Читать интересную книгу Давным-давно - Андрей Михаловский

Невский неподвижно, как изваяние, сидел на белом коне на пригорке, взгляд его был устремлен на далекий ледовый горизонт. Ильма подумал, что Александр мало изменился со времени битвы на Неве.

Князь был высокий, мощного телосложения молодой мужчина, на вид лет тридцати, на самом же деле в то утро пятого апреля было ему всего двадцать два года.

Из-за деревьев рванулись первые лучи восходящего солнца. Митрий улыбнулся.

- Ну, светило, здравствуй! - сказал он. - Теперь и помереть можно. Но, бог даст, живы выйдем.

Раздались крики. Земляки обернулись. Со стороны Суболичского берега, крича что-то, во весь опор мчался всадник.

Через секунды он приблизился, пролетел сквозь расступившиеся полки и, подскакав к береговой линии, попытался резко осадить лошадь, но она поскользнулась и грохнулась об лед. Всадник успел отскочить в сторону; прихрамывая, он подбежал к пригорку и торопливо поклонился князю, не снимая шлема.

- Што? - крикнул Невский, перегнувшись к нему в седле.

- Немцы на лед спускаша! - громко ответил гонец.

Известие быстро облетело полки, гомон притих.

Александр, не оборачиваясь, сделал короткий знак рукой, подзывая Кербета, и что-то тихо сказал ему.

Воевода слегка наклонил голову, повернулся и издал громкий клич: из леса немедленно выскочило несколько всадников, он помчался с ними на лед к войскам,

За десять-пятнадцать минут Кербет выровнял войска в огромную многорядную дугу недалеко от берега. Историк и Митрий оказались в самом центре ее, заполненной суздальцами.

Воцарилась тишина.

Ильма услышал стук копыт, обернулся и успел заметить, как Невский и князь Андрей, разделившись, поскакали в разные стороны и исчезли в лесу. "Засадные конные дружины", - с удовлетворением отметил историк и, оглядевшись, увидел на левом фланге Кербета на гнедой лошади.

В полном молчании застыли полки. Лица людей казались одинаковыми, все они были суровы и угрюмы, готовые принять смерть; все знали, что она не заставит себя долго ждать, еще невидимая, она уже мчалась навстречу. Историк внимательно вглядывался в приближающихся рыцарей.

Рыцаря надвигались, как всегда, гигантским ровным тупым клином впереди пятеро, за ними семеро, девятеро...

Молодой воин, стоявший рядом с Митрием, не в силах сдержать смятения, попятился, не сводя расширенных глаз со стремительно надвигающегося ливонского войска. "Ну! - ухватил его Митрий. - Не бойсь!"

Рыцари приближались с каждой секундой, уже видны были их рогатые шлемы и вьющиеся белые плащи. Они мчались, подняв длинные копья, но осталось не более пятисот метров,и одним движением, сверкнув, опустились острия, нацелились вперед.

- Эй... братия! - раздался в рядах позади Ильма чей-то одинокий растерянный голос. - Как же мы их...

Русское войско неровно ощетинилось копьями, над головами мелькнули крючья.

- Щас... - пробормотал Митрий, пробуя большим пальцем острие меча.

Расстояние между войсками быстро сокращалось; лед гудел под копытами лошадей. Оставалось сто метров, пятьдесят... Напряжение выросло до предела.

Историк, вытащив меч, до последнего мгновения, когда войска взорвались единым ревом, с интересом разглядывал трепещущий на ветру, знакомый огромный крест на знамени центрального рыцаря.

Конный клин, как топор в полено, на полном скаку врубился в центр русской дуги и разметал на две стороны пеших суздальцев.

Митрий, оскалясь, ухватил крюком ливонского всадника и, упираясь, тащил его на лед.

Над узменью, далеко разносясь в холодном воздухе, качался бешеный двуязычный крик ярости и злобы. Молодой воин, вскрикнув, отшатнулся от лошади и упал под мечом, как срубленная ветка.

"Фланги должны начать смыкаться, фланги... Нет, рано", - мелькнуло в голове у Ильма, рассчитанными движениями отбивающегося от ударов меча.

Строй ливонцев нарушился, они остановились и скучились, рубя направо и налево.

Фланговые переяславские и новгородские дружины стали наконец смыкаться, прижимая рыцарей к берегу, охватывая их в полукольцо.

Огромный тевтонец с волочащимся за конем знаменем льва яростно наступал на историка. Тот, размахнувшись, ударил мечом по лошадиной морде. Лошадь дико заржала и, встав на дыбы, свалилась на окровавленный лед.

"Дружины, конные дружины... Перелом наступает. Не пропустить появления конных дружин князя. Проследить..." Историк метался в гуще боя, автоматически отбивая удары. Древко копья скользнуло по шлему и сдвинуло спираль.

Ильма ощутил жестокий удар и почувствовал, как с головы, порвав ремень, слетел шлем. Забыв обо всем, он в страхе тронул висок, обруча со спиралью не было.

Чей-то яростный голос взревел над самым ухом. Ильма дернулся, резко обернулся и успел лишь заметить плеснувший на все небо василиск, и меч, разрубив кольчугу, швырнул историка на кровавый лед. В смятении он попытался вскочить, но лошадь снова опрокинула его под ноги сражающихся.

Не понимая, что делает, он пополз в сторону и замер.

Что-то угрожающее родилось вокруг него. Солнце потемнело, мозг сжало, как в тисках.

Перед ним вдруг возникла исполинская стена-чудовище; она окружала его, живая, полупрозрачная, с дрожащими крохотными огоньками, словно вкраплинками слюды.

Расширенными глазами он смотрел на нее и внезапно понял, что это. Он понял и закричал от ужаса...

При утере... Контакта... Энергетической спиралью... Может при определенных условиях... Амнезия... Потеря памяти...

Ильма закричал. Стена серой мглы накренилась и стремительно понеслась на него...

- Возьмите меня отсюда! - заорал вне себя историк. - Дежурный, возьми меня отсюда!

- Ильма! - завопил Стью. - Найди спираль, спираль! Она у тебя под ногами! Найди спираль! Скорее, скорее! - И кричал кому-то там: - Не могу... Не могу удержать Ильма! Сделай что-нибудь!

Ильма сидел на земле и остановившимся взглядом смотрел перед собой. Перед глазами его цвели красные маки.

- Ильма Кир! - кричал кто-то из пространства. - Закрой... Слышишь меня? Закрой глаза, надави на виски и старайся ни о чем не думать! Ты продержишься некоторое время. Ильма!!

Было поздно.

Полупрозрачная стена уже обрушилась на его мозг. Все смешалось. Ильма Кир перестал существовать.

x x x

Савва очнулся и поморщился от боли в голове.

Он лежал на спине в ложбинке, образованной двумя лошадиными трупами, голова его опиралась на конский круп, в расслабленной ладони ощущалась рукоять меча.

Он вспомнил сечу и удар по голове. Теперь вокруг царила тишина.

"Язвен яз, али што?" - подумал Савва и попытался встать, но не смог.

Плечо ссохлось с кольчугой в запекшейся крови. Савва выругался и поднял глаза.

По пустынному, каркающему воронами полю к нему с залитым кровью лицом, волоча меч и пошатываясь, брел Митрий.

Он подошел к земляку и обессиленно рухнул на колено.

- Како, брате? Живы вышли?

- Живы, - с трудом шевельнув почерневшими губами, ответил Савва. А сеча?

- Побили супостата, - со злобной радостью отозвался Митрий. - Иные пали, иные на сиговице сгинули... А иных княже семь верст бил по леду до самого Суболичьского берега!

- Побили ворогов, - проговорил Савва.

- Язвен есть? - спросил Митрий.

- А! - махнул рукой Савва и, опираясь на плечо друга, встал.

- Язвен! - сказал Митрий. - И я. Да только иные наши совсем убиты.

- Идемо, брате, - сказал Савва.

- Идемо, - отозвался Митрий. Они обнялись и, шатаясь, побрели среди трупов по окровавленному льду в ту сторону, откуда доносился отдаленный колокольный звон.