Читать интересную книгу Мухи - Айзек Азимов

– Ладно, Уинтроп, только не говори, что ты не веришь в Вельзевула.

– Я верю в существование зла, - твердо произнес Уинтроп.

– Нет, в Вельзевула. Живого. С рогами, с копытами.

– Ничего подобного, - еще жестче ответил Уинтроп. - Зло краткосрочно. И в конце оно должно проиграть.

Поллен неожиданно резко сменил тему:

– Между прочим, я буду делать дипломную работу у Винера. Позавчера мы с ним поговорили, и он меня берет.

– Да ты что? Здорово! - Уинтроп засиял и похлопал Поллена по плечу. Он всегда охотно радовался успеху других людей. Кейси часто отмечал это его свойство.

– Винер - кибернетик. Ну что ж, главное, чтобы вы друг друга вытерпели.

– А что он думает о твоей идее? - продолжал Уинтроп. - Ты ему рассказал?

– О какой идее? - спросил Кейси.

Поллен не хотел, чтобы Кейси знал слишком много. Но теперь, когда сам Винер познакомился с его замыслом и сказал, что это интересно, сухой ядовитый смешок Кейси был ему не страшен.

– Да ничего особенного. В общих словах речь идет о том, что эмоции, а не интеллект или разум, являются основой нашей жизни. В некотором смысле это очевидно. Невозможно определить, о чем думает ребенок, даже если он действительно думает, зато сразу видно, когда он сердится, пугается или радуется. Понятно?

То же самое с животными. Любому ясно, когда собака довольна или кошка испугана. Суть в том, что мы, попав в их обстоятельства, испытывали бы точно такие же эмоции.

– Ну? - насмешливо спросил Кейси. - И что дальше?

– Пока не знаю. Сейчас я могу лишь утверждать, что эмоции универсальны. Теперь предположим, что нам удастся правильно проанализировать все состояния людей и близких человеку животных, после чего приравнять их к видимой эмоции. Не исключено, что мы обнаружим тесное соответствие. Например, может выясниться, что эмоция А всегда вызывает за собой движение Б. Тогда мы сумеем применить эту теорию к животным, о чьих эмоциях нам трудно догадаться. Например, к змеям или крабам.

– Или мухам! - воскликнул Кейси и злобно хлопнул себя по плечу, после чего с торжественной яростью вытер ладонь. - Давай, Джонни, продолжал он. - Я буду поставлять мух, а ты веди эксперименты. Мы выступим основателями науки мухологии и приложим все силы, чтобы избавить мух от неврозов. В конце концов мы будем добиваться счастья для большинства, разве не так? Мух гораздо больше, чем людей.

– Хорошо, хорошо, - вздохнул Поллен.

– Слушай, Поллен, - поинтересовался Кейси, - а ты пытался заняться своей странной идеей? То есть мы все, конечно, знаем, что ты у нас кибернетическое светило, но я не читал твоих трудов. Существует так много способов убивать время, что некоторыми приходится жертвовать.

– Какой идеей? - равнодушно спросил Поллен.

– Перестань. Ты прекрасно помнишь. Эмоции животных и прочая чепуха. Ну, скажу я вам, были денечки! Тогда еще попадались сумасшедшие, теперь же одни идиоты.

– Да, Поллен, так оно все и было, - сказал Уинтроп. - Я хорошо помню. Первый год ты работал над собаками и кроликами. Наверное, попробовал и мух Кейси.

– Сама по себе идея ни к чему не привела, хотя и натолкнула на некоторые принципиально новые направления в кибернетике. Так что полным провалом я бы этот замысел не назвал.

Почему они об этом заговорили?

Эмоции! Да какое право имеют люди вмешиваться в эмоции? Они научились скрывать их при помощи слов. Именно страх перед первобытными эмоциями сделал язык первоочередной необходимостью.

Поллен знал. Его машины пробили экран вербализации и вытащили подсознание на свет Божий. Мальчик и девочка, сын и мать. А также кошка и мышка, змея и птичка. Данные сливались в своей универсальности, обрушивались на Поллена и текли сквозь его сознание, пока он вдруг не понял, что более не в состоянии выносить прикосновение жизни.

Последние годы он мучительно приучал себя к другим мыслям. И вот пришли эти двое и взбудоражили его сознание, подняв со дна всю муть.

Кейси рассеянно махнул рукой, сгоняя с носа муху.

– Плохо, - сказал он. - Мне казалось, ты мог бы добиться поразительных результатов, скажем, с крысами. Ну, не поразительных, но уж и не таких скучных, как с нашими почти что людьми. Я думал...

Поллен помнил, о чем он думал.

– Черт бы побрал этот ДДТ, - проворчал Кейси. - Мне кажется, мухи его жрут. Знаешь, я хочу писать дипломную по химии, а потом работать с инсектицидами. Помоги мне. Я лично заинтересован в том, чтобы поубивать этих тварей.

Они были в комнате Кейси. В ней попахивало керосином, так как недавно опять распыляли средство от насекомых.

– Мух всегда можно перебить газетой, - пожал плечами Поллен.

Кейси подумал, что он над ним издевается, и неожиданно спросил:

– Как ты оцениваешь результаты своих исследований за год? Ну, помимо истинного итога, который для каждого ученого звучит одинаково: "ничего".

– Значит, ничего, - кивнул Поллен.

– Продолжай, - сказал Кейси. - Ты используешь больше собак, чем физиологи, а я готов поклясться, что собаки предпочли бы оказаться на их кафедре. И я их понимаю.

– Да оставь ты его! - воскликнул Уинтроп. - Дребезжишь как пианино, у которого, расстроились все восемьдесят семь клавишей. Зануда!

Кейси такого говорить не следовало.

Неожиданно оживившись, он предусмотрительно отвернулся от Уинтропа и произнес:

– Я скажу, что ты скорее всего найдешь в животных, если хорошенько присмотришься. Религию.

– Какая глупость! - вспылил Уинтроп. - В тебя что, лукавый вселился?

– Спокойнее, Уинтроп, - улыбнулся Кейси. - Не забывай, что лукавый - это эвфемизм для дьявола, а ведь ты у нас не ругаешься.

– Не читай мне морали. И не богохульствуй.

– Что же тут богохульственного? Почему блоха не может почитать собаку и преклоняться перед нею? Она ведь для нее источник тепла, пищи и прочих блошиных благ.

– Я не собираюсь говорить на эту тему.

– Почему же? Тебе будет полезно. Можно также доказать, что муравьед является для муравья существом высшего порядка. Он слишком велик, чтобы его осознать, и слишком могуч, чтобы помышлять о сопротивлении. Он носится среди муравьев, подобно невиданному, необъяснимому урагану, сея вокруг разрушение и смерть. Но для муравьев это не горе. Они считают, что разрушения ниспосланы им в наказание за грехи. А сам муравьед так и не узнает, что был божеством. Да ему это и не надо.

Уинтроп побледнел.

– Ты мелешь все это, лишь бы меня разозлить! Мне жаль, что ты рискуешь душой ради минутного развлечения. Позволь кое-что тебе сказать, - голос его задрожал. - Я буду говорить очень серьезно. Досаждающие тебе мухи - есть твое наказание в этой жизни. Вельзевул, равно как и прочие силы зла, может быть уверен, что он творит зло, но это не так. В результате оказывается, что он действовал во имя окончательного блага. Проклятие Вельзевула тяготеет над тобой ради твоей же пользы. Может быть, оно заставит тебя поменять образ жизни, пока еще не поздно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});