Постклассическая наука предлагает юриспруденции целый ряд методов, одним из которых выступает конструктивизм. Как полагает И.Л. Честнов, конструктивизм «выступает как эпистемологической парадигмой, общеметодологическим ориентиром, так и конкретной научно-исследовательской программой, «работающей» на уровне конкретного исследования»[9]. При этом сторонники конструктивизма полагают, что наука, вопреки общепринятому мнению, не открывает явления, существовавшие и до акта их описания и измерения, а именно создает, конструирует их описанием и измерением.
Важным элементом современной научной картины мира выступает антропоцентризм, который ярко проявляется и в праве. Как полагает И.Л. Чест-нов, в нынешних условиях «субъект права должен трактоваться не просто как субъект правоотношений, а гораздо шире – как центр правовой системы, ее творец и постоянный деятель. Именно субъект права формирует и воспроизводит своими действиями правовую реальность»[10]. Соглашаясь с данной позицией, Е.М. Крупеня отмечает, что индивид как человек, личность и гражданин «является созидателем всего политико-правового опыта»[11].
С позиций данного подхода, нельзя рассматривать любые аспекты права, исключая из этого процесса его субъекта как центральное звено правовой системы, как основную движущую силу права, включая как правотворчество, так и правоприменение.
Стоит отметить, что современная постклассическая наука не отрицает наличия у концептуализированных научных знаний социальных основ, обусловленность научного знания широким социокультурным контекстом[12].
Одним из широко распространенных и влиятельных научных направлений, особенно в западных странах, выступает социологическая юриспруденция. Ее сторонники понимают под правом не нормы, а правоотношения, то есть нормы в действии.
Разработанная немецким правоведом О. Эрлихом концепция «живого права» утверждает, что настоящим, живым правом являются только те нормы, которые реально действуют и регулируют общественные отношения. Нормы, которые ни разу не применялись, нельзя считать подлинным правом. Но и простой реализации норм правоприменителями недостаточно. «Принятие закона и даже его исполнение органами государственной власти еще не означает, что этот акт стал «живым» правом»[13]. Необходимо, чтобы норма получила распространение в массовом поведении населения, не избегающего этой нормы, воспроизводящего ее своими действиями.
По нашему мнению, сама постановка вопроса об изучении социальных оснований гражданско-правовой ответственности просто подталкивает исследователей к пониманию целесообразности использования методологии социологической юриспруденции. Именно этот набор методов позволяет определить взаимосвязь правовых норм и общественных интересов.
Антропоцентризм, выступающий составной частью постклассической методологии и разрабатываемый в контексте социологического типа правопонимания, ориентирует нас на то, что реализация правовых норм происходит не сама по себе. Правовые предписания воплощаются только в конкретных действиях конкретного субъекта. Все формы реализации права: соблюдение, исполнение, использование, применение – это действия субъектов права, в последнем случае наделенных особыми полномочиями.
Необходимо учитывать, что деятельность субъекта права в контексте развития социальных процессов зависит от целой совокупности факторов, в том числе и психологического характера. Как справедливо отмечает член-корреспондент РАН Г.В. Мальцев, «социальная эволюция, развитие индивидов и сообществ людей определяются в значительной мере биологическими и психическими детерминантами, которые проявляют себя как под контролем человеческого сознания, так и в обход его, образуют параллельные либо пересекающиеся линии регуляции индивидуального и коллективного поведения»[14].
Субъекты права действуют не сами по себе. Они выступают представителями определенных социальных групп, иногда достаточно больших, которые именуются классами, иногда более мелких и дробных, получивших название страт. Действиями субъекта права руководит определенный личный интерес, который вполне укладывается в совокупность интересов какой-либо части общества. В этом контексте можно утверждать, что каждый правовой институт, понимаемый не только как совокупность норм, но и как повседневная практика их реализации, в той или иной степени соответствует определенным социальным интересам.
В данном контексте представляет несомненный интерес позиция дореволюционного правоведа, одного из основоположников российской социологической школы права С. А. Муромцева. В своих трудах он поставил вопрос о социальной ценности права, его назначении в обществе. В его концепции реализация субъектом права своих субъективных прав – не самоцель, а способ обретения определенных социальных благ.
В результате возникает диалектическое противоречие между интересами отдельных субъектов права, но на пути преодоления данного противоречия множество индивидуальных интересов, как сходных, так и противоположных, сливается в единый интерес социальной группы. Защищая субъективные права, присущие индивидам, право тем самым защищает и социальные интересы.
Будучи типичным (и при этом выдающимся) представителем социологической юриспруденции, С.А. Муромцев рассматривал гражданское право как социальное отношение, а предмет гражданского правоведения определял как совокупность гражданско-правовых отношений и гражданско-правовых порядков, существующих в действительности[15].
Социальные отношения нуждаются в юридической защите; средством такой защиты выступает институт гражданско-правовой ответственности. Насколько эффективно справляется он со своими обязанностями, зависит от целого ряда факторов, в том числе, насколько существующая модель гражданско-правовой ответственности соответствует сложившимся в обществе представлениям и ценностям.
1.2. Современные подходы к пониманию социальных оснований права
Рассматривая вопрос о социальных основаниях гражданско-правовой ответственности, необходимо отметить, что гражданско-правовая ответственность есть одна из форм проявления права, она является производной от права и представляет собой выражение целого ряда его сущностных признаков. Гражданско-правовой ответственности, как и юридической ответственности в целом, присущи все те черты, которые свойственны праву и которые отличают его от иных социальных норм. В связи с этим, анализу социальных оснований гражданско-правовой ответственности должно предшествовать исследование социальных оснований права, в целом, или, по крайней мере, основных существующих в науке подходов, позволяющих с разных сторон осмысливать эти основания.
Прежде всего, отметим, что у права существует целая группа базовых, фундаментальных оснований: экономических, политических, нравственных, культурных, религиозных и, наконец, социальных. Все они влияют на сущность права и определяют его содержание. В то же время, основания права лежат вне его, они являются внешними факторами по отношению к праву, что не снижает их значимости, но ставит на границу между собственно правом и «неправом». Эти факторы оказывают значимое влияние на правообразование, но сами при этом к праву не относятся. По этому поводу уместно привести слова С. С. Алексеева, сказанные, правда, по несколько иному поводу – про естественное право – но вполне применимые и к социальным основаниям права как внешним по отношению к праву факторам: «таким путем оказывается возможным выйти из замкнутого круга одних лишь юридических явлений… и увидеть основы, точнее, быть может, предосновы права. Причем такие основы или предосновы, которые действительно имеют для законов, правосудия, всех юридических явлений определяющее, базисное значение»[16].
Вопрос об основаниях права всегда волновал передовых ученых-правоведов, которые с его помощью пытались решить вопрос о сущности права. При этом многие из них справедливо указывали на недопустимость подмены одного понятия другим, смешения оснований права и самого права. Например, Е.Н. Трубецкой писал, что «возникновение норм права всегда вызывается каким-либо интересом, так что интерес, несомненно, служит могущественным фактором правоообразования. Но отсюда отнюдь не следует, что каждая норма права была тождественна с интересом, ее вызвавшим, чтобы интерес составлял самое содержание права»[17]. Разграничение между социальными основаниями прав и самими правом, между основаниями гражданско-правовой ответственности и самой ответственностью можно рассматривать как одну из важных методологических предпосылок нашего исследования.