Читать интересную книгу Путешествие в Закудыкино - Аякко Стамм

Это утро начинало собой первый рабочий день молодого инженера Жени Резова, только-только окончившего курс одного из престижных технических вузов столицы, с блеском защитившего дипломную работу и рвавшегося на изобретательское поприще, как молодая невеста на брачное ложе. С глубокого детства Женю неодолимо тянуло к технике. Среди своих сверстников и их родителей он слыл натурой увлекающейся, и не без основания. Будучи ещё ребёнком, он с успехом сумел разобрать механический будильник популярной марки «Слава», от чего пришёл в неописуемый восторг. Результат сборки, правда, оказался менее воодушевляющим и даже повлекшим за собой некоторые негативные последствия, так как утром мама и папа проспали на работу, а будущий инженер получил первый горький опыт, который, как известно, сын ошибок трудных. Затем мальчика заинтересовало устройство электроутюга. Он некоторое время присматривался к загадочному агрегату, потом, улучив момент, когда родителей не было дома, приступил к изучению его содержимого. На сей раз всё обошлось как нельзя лучше – утюг был не только разобран, но и благополучно собран. При этом не осталось ни одной лишней детальки, так что никто ничего не заметил. Только через несколько дней весь дом на какое-то время остался без электричества, и беда эта как раз совпала с маминым намерением погладить Женину рубашечку. Пришлось покупать новый утюг, а со временем также и кофемолку, миксер, фен и прочие мелкие бытовые приборы. Родители очень любили своего единственного сына, который был у них к тому же поздним ребенком – венцом всех чаяний и тайных надежд, но, тем не менее, оставшуюся пока в доме технику попрятали.

Вообще, Женя рос послушным мальчиком и огорчал родителей не часто, больше радовал. Он отлично учился в школе, посещал несколько кружков детского творчества, играл в шахматы, участвовал в олимпиадах по математике, физике, химии, после школы легко поступил в институт, в котором также числился среди лучших. Было очевидно, что судьба уготовила ему научно-техническое поприще, на котором он чувствовал себя, как рыба в воде. Одно только обстоятельство немного огорчало родителей. Женя был несколько рассеян – часто терял ключи, приходил из школы с чужим портфелем и в чужом пальто, а то и вовсе без пальто и портфеля, в трамвае проезжал свою остановку, а на лифте свой этаж, постоянно пребывал в состоянии какой-то недетской задумчивости. А однажды даже был замечен за сочинением стихов, что в дальнейшем повторилось неоднократно. В общем, вел себя как самый обыкновенный вундеркинд. Даже уже обучаясь в вузе, он так и не завёл друзей, и что особенно настораживало, у него всё ещё не было девушки, тогда как некоторые его сверстники-студенты уже скрывались от алиментов.

Однако в это замечательное летнее утро двадцатитрехлетний дипломированный молодой специалист Женя Резов не думал о грустном. Входя в контору со звучным названием «ЯЙЦА ФАБЕРЖЕ», он был преисполнен самых радужных надежд. Он находился в самом начале пути и верил, что этот путь приведёт его к великим свершениям и открытиям, к новым загадкам и оригинальным решениям, и что на этом поприще он достойно выдержит все испытания, преодолеет трудности и не посрамит родителей, к сожалению так и не доживших до настоящего дня.

Войдя в комнату с табличкой «ОТДЕЛ ИЗОБРЕТЕНИЙ» на двери, Женя оказался в просторном, светлом кабинете. В воздухе царила тишина и деловая, рабочая атмосфера. Два больших распахнутых настежь окна смотрели на милый зелёный дворик, утопающий в прохладной тени раскидистых лип, что добавляло обстановке покой, комфорт и умиротворение. Серьёзности же и бескомпромиссности ситуации добавляла широко натянутая во всю стену полоса красной, выцветшей от времени материи, на которой белой краской было написано:

«ДАДИМ БОЙ БЮРОКРАТАМ И ПОДХАЛИМАМ ВСЕХ МАСТЕЙ!».

Вероятно, этот лозунг, размещённый здесь несколько десятилетий назад, оставался актуальным и по сей день. По крайней мере, красную тряпку снимать всё ещё не собирались. Сразу под лозунгом, в самом центре стены красовался портрет известного официального лица в богатой, золочёной раме. Похоже, рама висела здесь всегда, менялось только содержимое, согласно текущему историко-политическому моменту, что происходило, в общем-то, не часто и всегда сопровождалось траурными мероприятиями. Чуть в стороне, в обрамлении попроще и посвежее, висело ещё одно официальное лицо, иногда как бы заменяющее первое на посту, но никогда в центре экспозиции. Сладкая парочка смотрелась весьма представительно, даже воинственно и не оставляла сомнений в том, что при необходимости может дать бой кому угодно. Почему только это нужно было делать именно в учреждении науки, а не где-нибудь поближе, на расстоянии вытянутой руки например, оставалось вопросом. Точного ответа на него Женя не знал. А спросить у своих новых коллег, занятых работой и не обративших на вошедшего никакого внимания, постеснялся. Он тихо стоял возле двери, изучая обстановку, и соображая, как вести себя дальше.

– Вы по какому вопросу, товарищ? – отвлек его от размышлений не то мужской, не то женский голос.

Резов вздрогнул от неожиданности и внимательно осмотрел всех присутствующих, соображая, кому из них может принадлежать столь универсальный тембр, и в какую сторону следует адресовать ответ. Один из сотрудников оторвал взгляд от бумаг и взирал теперь на Женю сквозь большие, сильно увеличивающие очки.

– Какого вы тута, простите, вламываетесь?! И маячите туда-сюда посреди, как три тополя на Плющихе?! Или вас не колыхает, что люди тута, наверно, работают?!

Похоже, это была всё-таки женщина. По крайней мере, огромных размеров бюст и такой же пучок волос на затылке осторожно намекали на её принадлежность к прекрасному, слабому полу. Тогда как всё остальное, в особенности густые будёновские усы под внушительным носом категорически отрицали такое смелое предположение.

– У вас чё ли заявка? Так обожжите тама, за дверями. Капитетный товарищ по этим вопросам ещё не прибыли. Должон быть вскорости, обжидаем. А то вламываются тута со своими рукописьками и стоят, как пыль столбом. Будто Герцен какой-нито прям! Ну, што вы на меня здеся рот разинули? Я вам, наверно, не цирк и не дифиля кака-нито, на мне карточек нет.

– Простите, я собственно… – от такого интеллектуального нахрапа Женя несколько растерялся, – … я не то, что вы думаете, я на работу…

– Не то, не это, блин горелый! На работу он! А мы здеся, по-вашему, што, лаптями гороховый суп кушаем или буем уши заколачиваем? Здеся вам не плебей ссыт, здеся все работают, трудются в поте подлеца своего. Тоже мне, Остап Бульба нашёлся.

– Одну минуточку, Хенкса Марковна, – вмешался в диалог седовласый щупленький старичок в старенькой заношенной троечке, в пенсне на носу и с ермолкой на голове. – Не надо брать штурмом крепость, тем более что она таки наша. Вы, молодой юноша, должно быть, новенький сотрудник, Евгений Резов, если я таки не ошибаюсь? Очень! Очень, смею вас заверить, имеем быть радыми! Нам таки о вас уже докладывали! Давненько! Давненько себе поджидаем.

Старичок встал из-за своего стола, протянул Жене маленькую плюшевую ладошку и расплылся в сладчайшей, неподдельной искренности улыбке. У Жени заискрилось в глазах, а по кабинету побежали во все стороны, как напуганные тараканы, яркие солнечные зайчики. Столь невероятную ослепительность улыбке старичка придавал играющий на солнце гранями дорогущий бриллиантовый зуб.

– Разрешите поиметь себе честь представиться – заведующий Отделом Изобретений, заметьте таки себе, профессор, Нычкин Израиль Иосифович. Рад! Необычайно рад знакомству! Имею себе из вас надежду, так сказать, на успешное, как бы, сотрудничество. Позвольте вам таки представить ваших новых коллег.

Старичок взял Женю под руку, развернул лицом к персоналу и начал представление.

– Мой зам, Хенкса Марковна Обрыдкина – добрейшей души человек и специалист, смею заметить, отменный.

Усатая женщина видимо не сообразила ещё, что происходит. Именно этим она сейчас и занималась, судя по бегающему от профессора к Жене и обратно растерянному взгляду и тяжёлому, прямо-таки богатырскому дыханию.

– Хенксочка Марковна, дорогущая вы моя, и не побоюсь этого слова, бриллиантовая. Перестаньте таки нагнетать вашими могучими ноздриками из ваших же весьма обширненьких… хе-хе… лёгких такое количество воздуха в помещение. Нас всех сейчас таки сдует. Хе-хе. И присядьте вы уже спокойненько, ваша чрезвычайная обороноспособность таки не понадобилась.

Профессор вновь вернул своё внимание к Жене.

– Вы, молодой человек, не поимейте на неё обиды и расслабьте таки эти ваши нервные клеточки, они уже в обратно не восстанавливаются. Наша многоуважаемая и всеми любимая Хенксочка Марковна поимела обыкновеньице принять вас за просителя. Хи-хи… Она всегда так делает. Завалены работой, знаете ли, по самые наши ушки – не продохнуть, пардон, не пукнуть… хи-хи. А они всё несут и несут, прямо-таки бум изобретательства. Вообразите себе, осмелились таки замахнуться на самого Альберта нашего с вами Эйнштейна! Да! Да! Ну теперь с вашей, так сказать, помощью… хе-хе… А Хенксочка Марковна – добрейшая, я бы сказал, где-то женщина. Ангелочек, знаете ли, во плоти. Мы все её прямо-таки любим и ценим за бескомпромиссность и, не побоюсь этого слова, богатый, как бы, внутренний мир. Да.