Это произошло почти полстолетия назад, во время первой мировой войны, когда Цинтия была восемнадцатилетней девушкой. Многочисленные поклонники окружали ее еще со школы, и будущее обещало новые радости. Война была досадным недоразумением. Хотя, с другой стороны, с фронта прибывало постоянное пополнение в армию поклонников Цинтии – бравые молодые люди в военной форме, присутствие которых на вечерах и балах приятно согревало патриотические чувства, их устроителей. Для состоятельных людей, умевших управлять обстоятельствами, жизнь не затихала и не теряла красок даже в 1917 году.
Перед глазами Цинтии прошли десятки молодых офицеров; кого-то ей было жаль провожать на фронт, кого-то нет, однако ни один из них не оставил в ее памяти такого заметного следа, как Тони Андерсон. Сомневаюсь, чтобы она любила его; она не могла до такой степени потерять контроль над своими чувствами, однако он очаровал ее, и это очарование через сорок восемь лет было все еще заметно, когда она рассказывала о нем.
Тони Андерсон был высоким и загорелым, с черными усами, слегка крючковатым носом и темно-синими, глубокими глазами. Его поразительную физическую силу и магнетизм Цинтия ощутила с первым рукопожатием. Помимо этого, он обладал и другими замечательными качествами. Его дедушка был английский герцог, отец – сталепромышленник с миллионным состоянием. Для родителей Цинтии, как и для нее самой, Тони был подходящей парой. Через шесть недель после знакомства отпраздновали помолвку, оставив месяц на приготовления к свадьбе.
В Тони Андерсоне чувствовалась необузданность, широта характера, и это особенно привлекало Цинтию, однако лишь со временем она осознала, насколько глубоко простирается эта необузданность. Он не жалел денег на исполнение своих желаний. Однажды, посреди ночи, он решил подарить ей браслет с бриллиантами, и владельцу ювелирного магазина на Бонд-стрит пришлось подниматься с постели, брать такси и обслуживать своего покупателя. Когда они вдвоем выехали на пикник и пристали на лодке к пустынному речному острову, воздух наполнили мягкие звуки музыки: для них играла струнная секция Лондонской королевской оперы в полном составе. Такое внимание волновало и льстило самолюбию Цинтии, но в то же время немного пугало. Потому что, отдавая себя полностью, Тони требовал того же и от нее. Они принадлежат друг другу, сказал он, навеки. Мысленно вздрогнув от этих слов, она улыбнулась в ответ:
– Для английского сердца это чересчур романтично, милый. К тому же в Библии сказано, что смерть разлучает нас.
Темно-синие глаза пристально смотрели на нее, губы сомкнулись, отяжеляя подбородок. Он медленно проговорил:
– Я хотел рассказать тебе одну историю.
– Тоже романтическую?
– Называй ее как хочешь. Она связана с моей фамилией и со смертью.
* * *
Мать моей матери была дочерью пэра и обручена с герцогом. Ее отец получил назначение посланником ко двору императора в Вене, и она отправилась с ним. Никто не знает, как это произошло, но там она встретила одного молодого венгра. Высланный из страны, изгнанник, он был, в дополнение к этому, цыганского происхождения. Они полюбили друг друга. Назначенная свадьба с герцогом приближалась, когда девушка обнаружила, что беременна. Ее возлюбленный пришел в восторг, узнав об этом. Они собирались убежать вместе и поселиться в какой-нибудь спокойной стране. Молодой человек верил в нее и в их любовь.
Но девушка испугалась того, что случилось с ней. Она призналась во всем отцу, а тот передал эту историю герцогу. Герцог был реалистом. Ко всему прочему, он был небогат для герцога, тогда как отец девушки, хотя всего лишь барон, располагал значительным состоянием. С грехопадением приданое невесты, и без того внушительное, заметно увеличилось. Свадьба состоялась в назначенное время, и довольные молодожены переехали в тихую деревушку в горах Швейцарии. Там родился внебрачный ребенок: дочь. Все складывалось как нельзя лучше.
Будущее благополучие семейства было в безопасности, и оставалось время для того, чтобы произвести на свет законных наследников. Вернее, могло бы остаться… если бы герцогиня не умерла.
Ее отец продолжал исполнять обязанности королевского посланника. Весной супруги посетили Вену, спустя почти год как девушка покинула этот город и своего возлюбленного. Они остановились в маленькой охотничьей хижине, затерянной в лесу. Люди герцога нашли и схватили бывшего любовника; уложили на супружескую постель; двое крепко держали его за руки, пока герцог вонзал в грудь несчастного отточенный нож. Рассказ о совершенной мести он приберег до следующего утра, ибо – как и все реалисты – весьма гордился собственным чувством юмора. В тот вечер герцогиня рано отправилась спать, оставив мужа наслаждаться горячим глинтвейном возле потрескивающего камина. Когда он вошел в спальню, она была мертва: кровь слабо сочилась из колотой раны в ее груди.
В этом месте Цинтия прервала свой рассказ, и я заказал новую порцию виски.
– Печальная история. – Я поднял бокал. – Она покончила жизнь самоубийством?
– Нет. С какой стати? Она ведь не знала, что ее возлюбленного больше нет в живых. В тот день она отдала распоряжение горничной навести справки о его судьбе. Снова оказавшись в безопасности, она могла позволить себе воспоминание о былом романтическом увлечении. К тому же она панически боялась вида крови.
– Значит, ее зарезал муж.
– Едва ли. В брачном контракте был пункт, по которому львиная доля приданого отходила к дочери. Хотя герцог долгое время находился под подозрением. Полиции так и не удалось найти орудие убийства.
– Значит, это мог быть…
– Грабитель – так решили в полиции. Кто-то неизвестный прокрался в дом, наткнулся на герцогиню и убил ее, когда она попыталась поднять тревогу. Потом убежал.
Я отпил из своего бокала.
– Звучит достаточно правдоподобно.
– Мне тоже так кажется.
– Но ваш… ваш жених был не согласен с такой версией?
– Он был на четверть цыган, не забывайте. Эта часть фамильного наследства сказывалась в нем больше, чем все остальное. Он путешествовал по Венгрии, некоторое время жил вместе с цыганским табором, изучил их предания, легенды. По одной из них, насильственная смерть привязывает душу погибшего к месту, где произошло убийство. Душа возвращается к месту преступления, когда смерть бывает вызвана любовью или сильной ненавистью. Цыгане искренне верят этому. Когда в таборе случается убийство, подозреваемых связывают и оставляют лежать на земле в месте, где пролилась кровь. Никто не удивляется, если некоторых из них находят мертвыми на следующее утро.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});