Читать интересную книгу Гашиш с Востока - Илья Рясной

Костыль вылез из машины, по привычке с размаху хлопнув дверью. Местечко было заброшенное, замусоренное: серый бетонный забор с колючей проволокой, за которым виднелись утопающие в зелени желтые корпуса закрытого научно-исследовательского института, мусорные баки, трансформаторная будка с традиционными черепом, костями и надписью «Осторожно, убьет!», у забора приткнулся добротный, кирпичный гараж Гоши.

Костыль методично заколотил по металлической двери ногой. Вскоре что-то звякнуло, скрипнуло, дверь медленно отворилась, и на пороге возник Георгий Ступенко в промасленном сером халате, пропахший, как и все автомеханики, бензином и машинным маслом.

— Здорово, Гош. Это я, смерть твоя, ха-ха, — с привычной развязностью хохотнул Костыль.

— Здорово. Заходь.

Три яркие лампы освещали помещение, в котором были шкафы с банками, канистрами, домкратами, непонятное устройство с цепями, на полу валялся инструмент. Недаром на двери гаража висела табличка, извещавшая, что хозяин занимается ремонтом машин.

В просторном помещении стояли два «Жигуля». Одиннадцатой модели, белая — Гошина. Новенькая, будто только с конвеера, синяя «семерка» с затемненными стеклами и противотуманными фарами — эта дожидалась нового хозяина.

— Красавица, — удовлетворенно сказал Гоша, потирая руки пробензиненной тряпкой. — Проверил. Двигатель — как часы. Все в норме. Классная машина!

— Хороша, — согласился Костыль, улыбнувшись. Но когда он внимательно присмотрелся к машине, лицо его непроизвольно вытянулось, и он судорожно закашлялся…

Свою синюю «семерку» костыль не щадил, считал высшим шиком, когда визжат колодки и тормозишь резко, как на ралли. Окончательно добил он ее месяц назад, «поцеловавшись» со столбом. Хорошо, сам почти не пострадал и сумел откупиться от гаишников. Но остался без машины. Пришлось взять взаймы «Волгу». Тогда-то и решил обратиться к Гоше, славившемуся чудесными «превращениями» автомобилей. Впрочем, колдовства никакого не было. Просто он угонял лимузин такого же цвета и такой же модели, как и разбитая машина заказчика. И вот задание выполнено, новенькая «семерка» стоит в гараже. Остается заменить номера, перебить цифры на раме и двигателе — и Костылю за тридцать тысяч вместо двухсот достанется новый «Жигуль».

Старые номерные знаки Гоша еще не свинтил. Костыль же, с его прекрасной памятью на числа, помнил, что машина с этими номерами принадлежала курьеру из Узбекистана…

* * *

Николай Васильевич Кабанов — артист областного драмтеатра. Народный артист. Самый знаменитый артист в области. Земляки не раз могли видеть его на экранах кинотеатров и телевизоров. Гордость города.

Сергей Вадимович Губин — тоже гордость города. Только гордилась им публика иного рода. Да и только гордостью эти чувства не ограничивались. Тут и страх, и отвращение, и холопское благоговение.

Карьеру свою Губин делал не в цехах заводов и не в кабинетах министерств. Он прогрызал путь наверх, утверждаясь в жестоком, не терпящем слабости мире этапов, СИЗО, ИТУ, где все повернуто с ног на голову, и царят нравы жуткие, дикие. Если для добропорядочных обывателей Сергей Вадимович был пятидесятилетним вором-рецедивистом по кличке «Важный», то для своих коллег он являлся образцом законопослушания. Закон всегда был для него превыше всего. Правда, закон не обывательский, а воровской.

Несмотря на разницу в положении, Губина и Кабанова связывала прочная нить. Любимый лицедей области являлся одновременно банкиром преступной организации, а также, по возможности, прикрытием ее в неблаговидных делах. Кто первым придумал держать знаменитых людей, принадлежащих к высоким сферам искусства, воровскими банкирами — неизвестно, но ясно, что идея эта принадлежала человеку мудрому. Ведь знаменитость никто не спросит, откуда у него такие деньги.

Сблизился Кабанов с Губиным вовсе не на почве преступных деяний. Просто интересно интеллигенту пообщаться с представителем загадочного преступного мира, и не с каким-то мелким воришкой, а с настоящим авторитетом. Артист же должен знать людей. А еще интереснее было обнаружить, что этот вор вовсе на вора и не похож, что личность эта неглупая, начитанная. Ну а потом… Потом не грех выполнить мелкие просьбы. Не отказывать же человеку, вместе с которым не раз пил коньяк. Далее идут просьбы посерьезнее, и вот уже возникают общие денежные дела…

В тот вечер Губин сидел в своем любимом глубоком кресле на первом этаже двухэтажного кирпичного дома с подземным гаражом, окруженного двухметровой высоты бетонной оградой. Формально дом числился как дача Кабанова, но фактически являлся собственностью Губина. Его штаб-квартирой. Сергей Вадимович прихлебывал чай и по многолетней привычке просматривал свежие газеты — надо быть в курсе того, что происходит в мире. Так, Горбачев укатил в Японию и встречается там с императором…. Воркута все бастует…. Из Армении старший лейтенант угнал в Турцию вертолет МИ-8… У поселка Мартунашен армянские боевики обстреляли наряд внутренних войск, ранили пять человек… В Цхинвали возобновились боевые действия… Да, мир 1991 года, казалось, сошел с ума и летит в тартарары. Все катится к чертям, рушится, и в этой ситуации нужно обладать недюжинной цепкостью, чтобы не потерять себя, удержаться на плаву. Важный считал, что пока ему это удавалось.

Обязанности вора в законе он снял с себя перед последней отсидкой. «Должность» нелегкая, хлопотная, опасная, порой балансируешь на грани… Тогда угрозыск затеял какую-то свою хитрую игру с ворами, в результате этого по указке Губина прирезали как стукача вовсе не виновного в этом неблаговидном занятии парня. На сходке было решено, что Губин действовал по их закону, его не осудили, но он решил тогда уйти в «свободное плаванье» и к «руководящей работе» больше не возвращаться. А потом вспомнил молодость — погулял всласть. До сих пор МУР гадает, кто обчистил квартиру искусствоведа на Бронной, где два золотых пасхальных яйца Фаберже и полотно Репина. А они давно ушли по диппочте во Францию. Красивое было дело. Ювелирная работа — без крови, насилия, угроз.

По выходу из колонии Важный не мог решить, чем заняться. Лазить по квартирам — года уже не те. Решил немного отдохнуть, осмотреться, но тут заявился старый знакомый — Костыль. Он находился в самом дурном расположении духа, рука его была перевязана.

Для огорчений у Костыля имелись веские причины. Бригада, в которой он заправлял, состояла из «качков», дзюдоистов. Начинали, как все, — сперва помогали выбивать долги, потом начали трясти фарцовщиков на пятачке у гостиницы «Русь», затем настал черед дам легкого поведения, кооператоров. Естественно, это была не единственная шайка такого рода, и вскоре ее интересы пересеклись с интересами других бойких ребят.

За неделю до визита Костыля к Губину одного директора коммерческого магазина, исправно платившего его компании за охрану, затолкали трое кавказцев в синий «Мерседес», отвезли в лес, долго били, закопали по грудь в землю, стреляли у уха из пистолета. И таким образом «убедили», что платить надо вовсе не Костылю, а Седому Гоги.

Конечно же, Костыля такой расклад не устраивал. Разборки назначили на двенадцатом километре северо-западного шоссе. В положенное время Костыль со своими парнями подкатил туда. Вскоре появилась вереница машин во главе с роскошным «Мерседесом», принадлежащим Гоги. Разговор получился короткий. Кавказцы выскочили из машин, у них было три автомата. Хлестнули очереди поверх голов.

— На землю, суки, не то всех положим! — заорал Гоги.

Остался стоять лишь Костыль, налившимися кровью глазами глядя на своего противника, — затянутого в кожу, в черных очках мускулистого грузина.

— Сейчас вас всех, козлы, отпетушим. Еще раз сунетесь к гостинице, — гробы заказывайте. Ройте могилу.

«Козел», «отпетушим» — для блатного оскорбления страшные. Костыль, не помня себя, сделал шаг навстречу Гоги. Но он был беспомощен: прямо в лицо смотрел зрачок автомата. В бессильной ярости Костыль выхватил финку и несколько раз полоснул себя по руке…

Губин внимательно выслушал рассказ. Гоги Кавсадзе по кличке «Седой Гоги» он знал как пронырливого, но не пользующегося авторитетом мошенника. Это ж надо, как обнаглел за последнее время! Прикинув, Важный благосклонно согласился принять предложение и взять бразды правления в свои руки. Он чувствовал, что «фирма» могла «работать» хорошо.

— Зачем, Гоги, ребят обижаешь? Вон, Костыль жаловался, — сказал Важный, подсаживаясь в ресторане за столик, где расположился Кавсадзе с длинноногой крашеной девахой.

— Костыль Богом обиженный. Эта территория моя… Даже тебе, брат, не советую лезть. Тут все круто закручено. Учти!

— Учту…

Через неделю Гоги исчез, и больше никто его не видел. Самого агрессивного и шебутного его телохранителя доставили в больницу с двумя пулями, а ближайшего помощника привезли на встречу с Губиным. О чем с ним беседовал Важный, какие слова говорил — никому неизвестно, но после этого все проблемы были улажены.