Читать интересную книгу Приложения к книге Пешком по Европе - Марк Твен

Однако не стоит задерживаться на приставочных глаголах. С ними всякое терпение потеряешь! А не послушаетесь моего доброго совета - не миновать вам размягчения мозга или затвердения. Личные местоимения и прилагательные тоже источник невообразимой путаницы, и желательно по возможности их упразднить. Так, например, одно и то же словечко означает "вы, означает "она", означает "ее", означает "оно", означает "они" и означает "их". Представьте же себе, как нищенски беден должен быть язык, где одно слово исполняет обязанности шести, будучи при том хилым, хрупким созданием из трех букв. А главное, представьте себе положение слушателей, которые не знают, о чем с ними говорят. Вот почему, когда я слышу обращенное ко мне словечко sie, я готов растерзать говорящего, особенно если мы незнакомы.

Перехожу к прилагательным. Казалось бы, чего тут мудрить: чем проще, тем лучше. Но именно поэтому изобретатель злополучного немецкого языка все усложнил и запутал, как только мог. Возьмем выражение "наш добрый друг" или "наши добрые друзья". В нашем - просвещенном - языке существует одна лишь эта форма, и нам ее вполне хватает. Иное дело немецкий язык. Когда немцу попадает в руки прилагательное, он принимается склонять его на все лады, пока не досклоняется до абсурда. Это, если хотите, та же латынь. Так, он говорит:

Единственное число:

Именительный: Mein guter Freund

Родительный: Meines guten Freundes

Дательный: Meinem guten Freunde

Винительный: Meinen guten Freund.

Множественное число:

Именительный: Meine guten Freunde

Родительный: Meiner guten Freunde

Дательный: Meinen guten Freunden

Винительный: Meine guten Freunde

Пусть кандидат в сумасшедший дом запомнит все эти варианты, и за его избрание можно быть спокойным. В Германии лучше вовсе не иметь друзей, чем столько с ними возиться.

Выше я показал, как адски трудно склонять "мой добрый друг"; но это лишь треть ожидающих вас неприятностей: ведь прилагательные бывают не только мужеского, но и женского и среднего рода и в зависимости от этого подвергаются все новым чудовищным искажениям. Прилагательных в этом языке больше, чем черных кошек в Швейцарии, и каждое из них так же обстоятельно склоняется, как и в указанном примере. Трудно? Хлопотливо?.. Словами этого не передашь! Один студент калифорниец говорил мне, что предпочтет уклониться от доброй выпивки, чем просклонять два немецких прилагательных.

Человек, выдумавший немецкий язык, явно не жалел трудов, чтобы запутать его елико возможно. Так, например, в обычных случаях вы пишете дом - Haus, лошадь - Pferd, собака Hund; но если те же слова встретятся вам в дательном падеже, извольте прибавлять к ним этакий бессмысленный довесок в виде никому не нужной буквы "е" и пишите - Hause, Pferde, Hunde. Однако такое же "е" служит в немецком, как "s" в английском, для обозначения множественного числа. Вот и получается, что бедный новичок, не разобравшись, ходит месяц дурак дураком, принимая одну дательную собаку за двойняшек; и не раз бывало, что такой же новичок, не располагающий большими капиталами, покупая одну собаку, платил за двух: он, видите ли, думал, что покупает собаку во множественном числе, тогда как это была собака в дательном падеже единственного числа. Закон, неукоснительно придерживающийся грамматики, будет на стороне продавца, так что в суд подавать бесполезно.

По-немецки все существительные пишутся с прописной, и это, надо сказать, удачная идея, а удачные идеи в этом языке особенно бросаются в глаза по причине их большой редкости. Я считаю такое написание удачным потому, что вы с первого же взгляда видите, что перед вами существительное. Правда, и тут возможна путаница, ведь любое имя собственное можно принять за обозначение предмета, а это заведет вас в такие дебри, что потом уже не докопаетесь до смысла. Это тем более возможно, что немецкие имена собственные всегда что-нибудь значат. Я как-то перевел одно предложение следующим образом: "Разъяренная тигрица сорвалась с привязи и начисто сожрала злополучный еловый лес" (Tannenwald) но когда, набравшись храбрости, я усомнился в этом факте, выяснилось, что Tannenwald в данном случае фамилия человека.

У каждого существительного свой род, но не ищите здесь ни логики, ни системы; а посему род каждого существительного в отдельности нужно вызубрить наизусть. Иного пути нет. Чтобы справиться с этой задачей, надо иметь память, емкую, как гроссбух. В немецком девушка лишена пола, хотя у репы, скажем, он есть. Какое чрезмерное уважение к репе и какое возмутительное пренебрежение к девушке! Полюбуйтесь, как это выглядит черным по белому, - я заимствую этот диалог из отлично зарекомендованной хрестоматии для немецких воскресных школ:

Гретхен. Вильгельм, где репа?

Вильгельм. Она пошла на кухню.

Гретхен. А где прекрасная и образованная английская дева?

Вильгельм. Оно пошло в театр.

Чтобы покончить с родом немецких существительных, остается добавить следующее. В этой области царит полнейший беспорядок: так, дерево мужеского рода, почки на нем - женского, а листья - среднего рода; лошади бесполые животные, собаки - мужеского, а кошки - женского пола, - в том числе, понятно, и коты; рот у человека, шея, грудь, локти, ноги, пальцы, ногти и тело - мужеского рода; голова - мужеского или среднего, смотря по тому, какое слово вы употребили, а но в зависимости от того, кто обладатель головы: так что голова у немок - мужеского, или - в лучшем случае - среднего рода; нос, губы, руки, бедра и большие пальцы ног - женского рода; а волосы, уши, глаза, подбородок, колени, сердце и совесть вовсе не имеют пола. Очевидно, изобретатель этого языка только понаслышке знал, что такое совесть.

Из вышеприведенного анатомического исследования видно, что в Германии мужчина только мнит себя мужчиной, - при ближайшем рассмотрении у него должны возникнуть сомнения. Он убеждается, что, по сути дела, представляет собой нелепую смесь полов; и если он может утешаться тем, что хотя бы на добрую треть принадлежит к мужественному мужескому полу, то ведь то же самое может сказать о себе любая женщина в корова в стране.

Правда, слово "женщина" по-немецки - женского рода, по явному недосмотру изобретателя этого языка, но зато жена (Weib) - отнюдь нет, и это крайне огорчительно. Жена по-немецки-существо бесполое, она-среднего рода. Но точно так же, если верить грамматике, рыба - мужеского пола, рыбья чешуя - женского, а рыбачка - среднего. Однако определить жену как существо бесполое, значит дать неполное, суженное ее определение, - это плохо; но еще хуже, когда определение страдает излишней полнотой. Англичанин по-немецки Englander; чтобы превратить его в англичанку, достаточно к концу слова прибавить - "in" - Englanderin. Кажется, ясно, однако немцу этого мало, и он впереди слова ставит артикль женского рода: die Englanderin. Это все равно что сказать "она - англичанка". Такое определение, на мой взгляд, страдает излишней полнотой.

Но, предположим, что новичок вызубрил десятки существительных и освоил, какого они рода,-этого еще мало, ибо, как дойдет до дела, язык у него отказывается, говоря о неодушевленном предмете, вместо привычного англичанину "оно" произнести "он", "она". И если он даже мысленно составит предложение с положенными местоимениями на положенных местах- у него язык не повернется вместо законного "оно" произнести эти немыслимые "он" и "она". И даже пробегая текст глазами, он будет невольно подставлять привычные ему местоимения, тогда как должно это звучать примерно так:

ПОВЕСТЬ О РЫБАЧКЕ И ЕГО ГОРЕСТНОЙ СУДЬБЕ1

Хмурый, пасмурный День! Прислушайтесь к Плеску Дождя и барабанному Дроби Града, - а Снег, взгляните, как реют ее Хлопья, и какой Грязь кругом! Люди вязнут по Колено. Бедное Рыбачка застряло в непролазном Тине, Корзина с Рыбой выпал у него из Рук; стараясь поймать увертливых Тварей, оно укололо Пальцы об острую Чешую; одна Чешуйка попала ему даже в Глаз, и оно не может вытащить ее оттуда. Тщетно разевает оно Рот, призывая на Помощь, Крики его тонут в яростной Вое Шторма. А тут откуда ни возьмись - Кот, хватает большого Рыбу и, видимо, хочет с ним скрыться. Но нет! Она только откусила Плавник и держит ее во Рту,-уж не собирается ли она проглотить ее? Но нет, храбрый рыбачкин Собачка оставляет своих Щенков, спасает Плавник и тут же съедает ее в Награду за свой Подвиг. О ужас! Молния ударил в рыбачкин Корзину и зажег его. Посмотрите, как Пламя лижет рыбачкину Собственность своим яростным пурпурным Языком; а сейчас она бросается на беспомощный рыбачкин Ногу и сжигает его дотла, кроме большую Палец, хотя та порядком обгорела. Но все еще развеваются его ненасытные Языки; они бросаются на рыбачкину Бедро и пожирают ее; бросаются на рыбачкину Руку и пожирают его; бросаются на его нищенскую Платье и пожирают ее; бросаются на рыбачкино Тело и пожирают его; обвиваются вокруг Сердца - и оно опалено; обвивает Шею-и он опален; обвивают Подбородок- и оно опалено; обвивают Нос-и она опалена. Еще Минута, и, если не подоспеет Помощь, Рыбачке Конец. Время не ждет, неужто никто не явится и не утешит Бедняжку! О Счастье! Проворной Стопой приближается Она-Англичанка! Но увы! Благородная Она Женщина опоздала: ибо где теперь злополучное Рыбачка? Оно избавилось от Страданий, отойдя в лучший Мир; единственное, что осталось во Утешение его близким, это дымящийся Кучка Пепла. О бедный, бедный Куча Пепла! Соберем же его нежно и почтительно на презренное Лопата и предадим вечному Упокоению, вознося Молитву о том, чтобы, вернувшись к новой Жизни, он обрел один- единственный, непреложный и верный Пол, закрепленный за ним в вечную Собственность, вместо множества лоскутных разномастных Полов, усеивающих его Клочьями, словно шелудивого Собаку.