- Чему? - вяло поинтересовалась я, шатаясь от усталости. Золотоволосый юноша исчез в недрах института вместе с деканом и послом, и вместе с ним исчезла и болезненная энергия, переполнявшая меня, как гелий - воздушный шарик.
- Как - чему? - прокричала на ухо подруга: гам стоял невероятный. И все, похоже, обсуждали одно и то же. - Что он будет посещать наши лекции! Изредка, но он снова зайдёт! К нам! На лекции! А-а-а!
Откуда ни возьмись, вынырнул Ромка, что-то спросил у Тани, вгляделся в мою побледневшую физиономию и потащил нас на воздух во внутренний дворик, где на удивление было пусто.
- А-а-а, он придёт к нам на лекции, он к нам придёт! - повторяла, как заведённая, Таня.
- Ненормальная, - вздохнул Ромка, усаживая меня на скамейку. - Кать, ты чего? На, глотни.
Я глотнула и с непривычки поперхнулась - обычной газировкой, боже, да что со мной?
- Спасибо. Зачем ему приходить? - повернулась я к Тани.
- Ка-а-ать! - простонала подруга. - Неужели ты не слышала? Или не поняла? Да ради одного этого стоило учить французский! В его лицее там какой-то проект и для него он хочет посетить несколько занятий у нас, на разных факультетах. И к нам зайдёт, да-а-а, я знаю, точно…
- Ненормальная, - покачал головой Ромка. - Кать, а что ты там за представление устроила? На дороге.
Я покачала головой. Перед глазами всё кружилось - цветущие акации в беседке, даже журчание маленького фонтанчика отдавалось колоколом. Что там сейчас - хвалитня? Не-е-ет…
- Ром? - выдохнула я. - А ты на машине? - Парень кивнул, и я убитым голосом попросила. - Подвезёшь? Пожалуйста.
Сокурсники дружно уставились на меня.
- Ну… ладно, - ответил, наконец, Рома. - А тебя… э-э-э… домой или, может, в больницу?
- Да, Кать, ты что-то совсем бледная… даже с моим тональником, - вставила Таня.
- Это потому, что он мне не подходит, - зевнула я. - Да, я в порядке. Просто сама не доеду. Ром? С меня потом конспекты.
Парень пожал плечами и, неожиданно подав мне руку, помог встать. Я с благодарностью - и привычно - на неё опёрлась и заковыляла следом.
- Сумку не забудь, - фыркнула Таня, догоняя нас и протягивая мой клатч. - Кать, звони, если что, ага?
- Ага, - выдохнула я.
Слава богу, Рома припарковался почти у самого универа, но не там, где остановились посольские машины.
Я машинально искала глазами белую Ламборджини, пока парень открывал и разворачивал машину.
- Кать, ну чего ты там копаешься?
Я тряхнула головой, взялась за дверцу и в последний момент поймала взглядом знакомую фигуру.
Юноша - Эдмунд? - стоял у ограды университетского сквера, и - я могла поклясться - смотрел на нас.
- Катя, сейчас без тебя уеду, - позвал Ромка, и я отмерла.
Эдмунд провожал нашу машину взглядом всё время, пока Рома выруливал на Остоженку. Он наверняка не мог видеть меня за тонированным стеклом, но я… я не могла оторвать от него взгляда.
“Катрин”, - звучало у меня в ушах. “Катрин”.
Поток машин засосал нас и понёс мимо Парка Культуры, мимо Кропоткинской. Университет скрылся из виду, и я в который раз до крови закусила губу.
Неужели всё было сном?
***
Ничего не изменилось. Ничего абсолютно.
Я смотрела на свою комнату - розовые весёленькие обои, бежевые занавески, раскиданные по полу мягкие игрушки. Громадный белый медведь на кровати.
Номер “Космополитена” на столе, открытый на странице с “фотороботом” Эдмунда, оказался последней каплей. Я рухнула на кровать и, вцепившись зубами в подушку, забилась в рыданиях. Смерть Эда, его последние слова, беседа с его отцом, казнь и - пф! - всё это растаяло в дыму, точно ничего и не было.
Ха! Было. Со мной. Я чувствовала, я помнила, как билась о невидимую преграду, пока Эдвард задыхался в дыму. Помнила, как меня вели на помост. Помнила, как тихо плакал король-колдун, проклиная меня.
Все я помнила.
Я плакала - пока слёзы не иссякли, но легче не стало. Ничего вокруг не изменилось, но всё казалось чужим. Моя комната напоминала тюрьму.
Где-то хлопнула входная дверь, процокали каблуки. “Мама вернулась”, - лениво подумала я. Когда-то, блуждая по фрэснийским подворотням или сидя в казематах инквизиции, я мечтала увидеть её, извиниться, поцеловать.
Сейчас я даже не обернулась.
- Катерина.
Я прятала лицо в подушку и мечтала, чтобы меня оставили в покое.
- Катерина, посмотри на меня.
Я не шелохнулась.
- Ты стащила мою кредитку, - вопросом это не было, так что я и отвечать не стала. - На что ты её потратила?
На готовые шмотки и поход к парикмахеру-стилисту. На косметику и побрякушки. Ради одного дня - чтобы потом утопить всё это в канаве.
Сама мысль показалась невыносимой.
Я рассмеялась. Истерично, навзрыд, как до этого плакала.
- Катя? - всполошилась мама, разом растеряв весь сердитый тон. - Кать, что такое? Что случилось?
А я хохотала и всё никак не могла остановиться. Смеялась, когда мама перевернула меня на спину, вглядываясь в лицо.
- Кать, ну что такое, тебя опять бросили?
Я замерла, глядя маме в глаза. И захохотала снова.
Мама упала рядом, схватила меня, обняла, шепча:
- Катя, Катюша, ну-ну, успокойся, всё хорошо, Кать, котёнок мой…
- Не называй меня так! - взвизгнула я, выворачиваясь из её объятий. - Пусти! Пусти меня! Пусти!
У меня мудрая мама. Как я раньше не замечала? Как я могла её расстраивать из-за таких пустяков, как краденая карточка?
Она держала меня, целуя в лоб, щёки и тихо бормотала утешения, пока я не успокоилась. И даже умудрилась задремать.
Вечером, к приходу папы я оправилась уже настолько, что смогла выдержать долгую патетичную лекцию о том, что они с мамой меня растят, а я, сволочь неблагодарная, качусь по наклонной.
Раньше я заводилась уже на “неблагодарной”, но сейчас только молча кивала и иногда всхлипывала. Под конец уже и папа не выдержал и, бросив: “Месяц без карманных денег”, отправил в “свою комнату - подумать”.
Я слышала, как он тихонько спросил у мамы: “Что с ней случилось?”. Не знаю, как ответила мама. Наверное, снова сослалась на возраст и амурные проблемы.
До полуночи я лазила в Интернете. Искала всё про Эдмунда - хотя, думала, раньше всё давно нашла. Посмотрела ролик обо мне с пудреницей на “Ютюбе”. На нём я никуда не исчезала. Даже сознание не теряла.
И теперь “Катрин” этот Эдмунд произносил с явно парижскими прононсом…
Про параллельные миры нашлась куча всякого бреда - я чуть над ним не заснула. Не постучись ко мне мама, наверное, так бы из-за компьютера не вылезла.
На ночь меня уложили, укрыли одеялом, рассказали душещипательную историю о том, как “в моё время - до твоего папы - у меня тоже так было”.