Читать интересную книгу Роковой самообман - Габриэль Городецкий

Основным недостатком, который призвана устранить эта книга, всегда была тенденция исследовать данный эпизод на основе германо-советского сотрудничества в 1939–1941 гг. Анализируя политику Сталина лишь в контексте германо-советских отношений, историки упускали из виду столь же сложные и важные отношения с Британией, а также с Турцией и Балканскими странами{15}. Этот недостаток усугубляется неспособностью свести в единый фокус различные географические и тематические аспекты. Мало кто станет отрицать, что вся деятельность Генерального штаба, Коминтерна, Центрального Комитета и Наркоминдела направлялась из Кремля. Хотя какая-то степень разномыслия дозволялась в верхах, где постоянно выдвигались альтернативные варианты, окончательное решение всегда оставалось за Сталиным. А с середины мая 1941 г. Сталин и формально получил право на это, став Председателем Совета Народных Комиссаров; в качестве такового он имел полный доступ и к военным, и к дипломатическим делам. Ярким примером сложности процесса принятия решений служит ход рассмотрения предложения генерала Жукова о контрнаступлении с целью предупредить усиление немецких войск в мае 1941 г. Сталин оценивал его на фоне слухов о неминуемой германо-советской войне, таинственного перелета Рудольфа Гесса в Англию несколькими днями раньше, потерь, понесенных Югославией и британской армией на Балканах и в Северной Африке, и недавно подписанного пакта о нейтралитете с японцами, не говоря уже о невразумительных предложениях, сделанных графом Вернером фон Шуленбургом (германским послом в Москве) в попытке избежать войны. Увеличив поле обзора и анализируя нападение Германии на Советский Союз в более широких географических, военных, стратегических и политических рамках, я смог найти некоторые недостающие ключи к поведению Сталина накануне войны.

Отличительная черта данного повествования в том, что оно основывается на множестве преимущественно неопубликованных или опубликованных недавно материалов из различных государственных архивов. В последнее десятилетие, с объявлением гласности, хлынул неиссякающий поток информации, проливающей новый свет на события, приведшие к войне{16}. Кажется непостижимым, что вплоть до 1990 г. Горбачев в Москве официально отрицал даже существование секретных протоколов к пакту Молотова — Риббентропа{17}. До сих пор большинство работ по операции «Барбаросса» основывалось исключительно на германских источниках. Лишь в нескольких недавно появившихся трудах использованы опубликованные в Москве подборки документов{18}, но пока никто не обратился к обширным архивным собраниям. Не пользовались ими достаточно широко и российские ученые, так как в новых работах по данному предмету есть тенденция сужать поле исследований, фокусируя внимание на отдельных темах.

Ценой неимоверных усилий я добился доступа к огромному количеству архивных источников в российском Министерстве иностранных дел и Генеральном штабе и получил обширные подборки документов НКВД и ГРУ. Материалы МИДа включают бумаги В.Молотова, его заместителя А.Вышинского, И.Майского, советского посла в Лондоне, и В.Деканозова, советского посла в Берлине. Я пользовался также материалами посольств Балканских стран за этот период, их в министерстве оказалось больше всего.

Прискорбно для историка, что сталинский террор отбил у представителей советской политической элиты охоту не только вести дневники, но и вообще выражать свои мысли на бумаге. Те, кто не мог противиться искушению или нашел убежище за границей, прекрасно сознавали свою уязвимость. Бесспорно, унизительно было, например, для Майского по своей собственной инициативе пересылать перед отъездом вместе с Иденом в Москву в конце 1941 г. свой дневник на просмотр Сталину с таким сопроводительным письмом:

Лондон, 12 декабря 1941

Товарищу Сталину

Дорогой Иосиф Виссарионович:

Завтра я отправляюсь в СССР вместе с Иденом. Так как путешествия по морю в наши дни вещь опасная, я обращаюсь к вам с этим письмом. В прилагаемом портфеле вы найдете дневник, который я вел, хоть и нерегулярно, последние семь лет… с исторической точки зрения этот дневник представляет несомненный интерес. В любом случае последние семь лет я был в идеальном положении для наблюдения за мировой политикой и имел возможность завязать отношения с ведущими политическими деятелями в Англии и других странах.

Посылаю мой дневник вам. Делайте с ним что хотите.

…С товарищеским приветом, И. Майский{19}.

В результате весьма трудно выделить человеческий фактор, столь существенный для политической культуры России, в отличие, например, от наполненной личностями яркой картины политической жизни Лондона, предстающей перед читателем. В подробном и обстоятельном дневнике Майского, впервые широко цитируемом в данной книге, в подборке личных бумаг я смог уловить лишь некоторые отблески, как, например, стычка между Жуковым, Тимошенко и Сталиным на заседании Политбюро в середине июня 1941 г. Я также использовал наиболее интересные мемуары военных деятелей и дипломатов, указанные в библиографии; мало шансов, что существует или появится в будущем еще материал такого рода. Все это дополнялось исчерпывающим анализом широкого спектра публикаций документальных материалов. К несчастью, многие собрания документов, с которыми я мог работать вскоре после 1991 г., потом снова были закрыты для исследований. Архивные поиски в России все еще зависят от прихоти начальства и бюрократических игр, отодвигающих на второй план собственно исследовательский процесс. Я из принципа отказывался платить за архивные материалы сверх установленных расходов на фотокопирование. Я добывал наиболее интересные сведения в ходе бесконечных поездок в Москву, упорно торгуясь и упрашивая. Одна из типичных препон — решение ГРУ засекретить все шифротелеграммы за 1941–1950 гг., что, например, сильно обеднило второй том официального российского издания документов по советской внешней политике (Документы внешней политики. 1940 — 22 июня 1941).

Меня это решение лишало материала, охватывающего последние шесть месяцев перед войной. К счастью, я успел увидеть большинство шифротелеграмм до того, как оно вступило в силу, к тому же я располагал более пространными протоколами встреч из архивов различных посольств.

Что касается военной стороны вопроса, собранный материал включает весь спектр документов военной разведки, попадавших на стол Сталина накануне войны: подробные сводные рапорты, поступавшие раз в две недели с осени 1940 г., резюмирующие рапорты начальника Управления военной разведки и рапорты военных атташе. Я сверялся также со стенографическими отчетами чрезвычайного военного совета Верховного командования в декабре 1940 г., отчетами о военных учениях в январе 1941 г. и полным собранием приказов Генерального штаба. Мной была изучена широкая подборка документов, касающихся подготовки Красной Армии к войне. Кроме того, мне удалось добыть некоторые важные сведения в Архиве Президента РФ, который, к несчастью, практически закрыт для регулярных исследований. В высшей степени информативными оказались протоколы Коминтерна, и особенно дневник его председателя Димитрова, с болгарским вариантом которого я ознакомился. Димитров был тесно связан со Сталиным и оставил беспристрастное описание некоторых заседаний Политбюро. Помимо этого мне посчастливилось увидеть многие бумаги из архива российской Службы безопасности, дающие великолепную возможность заглянуть за кулисы. Среди них, inter alia{20}, несколько перехваченных телеграмм из Москвы, копии телеграмм Криппса, добытые в Лондоне с помощью членов «Кембриджской пятерки», депеши от различных групп в Берлине, а также материалы по делу Гесса, из которых Дж. Костелло смог использовать лишь несколько документов в своей работе (Ten Days to Destiny. The Secret Story of the Hess Peace Initiative and British Efforts to Strike a Deal with Hitler. New York, 1991).

В книге широко представлены материалы британских архивов: Форин Оффис, Архива Премьер-министра, Генерального штаба, военной разведки и многих других учреждений, а также личных архивов. Но истинной жемчужиной моей коллекции стали болгарский и югославский архивы, до сих пор не использовавшиеся западными учеными, дающие, в сопоставлении с германскими и советскими документами, полную картину схватки за Балканы и проливающие новый свет на цели и амбиции Сталина. Сверх того, я работал с материалами, относящимися к Советскому Союзу, на Кэ д'Орсэ. Шведский посол в Москве В. Ассарассон был одним из немногих людей, пользовавшихся доверием германского и итальянского послов, и его отчеты и другие бумаги, хранящиеся в Шведском государственном архиве, — золотое дно для историка.