Станционные сооружения, как и следовало ожидать, оказались в плачевном состоянии — как и всегда, но не хуже прежнего. Наконец-то проблеснула возможность их ослепительной модернизации или сноса дотла по причине разрухи от паровоза, бишь как там его, чего-то 104. Все же для полного ажура в пейзаже не хватало какого-то родного контура, любимого бревна в своем глазу. Да, начисто отсутствовало центральное орудие производства. Мослы пресловутого шлагбаума, грозы подпольных миллионеров и свободомыслящих валютчиков, членораздельно раскинулись на лоне природы и что характерно веером на Восток, на нашей, Бог в помочь, твердыне.
— Костей не соберешь, — подвел общее впечатление опытный бригадир группы импортного захвата, старая шпала. — Вручим детской железной дороге, ихнему таможенному пункту. Юные таможенники смекалкой реанимируют.
— Хулиган, что натворил, — усугубил переживания начальства кто-то из более нижестоящих, тоже железнодорожного обличья. — Как ни крутись, надо срочно новый затребовать.
— Из Японии или с Бермудского треугольника, — авторитетно поддакнул один спец по экспорту-импорту.
— До юных техников с места ничего не тащить. Займутся эсгуманией сами. Вызываем фотокриминалистов. Будем проводить наглядный следственный эксперимент, — безоговорочно постановил командир ВОХРа, запихивая вороненый «ТТ» в кобуру. — Прошу всех пострадавших разойтись для дальнейшего прохождения службы.
— Чего ж эта западня нам в телеграмме отбила? Темнят все, провоцируют, негодовали, расходясь, падкие на разоблачения передовики контрольно-пропускного производства. — Союзнички, называется. Это ж ПТУ-104, какой к черту паровоз! Все паровозы мы ж им и подарили, на них и ездят сами. И на каком оборудовании, спрашивается, следственный эксперимент воспроизводить замышляют? На новом, японо-бермудском? Опять в куски!
* * *
— В итоге, товарищи, с плацкартными беспорядками локализуется полная социально-экономическая гармония, Гуманитарная общественность, которой так полюбилось путешествовать в плацкартных, прекратит терроризировать напраслиной наш безупречный в главном аппарат великой железнодорожной державы, — член коллегии и председатель реабилитационного комитета «Рельс и шпала» листанул страницу оглушительного заключения. Тут двойные двери конференц-кабинета чуть отворились, в цель листом скользнула приталенная фигура пролазы завотделом «Катастроф и недоразумений». Ему вменялось входить без доклада к любому конфиденциальному лицу, а больше никому не дозволялось. Оставляя в приемной следы улыбок и хихиканья, уделенных сдвоенным секретаршам, он без чинов доложил:
— Бедовое сообщение о делах ПТУ-104. У Парижа взять не смогли. План, что парижане повяжут и отремонтируют, с треском провалился по вине их профсоюза стрелочников. Хозрасчетное объединение «Пур ля пти» на семейном подряде. ПТУ-104 гоняет обратно у нас на правах закона броуновского движения. По неподтвержденным данным мелькнул на Молодечной, Жмеринке, Казань-Той, не исключено появление на БАМе. На узкоколейках не замечен, у него электронная саморегуляция только на западную колею и обратно. При акции саморегуляции рушатся пристанционные новостройки. Прошу, товарищи, развязать руки на подключение речников и аэрофлотоводцев.
— Развязывайте и завязывайте это дело. Вперед! Мы тут ставим точки в проблематике республиканской необходимости, — персональный ответ получился безотлагательным, не придерешься. Заминка с окончательным докладом самоустранилась даже с легкостью обыкновенной в эшелонах чутких античиновников. Веление времени!
— Демагогический софизм творческой общественности, — продолжил докладчик, использовавший важное сообщение пролазы, чтобы высморкаться, — софизм, будто сначала пассажир, а потом уж наш брат-железнодорожник, наголову разоблачен встречной научной антитезой, что и железнодорожник тоже человек! Все эти библейские анекдоты типа «Не возлюби жены ближнего своего», «Не человек для субботы, а суббота для человека» в эпохальную эру, когда у нас не только суббота, но даже воскресенье разрешены как день отдыха, эти анекдоты из лжереакционного Апокалипсиса стали яркой маскировкой для правого и левого уклона псевдоинтеллигенции. У нас, путийцев-первопроходцев один генеральный уклон — тот, что в гору!
Вчера на этом месте полагались бы уместные аплодисменты. Но позавчера овации в залах, кабинетах и туалетах отменены приказом. Третьего дни один такой конференц-зал по каким-то объективным причинам оказался чуть-чуть в аварийном состоянии, чуть-чуть подгнившие насквозь столпы не перенесли резонанса шквальных оваций и любителей рукоплесканий вынесли ногами вперед, хотя на балансе учета мероприятий вынос ногами нисколько не повредил, сальдо осталось положительным, потому что все уже успели проголосовать, а бойкая секретарша спуртом умчалась подшивать важный протокол, чтобы не оставалось белых пятен в этой нашей истории.
Соболезнование выносу единогласников от стечения взволнованной таким оборотом толпы отличалось непраздной искренностью. Еще бы, все эти болельщики скопились здесь перед гранд-залом в ожидании финиша завидных оваций, ибо самим не терпелось заполнить торжественное помещение для заслушивания на ту же тему, побыстрее проголосовать — тоже губа не дура! Ну, и хоть немного поаплодировать удивительным достижениям. Хлопанье практиковалось как в совмещенном варианте, при участии трибуна, так и в раздельном. Индивидуальный, из-за графина с трибуной аплодисмент в приказе вроде не возбранялся, но плацкартный докладчик отличался широкой скромностью в интимной жизни и в память комплиментарным временам лишь вычленил панихидную паузу, чтобы финальный аккорд мысли слышался увертюрой.
— За давностью тех славных, памятных годин уже немыслимо припомнить, что изобрели поперед, железную дорогу или паровоз. Компетентных свидетелей тому в живых по отделу кадров не слышно, хотя объявили милицейский всесоюзный розыск, сулили модные сувениры при явке: ни-ко-го! А у нас царица доказательств — личное признание пассажира!
* * *
Кого быстрее считать человеком, пассажира или железнодорожника? По Павлову, по Фрейду? На каждого дееспособного железнодорожника деторождаемость на 1, 3 ребенка выше, чем в среднем по стране. Здесь победа Зигмунда налицо. Высоколобая же общественность, воспитанная на хвостатом дарвинизме, все одно исповедует происхождение железнодорожника от пассажира, как человека от обезьяны, как профессора от доцента, а оппоненты с компостерами наперевес твердят: не было в природе никаких пассажиров, пока не народился класс железнодорожников, безбилетники не в счет. На своих двоих ходили. Случай с дематериализацией тепловоза ПТУ-104 показал, что пассажиры, похоже, шире и бескорыстней душой, как класс.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});