— Мне не нужны никакие подарки, сэр. Все, о чем я вас прошу, — это не пялиться на женщин, как Сэмми-психопат.
Он засмеялся и показал ей предмет, лежащий у него на ладони. Это была крохотная сверкающая брошка — миниатюрный бело-розовый, цветок, вставленный в стекло.
Марго не могла оторвать от нее глаз.
— Какая красивая. Что это?
— Это цветок джинна с горы Ракапуши на Памире. В настоящее время он вымер как вид, и, возможно, это единственный оставшийся экземпляр. Он был сорван высоко в горах, там, где всегда снег, и привезен в долину Хунза, где его вставили в расплавленное стекло способом, ныне утерянным.
Марго, разумеется, не поверила ни единому его слову. Похоже, он пудрит ей мозги, чрезвычайно хитро и замысловато — но все-таки пудрит.
— Даже если бы я и согласилась принять что-нибудь от вас, то уж никак не такое.
— Вы меня очень обидите, если его не возьмете, — кротко сказал мужчина. — Дело в том, что я купил эту вещь специально для вас.
— Это просто смешно. Вы даже не знаете, кто я.
— Вы — Марго Хантер. Вы работаете в рекламной компании “Раттер Блэйн Раттер”. Я видел вас несколько раз, Марго, и решил все о вас узнать.
— Ах вот как! А сами-то вы что за дьявол?
— Джеймс Бласко.
— Вот оно что! Джеймс Бласко. И чем вы занимаетесь, Джеймс Бласко? И почему вы считаете, что имеете право наводить справки обо мне, а потом сидеть и на меня пялиться?
Джеймс Бласко поднял руки в знак полной капитуляции.
— В общем, я ничем не занимаюсь. Есть люди вроде вас, которые делают дела, и есть другие, вроде меня, которые наблюдают. Вы делаете, я наблюдаю. Вот и все, очень просто.
— В таком случае не могли бы вы переместить свой наблюдательный пункт куда-нибудь в другое место, мистер Бласко? — перешла в наступление Марго. — Куда-нибудь в другое место, где вы не пугали бы людей?
— Я все понял, — сказал Джеймс Бласко, еще раз поклонился и пошел назад через площадь. Марго смотрела ему вслед и чувствовала облегчение и некоторое смущение. Все-таки он был удивительно привлекателен и к тому же явно богат. Когда он дошел до боулинга на противоположной стороне площади, откуда-то появился “линкольн-лимузин” цвета синей ночи и остановился у тротуара. Он сел в машину, захлопнул дверцу и уехал, ни разу не оглянувшись.
Марго вернулась к себе в кабинет. Там ее ожидал Рэй с целой кипой замусоленных эскизов и набросков, которые он свалил на ее обычно девственно-чистый рабочий стол.
— У тебя такой вид, как будто ты только что видела привидение, — сказал Рэй.
Марго рассеянно улыбнулась.
— Да? Нет, со мной все в порядке.
— Не хочешь взглянуть на наши новые идеи? Кенни сделал вот эти рисунки. Это пока еще не совсем то, что нужно, но я надеюсь, ты поймешь, что мы собираемся устроить.
— Ну что ж, давай, — кивнула Марго. Она перебирала эскизы, все еще думая о Джеймсе Бласко. “И есть другие, вроде меня, которые наблюдают”.
— Хорошенькая булавочка, — заметил ей Рэй, когда она рассматривала один из проектов.
— Не поняла?
— Ну, эта твоя булавка, или брошка, или как это называется. Где брала? В “Блумингдейле”?
Марго посмотрела на свой желто-коричневый льняной пиджак и увидела брошку, яркую и сверкающую, — прямо на лацкане. Крохотный цветок джинна, оправленный в стекло.
"Нет, но когда он исхитрился?” — возмущенно вопросила она себя. И, с негодованием глядя на Рэя, выпалила:
— Это не из “Блумингдейла”! Это редчайшая брошка в мире, может быть, единственная во всей этой чертовой вселенной! Настоящий цветок, ручная работа.
Рэй снял очки и присмотрелся к брошке повнимательнее.
— В самом деле? — сказал он и как-то странно посмотрел на Марго.
***
На следующее утро она увидела его, когда подходила к зданию офиса. Он стоял рядом с вращающейся стеклянной дверью в ярком свете утреннего солнца — одетый безупречно и, как вчера, опять во все серое. Он шагнул к ней с протянутыми руками, как будто говоря:
"Извините меня, я совсем не хочу быть навязчивым. Ни вчера, ни сегодня этого не было и нет в моих мыслях”.
— Вы рассердились на меня, — обратился он к ней, прежде чем она успела хоть что-то сказать. Ей пришлось отойти в сторону, чтобы ее не сбила с ног толпа спешащих на работу сослуживцев.
— Я не рассердилась, — возразила она довольно резко. — Просто я хочу сказать, что не могу принять ваш подарок.
— Я не понимаю, — проговорил он. При утреннем свете она впервые заметила маленький шрам в форме полумесяца на его левой скуле.
— Это слишком дорого. Мистер Бласко, я даже не знаю, кто вы такой.
— Но разве это что-то меняет? Я просто хочу, чтобы у вас была эта вещь.
— И в обмен на что же?
Он покачал головой, как будто она ужасно его обидела.
— В обмен на вашу радость, вот и все! Вы думаете, я какой-нибудь Ромео?
— Но почему я? Посмотрите, вокруг столько красивых девушек! Почему вы выбрали именно меня? Джеймс Бласко посерьезнел:
— Вы всегда хотите знать причину? Просто так устроен мир. В нем есть симметрия. Печать блаженства лежит на тех, кто имеет, и печать проклятия на тех, кто не имеет. Вы — из числа первых.
— Послушайте, мистер Бласко, я очень польщена, но я действительно не могу…
— Пожалуйста, оставьте у себя эту брошку. Не разбивайте мне сердце. И пожалуйста.., возьмите еще вот это.
Он протянул ей маленький мешочек из бледно-голубого муарового шелка, перехваченный золотым шнуром.
Марго засмеялась, не веря своим глазам.
— Вы не должны дарить мне такие подарки!
— Пожалуйста, — попросил он. Выражение глаз у него было такое, что Марго почувствовала: отказать ему невозможно. Во взгляде его не было просьбы — только спокойное приказание. Его глаза говорили: “Ты возьмешь, хочешь ты этого или нет”. И прежде чем Марго успела сообразить, что делает и во что ввязывается, шелковый мешочек уже был у нее в руках и она говорила:
— Ну хорошо, ладно. Спасибо.
Джеймс Бласко сказал:
— Эти духи созданы Изабей Фобур Сент-Оноре в Париже в 1925 году. Состав был специально приготовлен для польской баронессы Кристины Вацлач, и это единственный экземпляр, существующий в мире.
— Но почему мне?.. — повторила Марго. Почему-то ей было не столько приятно, сколько страшно. Джеймс Бласко пожал плечами.
— Кому, как не вам, пользоваться такими духами? Надушитесь ими сегодня вечером и делайте так всегда.
— Привет, Марго! — услышала она голос Денизы, своей секретарши, пробегавшей мимо. — Не забудь о собрании у Перри, в 8.30 ровно!
Марго еще раз взглянула на Джеймса Бласко, но теперь он стоял против солнца; и лицо его скрывала тень. Она помедлила минуту, потом пробормотала: “Я, пожалуй, пойду”, — и толкнула вращающуюся дверь, оставив Джеймса Бласко на улице. Он продолжал смотреть ей вслед, и изогнутое стекло искажало черты его лица.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});