– Да. – Мэгги взглянула на свою неугомонную подругу. – Наш уважаемый босс там, у себя, читает почту.
– Слава богу! – Эми, демонстративно содрогнувшись, ленивой походкой прошла в комнату. Она опустилась в мягкое, бурой кожи кресло, прямо напротив дубового стола Мэгги, скрестив свои длинные стройные ноги. – Всякий раз, когда Джеймс Монтгомери останавливает на мне свой стальной взгляд, я так ясно ощущаю, что ему хочется куда-то меня пригласить.
– Наверное, к твоим пишущим машинкам, – едко ответила Мэгги, хотя в душе у нее не было упрека. Почему-то казалось, что юная Эми не ограничивает себя общепринятыми правилами. Отпущенный ей жизненный срок она проживала в полнейшем равнодушии к собственному прошлому, равно как и к будущему. Все у нее было сфокусировано на извлечении максимального удовольствия из настоящего. Ее поведение вызывало у Мэгги любопытство, однако серьезного желания перещеголять Эми не было.
– Может быть. – Эми скорчила гримасу. – Хотя, я думаю, у него в голове мысли о другом местечке. Ну, ладно, хватит об архитектуре. Расскажи-ка мне, пока я совсем не сгорела от любопытства, как там насчет этого большого свидания? – Эми подалась вперед, ее лицо так и светилось от любопытства.
– Да так себе. – Мэгги нажала на клавишу своей пишущей машинки.
– Так себе! – недоверчиво повторила Эми. – Как же это могло случиться? Я думала, что Фрэд пригласил тебя в «Альгамбру». Самое достойное место для таких событий.
– С ума сойти, – саркастически бросила Мэгги. – Там народу битком набито, страшные цены и совершенно не проветривают.
– Ну и что из того? – пожала плечами Эми. – Это же Нью-Йорк!
– Я знаю. Я не собираюсь строить из себя красотку. Дело-то ведь не в том, на каком месте ты сидишь в зрительном ряду, а в том, какие перед тобой актеры.
– То есть Фрэд взял на себя ведущую роль?
– Он хотел разыграть роль любовника. Ну, помнишь это избитое клише: «Берегись мужчин с руками, как у русских, и с пальцами, как у римлян?» Так вот, прошлым вечером Фрэд, вдохновленный этой чушью, вздумал разыграть нечто подобное.
– Звучит как шутка, – хихикнула Эми.
– Может быть, в теории это и так, только на практике оставляет желать много лучшего, – вздохнула Мэгги. – Тихой сапой, подталкивая меня локотком, Фрэд вел дело к тому, чтобы эти его толчки нынче ночью перешли в толчки куда более ощутимые. И все то время, когда он не говорил прямо о том, чего он хочет, у меня оставалось впечатление, что либо я пойду с ним в постель, либо он передумает поддерживать наши отношения. Он сказал, что это противоестественно, согласившись на свидание, отказаться с ним переспать.
– Он прав. Бога ради, Мэгги, ты же не какая-то там девица, томящаяся в поисках истинной любви. Тебе уже двадцать пять. Чего ты еще ждешь? Дела у Фрэда процветают, он вполне приличен. Чего же еще больше-то? Ведь ты же не отвергла его, правда? – требовательно спросила Эми.
– Нет, я попросила время, чтобы подумать.
– Послушай-ка тетушку Эми. Нечего думать. Эх, горе мое. Ты слишком хороша, чтобы жить вполсилы. Тебе надо бросить все – и жить. Оставь-ка эти викторианские манеры и наслаждайся. Если бы у меня были такие взгляды, я бы и понятия не имела обо всех тех удовольствиях, что испытываю каждую ночь. А ты – абсолютно великолепна.
– Это точно, – состроила гримасу Мэгги.
– Ты опять за свое, – проворчала Эми. Стань-ка сама собой. Ты, точно, великолепна. Посмотри на себя хорошенько в зеркало. Волосы у тебя такие черные, что отливают синевой, а этот крупный пучок…
– Шиньон, – уточнила Мэгги, – это на французский манер и очень стильно.
– …Крупный пучок, – продолжила Эми, не отвлекаясь на слова подруги, – придает тебе особенное совершенство. Волосы блестят так, что особенно выгодно подчеркивают молочную белизну твоего лица. А твои глаза… – Эми завистливо вздохнула. – Они у тебя куда сильнее, чем у Симоны Легрэ. – Она кивнула в сторону кабинета Джеймса. – Твое тело тоже само совершенство… – Эми окинула взглядом стройную фигуру Мэгги. – Ничего не прибавить, не убавить. В точности такая фигура, что нравится мужчинам. Ну, так и в чем же дело, Мэгги? У тебя есть полный набор для того, чтобы подцепить любого самца. Но в ту же минуту, когда рядом с тобой кто-то появляется, ты демонстрируешь свою холодность.
– А все потому, дорогая моя инквизиторша, что воспоминания о лишнем весе никуда не деваются.
– О весе? – озадаченно переспросила Эми. – Что же тут поделаешь? Ну у тебя же нет ни фунта лишнего.
– Сейчас – нет. А вот два года назад у меня было пятьдесят лишних фунтов.
– Да ну!..
– Я серьезно говорю. – Мэгги выдвинула ящичек стола и, пошарив среди его содержимого, наконец извлекла снимок, где запечатлена была женщина, стоящая у железной, выкрашенной в белое, ограды. Точные, филигранные линии железа еще отчетливее подчеркивали грузные очертания дамы. – Вот, смотри. – Она передала фотографию Эми. – Традиционная «перед тем, как…» картина.
Эми вопросительно посмотрела на фото, потом, в изумлении, взглянула еще раз:
– Боже мой, Мэгги!
– Угу. Я весила почти сто шестьдесят пять фунтов, когда меня фотографировали.
– Но как, почему?.. – залепетала Эми. – Как же так? Это все диета?
– Как же так? – Мэгги задумалась. – На самом деле ничего особенно драматичного. Я сидела как-то в парке и ела мороженое, когда ко мне подошла женщина – раньше я ее никогда не видела – и сказала, что стыдно быть такой толстухой при таком-то хорошеньком личике.
– И это заставило тебя сесть на диету?
– Нет, это повергло меня в депрессию, и я поступила, как обычно в таких случаях, – накупила массу ненужной еды. Как раз в это время в гости ко мне пришла одна подружка – и не смогла высидеть даже половины того времени, пока я уплетала свой первый пакетик с жареной картошкой. Она-то и открыла мне глаза. – Мэгги предалась воспоминаниям. – Сама удивляюсь, как я позволила ей затащить меня в спортивную группу, где занимались сбрасыванием лишнего веса. Собственно, это и было тем, в чем я по-настоящему нуждалась. Год занятий означал потерю пятидесяти фунтов веса, и в конце концов я их сбросила. Поверь мне, – поклялась Мэгги, – лишнего веса не стало. Не было особых ухищрений, на которые я бы шла, чтобы сбросить фунт здесь, несколько унций там. В один прекрасный день, встав на весы, я вдруг поняла, что вернулась к нормальному состоянию.
– Все это случилось там, на прежнем месте? – спросила Эми, не скрывая удивления.
– В сущности, да. Я всегда была немножечко склонна к полноте. Когда я должна была начать учиться в средней школе, мы с семьей переехали с фермы на западе Массачусетса в Бостон. Моя новая школа была огромной, я не знала там ни души. Я была в отчаянии и постоянно лакомилась, чтобы себя утешить. Потом, уже перед поступлением в старшие классы, у меня было достаточно друзей, и можно было бы прекратить обжорство, но, к несчастью, к этому времени меня уже разнесло.