Читать интересную книгу Межвидовой барьер. Неизбежное будущее человеческих заболеваний и наше влияние на него - Дэвид Куаммен

и в здравии. А если рассматривать их отдельно, – начав, например, с этого малоизвестного случая в Австралии, – это послужит полезным напоминанием, что ничто, в том числе и болезни, не появляется из ниоткуда.

2

В сентябре 1994 года среди лошадей, живущих в северном пригороде Брисбена, началась ужасная эпидемия. То были чистокровные верховые лошади, избалованные, лоснящиеся животные, которых разводили для скачек. Сам пригород назывался Хендра. Это маленький старый райончик, полный ипподромов, жокеев, обшитых вагонкой домиков, задние дворы которых переоборудовали в конюшни, газетных киосков, где продавались советы по ставкам на скачках, и маленьких кафешек с названиями вроде «Кормушка». Нулевым пациентом стала гнедая кобыла по имени Драма-Сириз, вышедшая со скачек на почетную пенсию; она была уже глубоко жеребая (то есть на большом сроке беременности).

Проблемы у Драма-Сириз начались на пастбище для отдыха в нескольких милях к юго-востоку от Хендры, куда лошадей отправляют между забегами. Она жила там как кобыла-производительница и осталась бы почти до родов, если бы не заболела. С ней не было ничего особенно плохого, – по крайней мере, так казалось поначалу. Она просто не очень хорошо выглядела, так что ее тренер решил, что лучше будет забрать ее на конюшню. Тренером был сообразительный маленький человечек по имени Вик Рейл – обаятельный, с зачесанными назад темно-русыми волосами и репутацией мошенника в мире местных скачек. Он был «крепким, как гвоздь, но симпатичным жуликом» – так отозвался о Викки один из его знакомых. Он многим не нравился, но никто не отрицал, что в лошадях он смыслит.

Забирать Драма-Сириз на специальном грузовике поехала подруга Рейла, Лиза Саймонс. Кобыла двигалась с большой неохотой. Казалось, что у нее болели ноги. Вокруг губ, глаз и челюсти все воспалилось. Когда Драма-Сириз привезли в скромную конюшню Рейла в Хендре, она по-прежнему мало двигалась и обильно потела. Надеясь выкормить ее и спасти хотя бы жеребенка, Рейл попытался насильно накормить ее тертой морковью и патокой, но она ничего не ела. После этой попытки Вик Рейл помыл руки, но, судя по всему, недостаточно тщательно.

Все это произошло в среду, 7 сентября 1994 года. Рейл позвонил своему ветеринару, долговязому Питеру Риду, трезвомыслящему, профессиональному врачу. Тот приехал и осмотрел кобылу. Для нее в конюшне оборудовали отдельный загончик из шлакоблоков с песчаным полом, неподалеку от других лошадей Рейла. Доктор Рид не обнаружил ни выделений из носа и глаз, ни признаков боли, но она казалась бледной тенью своей прежней крепкой фигуры. «Депрессия» – таков был его диагноз; на ветеринарном жаргоне это означает физический, а не психологический недуг. У нее были повышены пульс и температура. Рид заметил воспаление на морде. Открыв ей рот, чтобы осмотреть челюсти, он заметил остатки тертой моркови, которые она то ли не удосужилась, то ли не смогла проглотить, и сделал инъекции антибиотиков и обезболивающих. А потом уехал домой. Часа в четыре утра на следующий день ему позвонили. Драма-Сириз выбралась из загона, упала во дворе и умирает.

Рид спешно собрался и приехал на конюшню, но к тому времени Драма-Сириз уже умерла. Смерть вышла быстрой и жуткой. Лошади становилось все хуже; возбужденная, она выбралась из загона, пока дверь была открыта, несколько раз упала, разодрала ногу до кости, встала, снова упала во дворе, а затем конюх прижал ее к земле, чтобы уберечь от новых травм. В отчаянии она вырвалась, врезалась в кучу кирпичей, а затем конюх и Рейл общими усилиями снова прижали ее к земле; последний вытер с ее носа пенистые выделения, пытаясь помочь ей дышать, но она все равно вскоре умерла. Рид осмотрел тело, заметив прозрачную пену на ноздрях, но вскрытия проводить не стал, потому что Вик Рейл не мог позволить себе такого любопытства, – а еще, в общем говоря, потому, что никто не мог предвидеть вспышки заболевания, при которой любые подобные данные будут полезны. Труп Драма-Сириз бесцеремонно увезла та же компания, что и обычно, в ту же общую могилу, куда сбрасывают мертвых лошадей в Брисбене.

Причина смерти так и осталась невыясненной. Ее укусила змея? Или она съела какое-нибудь ядовитое растение на захудалом, неухоженном пастбище? Но все эти гипотезы внезапно развалились через тринадцать дней, когда заболели и другие лошади в той же конюшне. Они валились, словно костяшки домино. Нет, дело не в змеином укусе и не в ядовитой еде. Это что-то заразное.

Другие лошади страдали от лихорадки, респираторного дистресса, покраснения глаз, спазмов и неповоротливости; у некоторых из ноздрей и рта шла кровавая пена; у нескольких опухли морды. Рид видел, как одна лошадь лихорадочно пыталась промыть рот в ведре с водой. Другая билась головой о бетонную стену, словно обезумев. Несмотря на героические усилия Рида и остальных, в следующие несколько дней умерли еще двенадцать животных – одни в страшных мучениях, других усыпили. Рид позже сказал, что «оно поразило всех этих лошадей с невероятной скоростью», но в те первые моменты никто не разбирался, что это за «оно». Но что-то очень быстро убивало лошадей. На пике кризиса за двенадцать часов в агонии или от эвтаназии умерло семь животных. Семь павших лошадей за двенадцать часов – это ужас даже для закаленного, опытного ветеринара. Одна из них, кобыла по кличке Селестиал-Чарм, умерла в таких судорогах, что Рид даже не смог подобраться к ней, чтобы сделать укол милосердия. Еще одну лошадь, пятилетнего мерина, отослали из конюшни Рейла на другое пастбище для отдыха, на севере, но по прибытии у него были уже все признаки болезни, и его вскоре усыпили. Местный ветеринар провел вскрытие мерина и обнаружил кровоизлияния в органах. В это же самое время у другого мерина в Хендре, из конюшни, стоявшей по соседству с той, что принадлежала Рейлу, проявились те же самые симптомы, и его тоже пришлось усыпить.

Что стало причиной всей этой жути? Как оно передавалось от одной лошади к другой – да и вообще поражало их сразу в таких количествах? Одной из версий было загрязнение корма токсинами. Или, возможно, кто-то подмешал яд даже умышленно. Рид размышлял, не может ли это быть работой какого-нибудь экзотического вируса, например, того, что вызывает африканскую чуму лошадей (АЧЛ), которую в Африке южнее Сахары переносят мокрецы. Вирус АЧЛ поражает не только лошадей, но и мулов, ослов и зебр, но в Австралии случаев АЧЛ отмечено не было, к тому же он не передается непосредственно от лошади к лошади. Плюс ко всему, в сентябре в Квинсленде прохладно, и местные мокрецы обычно неактивны