Читать интересную книгу План «Победители» - Мария Давыденко

Новорождённый умер через час.

* * *

Утром он проснулся и увидел, что оба его ребёнка смотрят на него.

– Мы есть хотим.

На печи стоял только чугунный утюг. Майор вспомнил о супе, который ему всегда варила бабка – с галушками. Нужно было сделать небольшой кусок теста из муки и воды, потом разорвать его на мелкие куски и покидать в кипящую воду. Добавить картошки, в конце разбить в суп яйцо.

Гришин десять минут искал муку, кастрюлю ему помог найти сын. Тесто прилипало к столу и к пальцам. В этот момент он снова хотел заплакать, но с него не сводили глаз дети. Картошку, однако, он почистил мастерски, гарнизонная жизнь и не такому научит. Скоро суп был готов.

Голодные дети с жадностью принялись его поглощать. Умяли всю кастрюлю.

– Вкусно?

Они лишь утвердительно покачали головами.

Он вспомнил, что в соседней комнате два трупа. Майор понял, что маленького гробика у могильных дел мастера он не найдёт. Гришин с тоской посмотрел на несколько крупинок чайной заварки в своей алюминиевой чашке. «Жаль, что люди не воют, как волки», – досадовал он.

– Батя, а мамка почему всё время молчит и не двигается? – поинтересовалась его дочь.

– Аська, я ж тебе вчера сказал, что она умерла! – шикнул на неё старший брат.

– А что это значит?

– Это значит, что она никогда не вернётся, и её закопают в земле. И братика тоже.

Аська забыла про остатки супа и завыла.

– Смотри, что ты наделал! Твоя сестра теперь будет реветь весь день.

– Скоро всё равно война скоро. Она так и так узнает, что такое смерть.

В дом бесцеремонно вошёл Попадейкин. Он снял фуражку. Его коротко стриженные темные волосы были похожи на погоревшее пшеничное поле. Лейтенант потоптался на маленьком коврике кирзовыми сапогами, хотя обувь была безупречно чистой.

– Здоровенько булы. Черевички не буду снимать. Как вы? Трошки получше? А шо мелкая воет?

– Лева сказал, что маму и братика закопают в земле.

– Это мы Левку закопаем в землю, если буде такие пакости балакать.

Попадейкин заехал ему по затылку. Аська показала брату язык и принялась за чай.

– Аська, твоя мама отправилась в ту страну, куда улетела на ласточке Дюймовочка. И братик тоже.

– А почему тела остались, дядя Валера?

– А без тел проще. В стране, где живёт Дюймовочка, живут без тел – и им не нужно мыться, в туалет ходить, вещи стирать.

– Я тоже туда хочу!

– Все там буде, любонька. А сейчас мы с твоим батей пойде дилать плот для твоего братика. Постолярничаем.

– Да, только хотел тебя просить. Левка, за старшего!

– Так точно.

– Смотри у меня!

Майор отвесил Левке подзатыльник.

– За что?

– Чтобы не расслаблялся.

Они нашли во дворе какие-то доски. Взяли пилы, струганок, гвозди, молоток.

– Ты умеешь то ящики делать, командир?

– Ничего я не умею. Только воевать. Даже жить один не умею.

– О, кручина, беда, хвороба. Тибе тридцать три. Вся жизнь впереди. Новую жену найдёшь.

– Легко тебе говорить. Ты по поварихам до сих пор бегаешь, хотя тебе за тридцать. Как кот мой в марте по кошкам.

– Люблю дивчин. Все хороши. Хочешь познакомлю с одной?

– Ты рехнулся? Я второй день вдовец.

– Я просто пытаюсь поднять тебе настроение.

– Стругай доски давай!

– Немцы напали на Крит. Сволота! Как вообще государство, которое проиграло в Первой мировой, может иметь такую армию?! Эти англичане долибиреральничались.

– Да, напиши претензии английскому правительству. Заодно попроси Черчилля прислать нам бренди, а то твоя горилка на дубовой коре и малиновых ветках уже поперёк горла.

– Я в райком всегда писал, и до английского правительства доберусь. Раскормили Гитлера.

– Не произноси его имени!

– Тот, чьё имя не нельзя называть, скоро и до нас доберётся.

– И мы покажем ему кузькину мать!

* * *

Устройство похорон, изготовление гробика для младенца, домашние хлопоты как-то отвлекали майора от грусти. Но, проснувшись на рассвете после похорон, он будто только что вспомнил – его жены больше нет.

«Надо же, несколько минут я думал, что у меня третий ребёнок, что моя жена будет воспитывать его со мной. Я уже почти поверил, что так оно и есть… Несколько минут я был так счастлив!»

Он не мог снова уснуть. Тогда он вспомнил армейскую игру – солдаты подвешивали бутылку на дерево за верёвку, раскачивали её, словно маятник, и потом пытались попасть в неё камнем (иногда выстрелом). Они называли эту игру «Движущийся объект». Говорят, развивает координацию и точность.

Майор взял верёвку, бутыль, нож – сегодня он хотел попасть в цель ножом, фуражку и отправился к реке.

Гришин не поленился залезть на дерево, привязать верёвку. Он подумал, как нелепо это сейчас, наверное, смотрится. «Проще было выпить снотворное», – решил он. Когда он завязывал узел для бутылки, раздался крик:

– Царица небесная! Майор, что же вы делаете?!

Это была связистка Лидочка, которая этим утром шла окольными путями от Попадейкина. Так как Лидочка была весьма общительной особой, и у неё были средства связи, к восьми утра уже вся дивизия была уверена, что майор Гришин хотел повеситься.

Утром все замолкали, как только он приближался к какой-нибудь группе военных. Все таращили на него глаза и шептались за его спиной.

– Бедняга, такое несчастье! Его можно понять.

После полудня его вызвали к командиру дивизии. Генерал-лейтенант встретил его крайне дружелюбно. Налил ему выпить, усадил в кресло, предложил папиросу.

– Курсанты Фрунзе академии врага скосят получше эпидемии!

– Да, да, товарищ командир, помню такую кричалку. Так чем обязан?

– Ты вообще как? Держишься?

– Советского офицера могут сломит только злые языки. Товарищ командир, я не собирался вешаться. Лидочка не так всё поняла.

– То есть ты не стоял на берегу под деревом с верёвкой? На портрет вождя смотри, не ври мне!

Дородный генерал указал папиросой на портрет Сталина и ударил кулаком по столу.

Гришин понял, что дела его плохи.

– Вы знаете, есть такая игра «Движущийся объект». Подвязываешь бутылку на верёвку, раскачиваешь, пытаешься попасть.

– Помню такую забаву. И ты решил на рассвете в одиночестве поиграть?

– Мне не спалось.

– Советский офицер засыпает, как только склонит голову на подушку!

– Да, но иногда у советского офицера случаются несчастья, он беспокоится, хочет пострелять в бутылочку.

Генерал-лейтенант насупился. Налил еще по стопочке.

– Толковый ты мужик, Гришин, но с нервами у тебя сейчас явно не в порядке. Вот что я предлагаю. Ты поедешь в Новинки, подлечишься, затем вернешься в строй.

Майор аж подскочил на стуле.

– Новинки?! Это тот дурдом?! Вы хотите, чтобы я совсем с ума сошёл?! Чтобы мне лоботомию сделали, пытали электроразрядами?!

– Не кипятись, не кипятись! Твои представления о психиатрии слишком поверхностны. Наука шагает вперёд. И это не дурдом, как ты изволил выразиться. Республиканская психиатрическая больница. РПБ.

– Вы хотите сказать, что она стала похожа на санаторий?!

– Не совсем.

– Командир, родненький, война скоро, а меня в дурдом. Не поступайте так со мной! Лучше сразу под расстрел.

– Майор, я не консультироваться с тобой надумал. Решение о твоём отъезде принято. Это приказ. Будешь паинькой – через месяц вернёшься. А война – она никуда от тебя денется. Сейчас время, как раз, для таких, как мы, вояк.

– А дети?

– Поедут в Киев в бабке с дедом. Сопровождать их будет Попадейкин. Пусть глаза мне не мозолит! И Христа ради, проследи, чтобы он уничтожил самогонный аппарат! А то и его отправлю в Новинки – лечиться от страсти к горилке.

– То есть выбора у меня нет?

– Так точно.

– Слушаюсь, товарищ генерал-лейтенант! Разрешите идти?

– Разрешаю. Едешь завтра.

Это было двадцать второе мая сорок первого.

ГЛАВА II

Женщина со скальпелем

* * *

Верочка была очень даже симпатичной девушкой, но это трудно было заметить – за очками с «черепашьей» оправой, белым халатом, больничным чепчиком. И у неё всегда было такое выражение лица, будто тяжесть всего мира легла ей на плечи, или гримаса «я всех ненавижу». Работа была у неё тяжелая. Вера не искала лёгких путей. Она была хирургом в городской больнице имени Сергея Петровича Боткина.

Она каждые десять минут хваталась за голову: «И как меня угораздило?!» Но призвание есть призвание. Постоянный стресс, кровь, крики, насмешки, стремление доказать, что она не хуже мужчин. И так с утра до ночи. Но Вера, насупив черные брови, продолжала заниматься любимым делом. Высокая, статная, крепкая, стройная, но вечно замученная. Красивая, но уставшая. Остроумная, но агрессивная. В общем, сплошной клубок противоречий.

В этот вечер она была на дежурстве. Две медсестры устроили в ординаторской чаепитие. Верочка тоже не отказалась от сушек с маком. Разговоры пошли на обычные темы.

– Вот странно, – негодовала медсестра Катюша, – этот артист Малого драматического такой здоровенный лоб, а сами видели, какого размера его мужское достоинство. Я думала, что после операции он к нам подойдёт и скажет: «Только никому не говорите».