др.), школьные учителя, низшие служащие, клерки и т. д. Как показывают данные о численности и доле в населении различных социальных групп, именно эти «массовые элитные группы» («буржуазия», «профессионалы» и «чиновники») и составляют, вместе взятые, не более 15 % населения. В социологии социалистических стран с «профессионалами» и «чиновниками» соотносимо понятие «специалисты», хотя оно включает и тех, кого в западных работах принято именовать «полупрофессионалами» – лиц со средним специальным образованием.
В западной социологии общепринято также деление на «классы» по уровню доходов и обладания имуществом. Обычно различают «высший», «высший средний», «нижний средний» и «низший» классы, но в ряде случаев фигурирует и просто «средний» – или как стоящий между «высшим и низшим средними», или заменяющий их обоих. Как явствует из материалов конкретных исследований, терминами «высший» плюс «высший средний» (или «средний», если он присутствует отдельно) классы как раз и охватываются группы «буржуазии», «профессионалов» и «чиновников». Поэтому при сравнении данных о доле в обществе тех или иных групп понятия «массовые элитные группы» и «высший плюс высший средний классы» употреблются здесь как равнозначные. Под «элитой» понимается слой, численно на порядок меньше: несколько сот тысяч или в крупных странах миллионов человек, составляющий не более 1 % населения (на практике это высшие страты массовых элитных групп). Наконец, под «высшей элитой» понимаются сотни или тысячи лиц (в наиболее крупных странах – 20–30 тысяч), представляющие собой верхушку бизнеса, генералитет, высших администраторов, парламентариев, наиболее выдающихся деятелей науки и культуры и руководство основных СМИ.
Первая глава книги посвящена констатации социальных реалий «массового общества», влиявших на проблему стратификации: ускоренному росту численности и доли в обществе лиц нефизического труда и обусловившему этот рост развитию систем высшего образования. Во второй главе рассматриваются различные варианты стратификации и обстоятельства (в частности, размеры оплаты труда), приводившие к сегрегации высших групп лиц умственного труда от низших и сближающие последние с группами лиц физического труда. В третьей главе на конкретных примерах стран различных типов (развитых западных, социалистических и стран «третьего мира») показана численность, динамика роста, структура и состав массовых элитных групп. Четвертая глава посвящена численности высшей элиты в различных странах, ее образовательному уровню и роли в ее комплектовании наиболее престижных учебных заведений. В пятой главе рассматриваются вопросы вертикальной социальной мобильности в «массовом обществе» и связанный с этим фактором состав массовых элитных групп по социальному происхождению, а также непосредственно влиявший на него социальный состав студенческого контингента высших учебных заведений (главным образом с целью установить, в какой мере массовые элитные группы комплектовались из своей собственной среды и в какой мере – из наиболее низкого социального слоя). Последняя глава посвящена анализу степени воспроизводства составных групп высшей элиты (экономической, политической, административной и военной, интеллектуальной и культурной) из среды массовых элитных групп в различных странах.
1. Количественные социальные реалии «массового общества»
Подобно тому как в отношении традиционных обществ можно было говорить о специфике того или иного цивилизационного типа, так и массовые общества XX в. имели свою специфику в зависимости от принадлежности к одному из трех «миров», объективно сложившихся после Первой мировой войны. «Первый» мир составили развитые европейские и северо-американские страны, «второй» – СССР и «производные» от него т. н. «страны народной демократии», «третий» – страны Азии, Африки и Латинской Америки, большинство из которых обрели независимость после Второй мировой войны. Если «первый» мир в социальном отношении развивался практически стихийно, то в социалистических странах социальная структура под влиянием господствовавшей коммунистической идеологии формировалась целенаправленно, так как этому придавалось важное идейно-политическое значение. Страны же «третьего» мира, которые принято было называть «развивающимися», даже пережив ускоренную «вестернизацию», некоторое время фактически воспроизводили социальную стратификацию, свойственную традиционным обществам, но в дальнейшем в них очень быстрыми темпами развивались тенденции, свойственные странам «первого» и «второго» миров.
1. Гипертрофированный рост доли лиц нефизического труда в населении
Наиболее заметным явлением «массового общества» стал быстрый рост доли в населении лиц умственного труда, требующего специального образования. Параллельно (и даже еще более быстрыми темпами) росло число лиц нефизического труда, профессии которых в традиционных обществах выделяли их из массы «простого народа» и которые в большинстве случаев составляли вместе с представителями привилегированных сословий лишь несколько процентов населения, а соответствующие социальные группы могли быть отнесены поэтому к числу элитных (служащие частных фирм, клерки, учителя начальных школ, среднетехнический и средний медицинский персонал и т. п.). Рост этот, резко обозначившийся уже в 1920-х гг., принял взрывной характер после Второй мировой войны.
Если в традиционных обществах все социальные группы, стоящие выше крестьян, рабочих, ремесленников и мелких торговцев-лавочников, составляли обычно не более 5 % и лишь в отдельных странах к концу XIX в. до 10 % или чуть более, то в результате социальных процессов, протекавших в XX в., совокупная доля в социальной структуре населения представителей групп, ранее стоящих в социальном и престижном плане выше лиц физического труда, стала составлять к началу 80-х гг. более четверти, а в ряде стран и более трети.
Раньше всего процесс этот получил развитие и зашел наиболее далеко в Англии, США и в некоторых скандинавских странах. Разумеется, масштабы роста численности этих групп отличались не только в западных, социалистических и странах «третьего мира», но и в странах одной и той же группы. Например, доля специалистов и управляющих в структуре совокупной рабочей силы составила на 1978 г. 26 % в Швеции, 24 % в США, 16 % в Нидерландах, 9 % в Испании, 8 % в Италии, 4 % в Гане, 3,7 % в Таиланде, 3,4 % в Индии, 2,8 % в Судане, 2,5 % в Индонезии и Камеруне, 0,5 % в Непале23. Кроме того, соотношение между теми или иными элитными группами в разных странах могло заметно отличаться: в европейских более существенную долю составляли профессионалы, в афро-азиатских – традиционные элиты и т. д.
Посмотрим, как менялся в составе населения различных стран удельный вес социальных групп (крупных собственников и лиц умственного труда), которые в традиционных обществах относились к числу элитных. В различных исследованиях эти социальные группы обозначаются разными терминами. В западной социологии в основном применяются такие термины, как «профессионалы», «менеджеры», «высшие чиновники» (обычно имеются в виду собственно чиновники в отличие от «низших служащих», т. е. прочих лиц, находящихся на государственной службе: почтальонов, школьных учителей, техников, рядового состава полиции, младшего обслуживающего персонала – вахтеров, сторожей и т. п.), или просто «чиновники», «белые воротнички», «клерки».
В советской (а также восточно-европейской) литературе употреблялись два основных термина: «специалисты» (для лиц, чьи должности предполагали наличие высшего или среднего специального образования; в отношении их как синоним употреблялся часто также термин «интеллигенция») и «служащие» (как правило,