традиционные отношения. А ещё, как бы он ни старался, но дед намертво вбил в него фобию к альтаирцам. Кремниевые формы жизни относились к белковым комочкам вроде землян, как к экспериментальному материалу. Что им, существам, которым плевать на высокую температуру, радиацию и электромагнитные поля, какие-то углеродные соединения из аминокислотных остатков, едва выживающие в пределах Солнечной системы. Плюнь и разотри, как грязь под ногтями.
После того памятного нападения космофлот сменил протоколы аутентификации, полностью исключив проникновение внутрь человеческих секторов нелегальных кремненоидов. Нападения на землян те не прекратили, но пылу поубавили. Вот и сейчас Иван припоминал, что вроде бы «Трюм» тем и известен, что располагается в карибском треугольнике, доступном всем космическим ветрам, а значит не защищён ничем. Но разве он, студент третьего курса Астрофака по специальности Ксенобиология, не отличит белковую жизнь от кремниевой?
На третьем бокале к нему подвалила желтоглазая красотка собственной персоной. Высокая, крепкая, похожая на изящный кристалл, она представилась Анной и весь вечер хохотала над его шутками.
– Что надо делать если замерзаешь? – разглагольствовал окосевший от радости парнишка.
– Замерзаешь? А что это? Не знаю. Расскажи! – лучезарно улыбалась девушка и отбрасывала за плечо косу золотисто-песочного цвета.
– Если замерзаешь, нужно принять упор лёжа и начать толкать Землю ближе к Солнцу.
– Правда поможет? – хлопала ресницами красотка и отзывчиво хохотала.
Как из «Трюма» они переместились в кают-компанию на его красном драндулете Иван не заметил. Возле шлюза, по вбитой с детства привычке он звучно щёлкнул тумблером, включая ретранслятор, и только потом усадил девушку на диван. Та с любопытством рассматривала по-коммунистически красные шторы и стены с портретами вождя мирового пролетариата.
– Безвкусно, я знаю, – широким жестом обвёл Иван всю краснознамённую красоту и закончил дедовской присказкой, – но что поделаешь, это наше прошлое. Не было бы его таким, не было бы и нас.
– Нормально, – кивнула та, – главное, рулить не мешает.
– Не мешает, – тут же согласился парнишка, разом придумав двусмысленную шуточку. – Ключ вставил и рули, куда тебе надо.
– Даже в сектор Большой Медведицы?
– Да, даже туда, – Иван припомнил, что вроде именно там находится штаб второго космофлота имени Серго Орджоникидзе, в котором служил его дедушка, а значит запретная для гражданских зона, но распустить перья перед красавицей это не помешало. – Это ж бывшая канонерка. Свой-чужой, встроенная система опознавания, все дела… Да мы там как родные будем!
– Отлично, – девушка вдруг словно раздалась в плечах, выцвела и помертвела. Золотистая кожа трансформировалась в блестящие кристаллы, а золотистые волосы стали прозрачными, тягучими, как патока, металлическими щупальцами, которые тут же устремились к Ивану.
– Эй, ты что! – он покачнулся и умудрился избежать первого броска. Руку обожгло концом «волос», на предплечье расцвёл красный, покрытый по краям чёрным порошком след. Точно такой же, как и у него над бровью. – Ты альтаирка? – во внезапном прозрении выдал Иван.
– Мне нужен твой корабль и твоя система опознавания. Слишком долго ваш флот мешал нашим планам. Если будешь хорошо себя вести, останешься в живых, – произнесла механическим голосом бывшая красотка и снова замахнулась на него щупальцем.
– А остальные? А Солнечная система? А Земля? А мой дед?
– Белковые формы жизни слишком хрупкие, уродливые и нестабильные. Нет смысла поддерживать ваше существование. Бесполезный расход энергии.
Парень и второй раз увернулся, но тут удача решила посмеяться, и он, поскользнувшись, рухнул на спину, в затылке что-то хрустнуло, поясница сразу заныла, подтверждая тезис кремненоида о хрупкости. В руке запульсировала боль от ожога. Захотелось сдаться и забиться в самый дальний уголок канонерки или уехать отсюда в товарном вагоне, как Ленин в Финляндию.
“Но он же потом вернулся, и теперь его памятники стоят в каждом космопорте Солнечной системы, а его именем названа туманность”, – стукнулась в голову следующая по хронологии мысль.
Иван вдруг понял, что даже так, он не отдаст ключи от канонерки, не допустит в систему управления это враждебное существо, даже если его будут жечь, резать на куски и пытать всеми пытками мира. Потому что Солнечная система – это его дом, и он будет защищать свой дом до последнего.
Пока кристальная гора кремния выбиралась на середину кают-компании, Иван откатился в сторону под прикрытие диванчика, нервно пытаясь нащупать хоть какое-то средство самообороны. Под руку попался плакат с туманностью Головы Ленина, который он так и не повесил на стену. Он вдруг вспомнил деда, как постоянно расстраивал его своими выходками, непослушанием, стыдился его за какие-то глупые проявления эмоций, ругался с ним зачем-то, и успокоился. По крайней мере, дед будет им гордиться.
Иван развернул плакат, плотная, пропитанная укрепляющим составом ткань удобно лежала в руках, и с размаху надел на голову – он лишь интуитивно предполагал, что та квадратная конструкция сверху, это голова – альтаирцу. Он планировал просто ослепить и дезориентировать существо на пару секунд, но результат превзошёл все ожидания. Груда кремния взвыла, задымилась и стала кататься по полу, пытаясь сбросить с себя тканевый плакат. Кажется, дед был прав.
Иван опешил и быстрее побежал к ретранслятору. Сигнал должен был запустить кукушку в доме деда, которая спроецирует картинку из кают-компании в стереоприёмник, а дальше перешлёт сигнал тревоги в космофлот.
Окончания поединка “Голова Ленина – Кремненоид” парень дожидаться не стал, щелчком распахнув двери шлюза, он выбежал наружу, моментально запечатав «Вторую Краснознамённую» извне. Военные корабли обшивали специальным покрытием – даже кремниевые формы жизни не могли так быстро прорваться наружу.
* ≤ Ω * ∆ * Ω ≥ *
Иван с дедом и Пашкой стояли на краю резервуара и прощались с канонеркой «Вторая Краснознамённая». Ярко-красный кораблик медленно, но, верно, растворялся в смеси плавиковой кислоты, самоотверженно удерживая в своих недрах беснующегося кремненоида.
– А нельзя было его как-то выкурить? – уточнял друг со слезами на глазах.
– Кремний – это сверхтвёрдый кристалл с очень высокой термической, химической и радиационной стойкостью. Его невозможно расплавить даже при очень высоком давлении, устойчив к кислотам и растворяется только в смеси азотной и фтористоводородной кислот, – как по писаному процитировал дед статью из учебника по химии.
– Это бесчеловечно, – прорыдал Пашка.
– Главное, что не безлюдно, – выдохнул Иван. – Прости, дедуль, угробил я твой кораблик. И грибов не привёз.
– А он в грибах и не разбирается, – веско добавил друг, сдав Ивана с потрохами.
– Я же тебе говорил, что туманность Голова Ленина отпугивает кремниевые формы жизни. Ленин – крутой мужик был. Даже после смерти нечисть его боится. А за корабль не переживай. Там мои ребятки… маленький линкорчик списывают. Надо только придумать, где его парковать будем, а