Читать интересную книгу Так велела царица - Лидия Чарская

— Нѣтъ, нѣтъ! Не до спанья сегодня, милый! — прошептала въ отвѣтъ ему его несчастная мать. — Вѣдь каждую минуту сюда могутъ явиться солдаты…

Она не договорила… Ясно и гулко донесся до ихъ слуха топотъ лошадиныхъ копытъ, разомъ нарушившій мертвую тишину дагобенской улицы.

— Господи Боже! — въ ужасѣ вскричала Марія, — это они! Мы пропали, дѣти! Они сію минуту ворвутся къ намъ…

И она упала на колѣни посреди избы, крѣпко прижимая къ груди своихъ сыновей. Слезы обильно струились но испуганному личику Ивана, въ то время, какъ Мартынъ, сжимая кулаки и сердито нахмуривъ брови, внимательно глядѣлъ на дверь…

Этотъ смѣлый, отважный мальчикъ рѣшилъ во что бы то ни стало защитить мать и брата отъ грозящей имъ опасности.

Между тѣмъ, ясно послышались отдѣльные звуки, возгласы… Еще минута, другая, и сильный ударъ въ дверь потрясъ ветхую избушку всю до основанія.

— Эй, кто тамъ? Открывай живѣе! — послышались голоса за порогомъ.

— Мы погибли! — прошептала въ ужасѣ крестьянка, еще крѣпче прижимая къ себѣ своихъ сыновей.

— Слышишь, отворяй скорѣе! — прокричалъ грубый голосъ за дверью, — а то мы разнесемъ вашу хату!

И снова посыпались удары одинъ за другимъ. Ветхая дверь не выдержала, затрещала и тяжело рухнула на полъ.

Въ ту же минуту шесть вооруженныхъ солдатъ ворвались въ горницу. Впереди всѣхъ находился сержантъ, начальникъ отряда.

— Ты Марія Скавронская? — обратился онъ къ испуганной хозяйкѣ.

Та хотѣла отвѣтить и не могла. Страхъ, ужасъ, отчаяніе сковали уста несчастной женщины. Въ ту-же минуту черноглазый мальчикъ выскочилъ впередъ и, весь пылая гнѣвомъ, крикнулъ сержанту:

— Не трогай мою мать, господинъ. Я никому не позволю ее обижать. Вы взяли отъ насъ отца и думаете, что теперь матушка беззащитна? Нѣтъ, пока живъ я — Мартынъ Скавронскій, никто не посмѣетъ обидѣть ее!..

— Вотъ такъ защитникъ! — грубо расхохотался сержантъ, — самого отъ земли едва видно, а туда-же. Связать его!.. — коротко приказалъ онъ солдатамъ.

Двое изъ нихъ бросились къ мальчику, и въ тотъ же мигъ Мартынъ почувствовалъ себя связаннымъ по рукамъ и ногамъ.

Остальные солдаты, исполняя приказаніе своего начальника, подошли къ крестьянкѣ и младшему ея сыну и, схвативъ ихъ за руки, потащили вонъ изъ избы.

— Куда вы ведете насъ? — прерывающимся голосомъ вскричала Марія, въ то время какъ Мартынъ дѣлалъ невѣроятныя усилія, чтобы сорвать съ рукъ туго охватывающія ихъ веревки.

— Намъ приказано доставить васъ всѣхъ къ главному начальнику здѣшняго края, князю Рѣпнину, — отвѣтилъ сержантъ. — А больше мы ничего не знаемъ… Говорятъ, сама царица велѣла, чтобы вы были доставлены къ князю… Мы ослушаться не можемъ… Наше дѣло — исполнить приказъ.

Въ горницу ворвались шесть вооруженныхъ солдатъ…

У крыльца стояла крытая кибитка. Въ нее усадили маленькую семью и повезли по улицѣ Дагобена, гдѣ было тихо и спокойно попрежнему, и никто не зналъ о бѣдѣ, случившейся въ эту ночь съ бѣдной Маріей Скавронской такъ звали крестьянку) и ея двумя сыновьями.

IV.

НЕДѢЛЮ спустя послѣ того, какъ изъ маленькой деревушки Дагобенъ была увезена крестьянка съ двумя сыновьями, въ одной изъ пышныхъ залъ царскаго дворца въ Петербургѣ происходилъ такой разговоръ:

— Ну, что? Ты исполнилъ, князь, мое приказаніе?

— Все исполнилъ, матушка-государыня… Уже сегодня утромъ, на зарѣ, всѣхъ троихъ привезли къ намъ въ Петербургъ. И, какъ угодно было тебѣ, государыня, никто въ Дагобенѣ не знаетъ, гдѣ они теперь…

— Спасибо, князь, спасибо!

Этотъ разговоръ происходилъ между императрицею Екатериною Алексѣевною и главнымъ ея министромъ и исполнителемъ ея приказаній, свѣтлѣйшимъ княземъ Александромъ Даниловичемъ Меньшиковымъ.

Это было 180 лѣтъ тому назадъ, вскорѣ послѣ смерти императора Петра Великаго. Незадолго до своей кончины царь заявилъ, что такъ какъ у него нѣтъ сына-наслѣдника, который могъ бы стать царемъ, то онъ желаетъ, чтобы государствомъ управляла, послѣ его кончины, его возлюбленная супруга, царица Екатерина Алексѣевна.

И желаніе царя было исполнено: послѣ смерти Петра, знатные вельможи провозгласили вдову царя русскою императрицею и рѣшили, что она будетъ править государствомъ.

— Ты знаешь, князь, — снова обратилась императрица къ Меньшикову, — что я давно уже хотѣла, чтобы мои родственники находились здѣсь, при мнѣ… Тебѣ вѣдь извѣстно, князь, что по рожденію я такая же простая крестьянка, какъ и всѣ другіе жители Дагобена… Тамъ я родилась, тамъ прошло мое раннее дѣтство… Въ юные годы меня, по бѣдности, отдали въ семью лютеранскаго священника пастора Глюка. А когда русскія войска заняли нашу Лифляндію, я съ пасторомъ попала въ плѣнъ. Покойный мой великій супругъ, царь Петръ Алексѣевичъ, отличилъ меня и сдѣлалъ своею женою, сдѣлалъ русскою царицею… Онъ могъ выбрать себѣ въ жены знатную принцессу, но предпочелъ меня и не посмотрѣлъ на то, что я родомъ простая крестьянка… И изъ крестьянки и плѣнницы я стала супругой государя. Ставъ царицею, я не забыла, что у меня остались, тамъ, въ деревнѣ, бѣдные. родственники. И вотъ я рѣшила, чтобы они были привезены сюда… Но все это приходится дѣлать тайкомъ отъ людей, никто не долженъ пока знать, что у теперешней императрицы Всероссійской есть родственники простые крестьяне… И такъ уже много люди болтаютъ зря о моемъ происхожденіи… А если-бъ ихъ увезли открыто, весь Дагобенъ узналъ-бы, а за нимъ и вся Лифляндія, а этого нельзя. Не хочу я этого… — заключила государыня, строго нахмуривъ свои черныя брови. — А теперь, — произнесла она послѣ минутнаго раздумья, — прикажи, князь, дворцовому начальнику, чтобы онъ позаботился о нашихъ плѣнникахъ…

Пусть ничего не жалѣетъ… Пусть нарядитъ ихъ въ роскошныя платья и дастъ имъ полную свободу гулять по дворцу… Я увижусь съ ними случайно, чтобы не испугать ихъ какъ-нибудь… Ахъ, князь! Радуется мое сердце… Вѣдь родные они мнѣ, брата Карла жена и дѣти… Никого нѣтъ у меня ближе ихъ на свѣтѣ, князь!

На минуту лицо императрицы затуманилось. Точно легкое облачко покрыло его. И вдругъ, снова, оно озарилось чудной, ласковой улыбкой.

— Смотри же, князь, хорошенько распорядись насчетъ моихъ милыхъ плѣнниковъ, — произнесла государыня, протягивая князю руку для поцѣлуя, — я хочу, чтобы роскошью невиданной и почетомъ окружили съ этого дня и мальчиковъ, и ихъ мать и чтобы воспитатели занялись ими, научили ихъ, какъ надо вести себя въ царскомъ дворцѣ и среди вельможъ. Исполнишь это, князь Александръ Даниловичъ?

— Исполню, государыня, все въ точности, согласно твоей волѣ,—почтительно кланяясь отвѣтилъ князь.

— И еще, — прибавила государыня, — скажи, кому слѣдуетъ, что я обоихъ моихъ плѣнниковъ рѣшила сдѣлать графами. Отнынѣ они должны называться графами Скавронскими, а мать ихъ графинею. Понялъ, князь?

— Понялъ, государыня. Все будетъ исполнено, какъ ты приказать изволила.

И съ новымъ низкимъ поклономъ свѣтлѣйшій князь Меньшиковъ покинулъ кабинетъ императрицы.

V.

НѢТЪ! Что же это за пытка такая! Заперли въ четырехъ стѣнахъ и морятъ насъ, точно гусей на убой передъ святками… Коли рѣшили казнить, такъ ужъ пускай казнятъ, только бы скорѣе… А то нѣтъ силъ сидѣть здѣсь дольше, ожидать.

Такъ сердитымъ голосомъ говорилъ 12-лѣтній Мартынъ Скавронскій, бѣгая по большой свѣтлой горницѣ, точно маленькій львенокъ, запертый въ клѣтку. Его мать сидѣла въ углу на лавкѣ, сложивъ руки.

Съ тѣхъ поръ, какъ ее, съ двумя ея сыновьями, увезли изъ Дагобена, она почти все время проводила въ молитвѣ, со страхомъ ожидая, что, не сегодня — завтра, ее разлучатъ съ ея дѣтьми.

Изъ Дагобена всѣхъ троихъ повезли прямо въ городъ Ригу, гдѣ начальникъ края, князь Рѣпнинъ, велѣлъ ихъ привести къ себѣ.

— Васъ зовутъ Марія Скавронская? — спросилъ онъ сухо.

— Да, — чуть слышно отвѣчала бѣдная крестьянка.

— А тебя — Мартынъ Скавронскій? — спросилъ князь, обращаясь къ старшему мальчику.

— Да, меня зовутъ Мартынъ Скавронскій, а моего младшаго брата — Иванъ Скавронскій, и мы, — прибавилъ смѣло спрошенный, — никакой вины за собой не знаемъ, и ни въ чемъ не провинились… За что-же насъ увезли изъ Дагобена?

— Это вы узнаете въ Петербургѣ, куда велѣла васъ привезти сама императрица, — отвѣтилъ князь Рѣпнинъ. — Кстати, — прибавилъ онъ, — не помните ли, была у вашего отца сестра?…

— Какъ же, была, только мы ее не помнимъ… Она… — и Мартынъ хотѣлъ было еще что-то прибавить, но мать въ испугѣ быстро подскочила къ нему и закрыла ему ротъ рукою.

— Молчи, Мартынъ! — крикнула она, — ты погубишь насъ всѣхъ!..

Князь Рѣпнинъ больше не разспрашивалъ. Онъ велѣлъ лишь въ тотъ же день приготовить дорожную колымагу и приказалъ солдатамъ отвезти Марію Скавронскую и ея сыновей въ Петербургъ «подъ крѣпкимъ карауломъ» и по дорогѣ не разговаривать съ ними, не спрашивать ихъ ни о чемъ.