Когда, миновав изгородь, я оказался рядом с Мирдат, то увидел, что ростом она действительно высока — в этом я не обманулся. Только я оказался на голову выше. И она пригласила меня к себе в дом, чтобы я мог высказать ее опекуну свое сожаление по поводу того, что так долго пренебрегал его обществом. Глаза ее шаловливо искрились, когда она корила меня за мою забывчивость.
Только вдруг Мирдат притихла и, приложив палец к устам, велела мне замолчать, потому что в лесу справа от нас послышались какие-то звуки, зашелестели листья, и сухой сук громким тоскливым треском разодрал тишину.
Из леса навстречу нам выбежали трое мужланов, но я громким голосом я велел им убираться, а в противном случае пенять на себя, левой рукой отодвинул Деву назад и приготовил дубовый посох. Трое мерзавцев не ответили мне даже словом. Едва заметив, как блеснули ножи, я с отвагой и пылом ринулся в атаку, а позади меня запел звонкий и нежный серебряный свисток. Им Дева призывала своих псов. Этот же сигнал должны были услышать слуги…
Хотя нам грозила нешуточная опасность, в помощи не было особой нужды: я горел желанием продемонстрировать свою силу милой кузине. Резко шагнув вперед, я ударил концом посоха первого противника так, что он упал замертво. После этого я со всей силой обрушил свою дубинку на голову второго и безусловно разбил ее, потому что злодей немедленно свалился на землю. Третьего я встретил кулаком, и ему также не потребовалось второго удара, поскольку он мгновенно присоединился к сотоварищам. Словом, драка закончилась, еще даже не начавшись, и я не смог скрыть гордости, заметив восторг, промелькнувший в глазах леди Мирдат, прятавшейся в сумраке тихого вечера.
Но времени на разговоры у нас не осталось. На свист уже мчались три огромных, приученных к кабаньей охоте собаки. Дева едва успела отозвать этих чудищ от меня, а потом уже мне пришлось спасать распростертых на земле людей, иначе псы могли растерзать их в клочья. Тут послышались крики, вокруг замерцали огни фонарей в руках прибежавшей с дубинками челяди. Не зная, как отнестись ко мне, они — как и псы — сперва растерялись, но, услышав мое имя, посмотрели на меня иными глазами и стали проявлять всяческое уважение.
Заметив, что бандиты приходят в себя, слуги спросили меня, как следует поступить с ними… Я уладил дело, наделив слуг некоторым количеством серебра, и весьма крепкое воздаяние они воздали мерзавцам, чьи крики еще долгое время доносились до наших ушей после того, как мы направились к дому.
Кузина проводила меня к своему опекуну. Сэр Альфред Джарвис, мой старый знакомый и приятель, был человеком немолодым и достопочтенным.
Не смущаясь моим присутствием, но, соблюдая мудрую меру в словах, Дева похвалила меня, и старик опекун поблагодарил меня самым любезным образом и пригласил не забывать его дом.
Так я остался у них на весь вечер и отобедал, а после мы с леди Мирдат опять вышли в окружавшие дом земли, и она проявила ко мне больше дружелюбия, чем любая из знакомых мне женщин… мне казалось, что мы были знакомы всегда.
Чувство это гнездилось в сердце моем. Получалось, что каждый из нас знал все манеры и обороты речи другого. То и дело с непременным восторгом мы обнаруживали нечто общее между нами, — но без удивления, столь естественными сказывались наши открытия.
Весь тот милый вечер леди Мирдат с удовольствием вспоминала о том, как легко я расправился с тремя мерзавцами. Она спросила меня, действительно ли я настолько силен, и со смехом, столь естественным для юной гордости, вдруг прикоснулась к моей руке, чтобы самой ощутить мою силу. И, ощутив могучие мышцы, тут же опустила ладонь с легким вздохом удивления. А потом примолкла и как бы задумалась, но более не отходила от меня.
Но если леди Мирдат восхищалась моей силой, то я удивлялся и восторгался ее красой, которую лишь усугубили отблески свечей за вечерней трапезой. Но грядущие дни сулили мне новые восторги, и было мне радостно видеть ее веселье перед ликами Тайны Вечера, Величия Ночи и Ликованья Зари.
И вот однажды навсегда памятным мне вечером, когда мы бродили по саду, она начала было — почти не задумавшись — говорить, что нам выпала воистину волшебная ночь, и осеклась, опасаясь, что я не пойму ее. Однако, обратившись к знакомым краям душевных восторгов, я ответил ей — ровно и невозмутимо — что такими ночами из земли встают Башни Мечтаний, и сами кости мои говорят, что в эту ночь можно найти Могилу Великана или дерево, на коре которого нарисован огромный лик или… тут я остановился на месте, потому что она впилась в мою руку трепещущими пальцами. Однако когда я спросил, что тревожит ее, леди Мирдат еле слышным голосом попросила меня продолжать. Еще ничего не понимая, я сказал, что намеревался описать ей Лунный Сад, мою страну грез.
Когда я поведал о нем, леди Мирдат чуть вскрикнула, тем самым заставив меня повернуться лицом к себе, и принялась расспрашивать. Я отвечал откровенно, поняв, что и она знает о Саде. И Мирдат тоже предположить не могла, что кто-либо кроме ее самой знает об этих милых краях мечты и фантазии.
«Воистину это чудо, истинное чудо!» — повторяла она снова и снова, уже не удивляясь тому, что ощутила потребность заговорить со мной в тот вечер возле дороги. Хотя, конечно, и прежде знала о нашем родстве, нередко видела меня верхом и интересовалась мной, быть может, даже чуточку досадуя из-за того, что я так мало интересовался ею. Но я был занят иными делами. И все же было бы лучше, если бы мы встретились раньше.
Не думайте только, что я не был взволнован тем, что, как оказалось, мы оба знали о крае, который я считал известным лишь мне самому. Однако понемногу выяснилось, что в моих фантазиях было много такого, что не было ей известно. Находилось и знакомое только ей, и ничего не говорившее мне. И хотя это вселило в нас некоторые сожаления, время от времени кто-нибудь из нас начинал новый рассказ, а другой мог докончить его к общему счастью и удивлению. Так мы гуляли и говорили, покоряясь нежной дружбе. Шел час за часом, и время пролетало незаметно. Я позабыл обо всем, когда вдруг поднялся шум, послышались крики мужчин и лай псов, замелькал свет фонарей. Я не знал, что и думать. Наконец с милой и удивительной улыбкой леди Мирдат заметила, что мы провели много часов, углубившись в разговор, так что опекун ее, не забывший о трех разбойниках, приказал своим людям отыскать нас, все это время пребывавших в счастливом забвении.
Тут мы направились к дому, держа путь на огни, но псы нашли нас прежде, чем мы добрались до дома. Они уже привыкли ко мне и запрыгали вокруг нас с дружелюбным лаем. А через минуту примчались слуги. Им пришлось тут же повернуть назад, чтобы сообщить сэру Джарвису о том, что все в порядке. Таким было наше знакомство и начало моей любви к Мирдат Прекрасной. Вечер следовал за вечером. Я выходил на тихую сельскую дорогу, которая вела от моего поместья к поместью сэра Джарвиса, пролезал в парк через брешь в изгороди и находил леди Мирдат прогуливающейся в этой части леса. Но теперь ее всегда окружали огромные псы, потому что я умолял, дабы Мирдат не забывала о своей безопасности. Здесь она уступила мне, но во многих других вещах не могла удержаться от пререканий и старалась раздразнить меня, словно бы стремясь определить границы моего терпения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});