Читать интересную книгу Конец света, каким мы его себе представляем - Дейл Бейли

Всего их было девятнадцать.

И у каждого из них, словно у нормального человека, было свое имя.

Жена Виндхэма Энн была страстной любительницей чтения. Она читала даже в их супружеской постели. Прежде чем заснуть, Энн непременно отмечала то место, где пришлось остановиться, любимой закладкой, которую Виндхэм однажды презентовал ей на день рождения. Это была полоска плотного глянцевого картона с узкой шелковой ленточкой. На картонке отпечатали миленькую многоцветную картинку с радугой, протянувшейся широкой дугой над горным хребтом с острыми заснеженными вершинами. УЛЫБАЙСЯ, — гласила эта закладка. — НАШ ГОСПОДЬ ЛЮБИТ ТЕБЯ.

Виндхэм был небольшим любителем чтения, но если бы он вдруг заглянул в книжку своей жены в тот день, когда настал конец света, то обнаружил бы уже на самых первых страницах немало для себя интересного. В ее начальной главе наш Господь в некий определенный момент возносит всех истинных христиан живыми на небеса. В их число, естественно, включены и те истинные христиане, которые как раз перед вознесением вели автомобили, или поезда, или самолеты и так далее, словом, главным побочным результатом Божественной акции стало несметное количество потерянных жизней (об ущербе, нанесенном при этом частной собственности, как-то даже неловко говорить). А прочти Виндхэм всю книжку еще до этого, он припомнил бы специфическую наклейку, которую изредка замечал на бамперах легковушек из высокой кабины своего служебного грузовичка.

ВНИМАНИЕ!!! — гласила наклейка на бампере. — В СЛУЧАЕ ПРИСТУПА ЭТА МАШИНА ПОТЕРЯЕТ УПРАВЛЕНИЕ!!![1]

Каждый раз, когда Виндхэму попадалась на глаза эта идиотская наклейка, перед его мысленным взором начинали мелькать картинки массовых автокатастроф, падающих с неба авиалайнеров и тяжелых стратегических бомбардировщиков, вскрытых и забытых на операционном столе пациентов и так далее. Словом, весь сценарий той книжки, которую не успела дочитать его жена, ну почти что весь.

Виндхэм, как добрый христианин, ходил в церковь каждое воскресенье, но не мог не размышлять о миллионах других людей, которые не были добрыми христианами. По личному ли выбору или по стечению географических обстоятельств, вроде появления на свет где-нибудь в Индонезии. Что будет, если добропорядочные нехристиане станут переходить улицу перед машинами, которые вдруг лишились управления вместе с христианскими водителями? Или если какой-нибудь агностик мирно поливает собственную зеленую лужайку, куда через минуту врежется пикирующий штурмовик, весь обвешанный боеголовками?

Мы уже знаем, что когда миру пришел конец, Виндхэм не сразу догадался о случившемся. Его будильник зазвонил как обычно, и он совершил свою обычную утреннюю процедуру. Душ в туалетной для гостей, горячий кофе в термос, торопливый завтрак над мойкой (на сей раз шоколадный пончик, который уже немного зачерствел). Потом он, как всегда, вернулся в спальню, чтобы попрощаться с женой.

— Доброго тебе дня, дорогая, — сказал он, аккуратно тронув ее за плечо. Не настолько сильно, чтобы разбудить окончательно, но вполне достаточно, чтобы Энн в полусне зашевелилась. За шестнадцать дет исполнения этого ритуала (за вычетом федеральных праздников и оплаченного двухнедельного отпуска каждым летом) Виндхэм во всех тонкостях отработал и отшлифовал свою технику.

Поэтому он был не просто удивлен, когда его жена не уткнулась лицом в подушку, сонно улыбаясь. Виндхэм был по-настоящему шокирован: она даже не сказала ему свое знаменитое «ум-м-мгу»! Ни тебе обычного, теплого и ласкового «ум-м-мгу», ни другого, более редкого «ум-м-мгу», означающего, что его жена, похоже, простудилась и неважно себя чувствует.

Никакого «ум-м-мгу» вообще!

Кондиционер в спальне отработал очередной цикл и отключился, и тогда Виндхэм впервые уловил этот странный полузнакомый запах. Не запах даже — скорее, слабый органический душок. То ли как от подкисающего молока, то ли как от немытых ног, вспотевших в тесной обуви.

Он стоял столбом в темной спальне, и в душе его созревало очень нехорошее чувство. Совсем не то нехорошее гипнотическое чувство, с каким остолбеневший Виндхэм наблюдал в гостиной Моники, как два лайнера поочередно, раз за разом, неудержимо врезаются во Всемирный торговый центр. То чувство было очень сильным, но назвать его сугубо персональным было нельзя, ну разве что совсем чуть-чуть, поскольку один из его отдаленных кузенов, четвероюродный или бог весть какой воды, зарабатывал себе на жизнь в одной из этих башен. (Этого кузена звали Крисом, и Виндхэму ежегодно приходилось освежать себе память с помощью адресной книги, чтобы вовремя послать дальнему родственнику по почте традиционную открытку, поздравляющую с днем его персонального ангела.)

Нынешнее нехорошее, то есть ужасно дурное чувство, зародившееся у Виндхэма, когда он не услышал от жены сладкого утреннего «ум-м-мгу», было не только чрезвычайно интенсивным, но также в самой высшей степени персональным.

Он протянул руку и осторожно прикоснулся к ее лицу. Это было все равно что дотронуться до женщины, очень искусно изготовленной из воска, но совершенно безжизненной и холодной. В этот самый миг — именно тогда! — Виндхэм наконец догадался, что случилось настоящее светопреставление.

Все, что произошло потом, это лишь детали, не более.

Помимо полоумных ученых и жадных бюрократов, погрязших в коррупции, в историях о конце света фигурируют другие типичные персонажи, которых нетрудно отнести к одной из трех основных разновидностей.

Первая представляет собой ярого индивидуалиста. Думаю, вы хорошо знаете этот типаж: самодостаточные, натренированные одиночки, борцы со всякими жупелами и предрассудками, они умеют обращаться с любым оружием и профессионально принимают роды. Как правило, к концу истории эти крепкие типы уже самодовольно шагают по пути Возрождения Западной Цивилизации, хотя они обычно бывают достаточно умны, чтобы заодно не возрождать Старые Дурные Традиции.

Вторая разновидность — постапокалиптический бандит. Эти типы имеют тенденцию сбиваться в крупные банды и противостоять крутым мужикам, защищающим собственную семью и прибившихся друзей. Если вы предпочитаете кинематографические воплощения историй о конце света, то постапокалиптических бандитов очень легко распознать по их склонности к тяжелым металлическим аксессуарам, вызывающе раскрашенным транспортным средствам и сногсшибальным прическам в стиле панк.

К третьей разновидности относится также довольно-таки распространенный типаж, хотя и не настолько, как первые два. Это критически мыслящая личность, уставшая от мира. Подобно Виндхэму, такие персонажи слишком много пьют. В отличие от Виндхэма, они перманентно страдают от сплина. Виндхэм, конечно, тоже страдает, но готов поклясться, что причиной его страданий может быть что угодно, но только не сплин.

Если перейти к деталям, то Виндхэм сделал все, что обычно делают люди, обнаружив, что любимый ими человек скоропостижно и загадочно скончался. Прежде всего он поднял телефонную трубку и набрал 9-1-1. Однако с линией, похоже, что-то было не так, поскольку на другом ее конце никто не снял трубку даже после дюжины его терпеливых попыток. Виндхэм глубоко вдохнул, шумно выдохнул, пошел на кухню и попробовал дозвониться с другого аппарата, но с тем же успехом. То есть совсем без него.

Причина этого, разумеется, состояла в том, что все операторы, которым по долгу службы полагалось принимать вызовы, поступившие на многоканальный коммутатор 9-1-1, были уже мертвы. Словно бы их всех вмиг смыла в море колоссальная приливная волна, как случилось с тремя тысячами пакистанцев во время кошмарного шторма 1960 года. (Конечно, на самом деле с людьми, которые не смогли откликнуться на звонки Виндхэма, ничего подобного не произошло, просто в один момент они были еще живые, а в другой уже мертвые. Точно так же умерла и его жена.)

Виндхэм наконец сдался, бросил телефонную трубку и помчался назад в спальню, где предпринял героическую, но весьма неуклюжую попытку оживить жену посредством техники дыхания «рот в рот». Примерно через пятнадцать минут он окончательно обессилел и вынужден был признать свое поражение.

Тогда он поспешил в комнату дочери (ее звали Эллен, ей было двенадцать), которая, как обычно, спала на спине с чуть-чуть приоткрытым ртом. Виндхэм затормошил ее, чтобы разбудить, рассказать, что произошло нечто ужасное, но… Нечто ужасное случилось и с его дочерью. То же самое, та же кошмарная вещь.

Тогда Виндхэм впал в панику и выбежал из дома.

Первый красноватый намек на утренний свет уже начал проступать над горизонтом. На просторной лужайке перед домом соседей бесшумно работала автоматическая система полива, и когда Виндхэм совершил по этой ухоженной лужайке свой спринтерский рывок, пучки водяных брызг торопливо прошлись по его лицу, словно холодные мокрые ладони. Затем, весь дрожа от озноба, он обнаружил себя на соседском крыльце перед дверью и отчаянно замолотил в эту дверь обоими кулаками.