественно ужаснуться и восхититься, так, чтоб Вове понравилось, да ещё поразмышлять о своих делах. Есть, правда, побочный эффект – замечательная игровая реальность, которую придумал Вова, такая интересная, что в мою уже и возвращаться неохота. Поэтому давай играть, Вовка, а?

Опухоль

У нашей собаки взяли образцы раковых опухолей – раскрыли животину, как книжку, нашли зловредный источник наших расстройств и оторвали от него кусочек. И сказали отнести профессору – поглядеть на опухоль в микроскоп. Я вызвала такси, собрала сумку, запихнула в нее пробирки, как самый обычный кошелек или помаду. Я не особенно волновалась – ветеринары обернули образцы плотной бумажкой, а это всегда успокаивает, ведь ты не видишь, что везешь.

Ветеринарная академия – это нагромождение очень старых корпусов. Лестницы крутые до головокружения, коридоры темные и сонные. Только и есть там веселого, что непременные орущие студенты и надежда, что когда-нибудь эти люди спасут кашляющих хомячков. Войдя в главное здание, я первым делом заблудилась. Надо было найти кафедру патологоанатомии, но ее я не обнаружила, зато нашла буфет и учебный кабинет паразитологов. В глаза бросались всякие оригинальные таблички на стенах с надписями, вроде «Распространенные заболевания у свиней» или «Пищеварительная система козла». На плакатах ужасающие неопытного человека изображения – наглядные пособия, как и кого из животного мира можно разрезать. Но я все равно не волновалась. Тем более, что патологоанатомы сами подсказали, где у них тут главный улей.