Читать интересную книгу Бизнес-блюз - Дмитрий Новоселов

Мне казалось, что я выспался, в животе барахталось чувство ложной бодрости, но я знал, как только кончится действие вина, опять накатит трясучка и отчаянная тоска. Я встал под душ и поднял руки вверх раскрыв ладони. По пальцам била теплая струя. Прощай, вонь.

У ног плескалось зеленое озеро, сверху со скалы на руки и плечи падал голубой водопад, вокруг пальмы и тропики, попугаи, птицы-носороги и туканы. Мечта. Я дал себе слово, что сегодня ничего, кроме сухого вина, пить не буду. Я еще не был готов ограничивать себя по дозе, этот этап я пройду завтра, сделаю вечером капельницу, а может, обойдусь снотворным.

Зазвонил телефон. Смыв шампунь, я отправился в спальню за трубкой, оставляя на паркете мокрые следы.

На том конце был мой товарищ и компаньон Колька Чебоксаров по прозвищу «Дальтоник». Он на самом деле когда-то был дальтоником, не видел синий цвет, но потом в драке сильно получил по башке и вроде как прозрел. На самом деле я до сих пор не разобрался с его дальтонизмом. А он не любит говорить об этом. Но кликуха осталась.

– Разбудил?

– До тебя уже постарались.

– У нас проблема. Горят склады на базе «Спорткульторга». Мне позвонил Гурылев, его охранник поднял с постели, вроде серьезный пожар.

– А наш сторож почему не звонит?

– Не знаю. Я набирал склад – длинные гудки. Может, что со связью.

– Раз не звонит, значит, все в порядке. При опасности нашел бы возможность сообщить.

– На всякий случай давай сгоняем. Ты как? Я мокрый.

– Вытрись, как следует, в машине досохнешь. Через пятнадцать минут буду.

Я вытерся и одел халат. В зале мне опять стало холодно. Я подошел к окну, чтобы закрыть форточку, наступил на землю, психанул, пнул горшок и ушиб палец. Убывающий месяц расхохотался над моей гримасой и бросил в меня из-за стекла пригоршню звезд.

Отыскав фен, я подошел к зеркалу. С той стороны смотрел человек, для которого слово счастье – пустой звук.

– Это не я, – сказал я и не стал сушиться.

Прежде чем Колька позвонил мне из машины и сообщил, что он у подъезда, я оделся, выпил кружку чая и перелил во фляжку двести грамм вина из второй бутылки.

Чебоксаров ездил на черном семилетнем «мерседесе». «Мерседес» был очень понтовым, со всеми прибамбасами, имел сто сороковой кузов и внешне ничем не отличался от шестисотого. Никто бы никогда не догадался, что Колян отдал за него всего восемнадцать штук бакарей.

В машине орало радио. Вначале играла попса, а потом истеричный диктор начал рассказывать о том, как наш губернатор ездил в Москву на прием к Путину. Это преподносилось, как событие первостепенной важности, типа взятия Сталинграда или открытия лекарства от рака. Журналист говорил о нем таким тоном, что всем было ясно, уж теперь-то мы заживем! Женский голос поведал нам, что когтистые руки московских олигархов в лице миллиардера Пичугина тянутся к нашей области, для того чтобы разворовать народное богатство. Якобы осталось еще совсем немного и вся наша химическая промышленность и нефтепереработка окажутся в лапах международных аферистов и денежки вместо карманов трудящихся начнут уплывать за границу на оплату Пичугинских яхт. И только благодаря смелости и отваге нашей областной администрации и лично губернатора мы все еще не превратились в рабов проклятых капиталистов. Я выключил приемник, потому, что еще немного, и от этого шума в моей голове мог произойти атомный взрыв.

– Жвачка есть? – спросил я.

– Нет, – он подозрительно посмотрел на меня. – Шалишь?

– Полторы недели не просыхаю. Как отправил своих девок в Индию, так и бухаю.

Дальтоник хотел сказать что-то умное, потужился, но так ничего путного и не придумал.

Вокруг было пушисто и сказочно. Мы плыли в полной тишине, на трассе никого, лишь фонари на обочине словно бакены. Около ночного киоска я попросил Кольку остановиться.

– Сгоняй, пожалуйста, за «диролом», – попросил я. – У меня волосы мокрые.

Чебоксаров с недовольным видом взял с заднего сиденья норковую шапку, опустил уши, обмотал шею шерстяным шарфом, раздраженно хлопнул дверцей. Вернулся, сунул мне целую упаковку.

– У тебя здоровья не меряно, – сказал он, когда мы отъехали. – Если бы я столько пил, то давным-давно уже загнулся. Я сто грамм выпью, так у меня на следующий день печень отказывается работать и поджелудочная барахлит. Вот ты знаешь, где у тебя поджелудочная?

– Нет, – признался я.

– То-то, – назидательно сказал он. – А я заколебался, здоровья никакого. У меня что-то бок колет, вот уже целую неделю. Я думал – сердце, кардиограмму сделал, вроде все в порядке, сегодня записался на рентген.

Чебоксаров жил один, мать умерла, отец бросил его еще в зародыше, кроме себя, заботиться ему было не о ком. За последние три года он прибавил в весе килограмм двадцать, приобрел третий подбородок, и все чаще жаловался на самочувствие.

– Кроме этого чертового бока, – нудил Колян, – у меня, похоже, гайморит. Когда Ольга приедет?

– Теперь уже скоро, дня через три.

Моя жена исполняла роль Колькиного лечащего врача. Она сюсюкала с ним, таскала по аптекам и больницам, потакала его жалобам.

На базу «спорткульторга» мы приехали перед самым рассветом. Огонь был уже потушен, пожарные собирали шланги. В стороне стояли две милицейские машины, «ДЭУ» и «УАЗ». Перед нашим складом мигала машина скорой помощи. Пожар был небольшим. Он не затронул ни одного склада, кроме нашего. Зато наш выгорел дотла. Даже крыша провалилась.

К нам подошел Гурылев, сосед, торгующий бытовой химией, он открыл дверь со стороны Чебоксарова и радостно сказал:

– Чуваки, а у вас там труп!

– Снег то идет, то перестает. То пасмурно, то звездно, – ни к кому не обращаясь, зачем-то сказал Коля и повернул голову к Гурылеву. – Закрой дверь идиот, не в Зимбабве живем.

Гурылев даже не обиделся, пожал плечами и хлопнул дверью.

Дальтоник упал башкой на руль. Мне на секунду показалось, что он сейчас развернется, даст по газам и помчится обратно. Тоже выход. Не обращать внимания на проблему, наплевать на нее, спрятать голову по – страусиному, только жопа наружу. Проблема может сама рассосаться.

– Но могут и трахнуть, – вслух сказал я.

– Совершенно точно, – подхватил Колька. Как будто читал мои мысли. У нас так часто бывало.

– Пошли, – сказал я.

В туфли набился снег. Колька был в зимних ботинках. Я пропустил смену времен года, самый перелом. Меня опять тряхануло, то ли с похмелья, то ли от холода.

Кроме пожарных, все люди на месте происшествия выглядели вялыми. Милиционеры ходили около пепелища, на первый взгляд совершенно бесцельно. В стороне у забора стоял испуганный чумазый сторож, у ног собака с жадностью грызла кость, мне даже с перепугу показалось, что человеческую.

От земли шел пар. Воды было вылито немало. Я наступил в лужу. Напротив того места, где раньше была дверь нашего склада, у бордюра лежало тело, прикрытое брезентом. Над ним стоял человек в белом халате и курил. Колька предложил сходить посмотреть.

– Сходи один, – отказался я. – В последнее время боюсь огня.

– Там одни угли.

– Углей тоже.

Пока он ходил, ко мне подошел майор.

– Вы кто? – спросил он.

– Я один из арендаторов этого склада, Тихонов Сергей Леонидович.

– А он?

– Мой напарник, Чебоксаров Николай Александрович, директор ООО «Импульс 2».

– Что у вас там было?

– Бумага.

Подошел Колька.

– Это Виталик, – сообщил он, махнув рукой в сторону тела. – Почти не обгорел.

– Его дед вытащил, – пояснил майор. – Похоже, отравился угарным газом. Только почему–то голова в крови, может, упал. А может – он пристально посмотрел на Кольку, – по черепу дали. Вам придется давать показания.

– Без проблем, – сказал я.

– Там у вас полно обгоревших компьютеров, – констатировал мент.

– Виталик по ночам ремонтировал, – отозвался Колька. – Калымил. Он в этих делах – гений.

– Он год как развелся, – пояснил я для майора. – Жить практически негде, а здесь тепло, туалет, электричество. Обставится компьютерами и что-то там высматривает. Еще и деньги за это получает. И как сторож, и как мастер. У него заказчиков много было. Его весь город знал. Его бы в любую фирму взяли, но он не хотел.

– А нам все бесплатно ремонтировал, – мечтательно подхватил Колька. – А еще он стихи писал: «Не спи, не спи, художник! Не предавайся сну!»

Майор посмотрел на нас, как на идиотов, кивнул и ушел.

Со стоящих за забором сосен поднялась с ночевки огромная стая птиц, они затмили небо и прикончили тишину. Минуты три пернатые кружили над складами, а затем, хрипло каркая, улетели в сторону города. Колька получил на память белый погон на левое плечо, а у меня очень метко была затушена сигарета. Есть такая примета – птичий помет к деньгам. В нашем случае все выглядело просто издевательством.