Читать интересную книгу Миры Осма. Безмятежность теней - Ларс Один

хоть бы плюнуть в обезглавленную, застывшую на мокром камне фигуру немало. Лежащая на краю помоста голова злодея взирает на горожан большими, дико выпученными, полными ужаса глазами.

— Следующей будет наказана мошенница, что промышляла различными обманами. В последний раз эта мерзавка обманула достойнейшего господина Ганзы. За все свои преступные деяния она будет… лишена обеих рук! — продолжал, с гордо задранным, горбатым носом, громко и с эффектными паузами вещать советник.

И это зрелище было по душе толпе. Женщина умоляла, визжала от страха, просила о прощении, ревела и проклинала. До того ей почему-то казалось, что она готова даже к смерти, но на помосте приговорённая впала в истерику. Стражам вновь пришлось помогать палачу, а страдания несчастной мошенницы несказанно веселили горожан. Слёзы смешались с соплями и кашлем, глуша истеричные вопли преступницы. Когда обе её руки, после равнодушного удара мясника, оказались на помосте, тысячекратный вздох восхищения прокатился по толпе. Такое наказание было равносильно слегка отсроченной смерти, и даже того хуже — мучительной смерти. Культи ей замотали каким-то тряпьём, дабы она не сдохла прямо на площади. Тут же вытолкали прочь, прямо в толпу. Нет, сделавших так по приказу советника стражей не заботила её судьба после наказания, но законники желали ей страданий, а быструю смерть считали избавлением. Впору позавидовать судьбе убийцы. Грешница должна уйти за ворота живой. Некоторые, после такого, быстро истекали кровью или умирали от самой боли, но эта, молодая ещё женщина, продолжала жить и ожидаемо распаляла злобу толпы. Горожане насмехались, толкали несчастную и плевали ей вслед. Она же, завывая от боли, стремилась поскорее покинуть площадь. Калека падала на камни мостовой и ползла, не в силах подняться на ноги. Наполовину скрытое спутанными, грязными волосами лицо мошенницы было искажено страхом, болью и отчаяньем. Уже скоро, как только толпе надоест издеваться над злодейкой, безрукую выкинут за ворота, обрекая на смерть от холода и голода. Хотя, есть шанс, что оставшиеся при ней прелести прокормят ту в селении потерянных. Немало разных калек, исполняя злую волю их «спасителей», нашли своё последнее пристанище среди бывших людей.

— И третьим, и последним на сегодня, будет казнён вор Васп! Этот злодей хоть и не убил никого, но похуже того же Хлора! Он много раз избегал поимки, хотя о его многочисленных кражах было давно известно законникам. И вот неуловимый вор попался! Как символ неотвратимости правосудия злодей будет повешен! Смотрите, наслаждайтесь и помните о законе! — объявил о последней на сегодня казни явно заскучавший в роли оратора советник.

Сам он был абсолютно равнодушен к казням, восторгам горожан, и даже к правосудию. Выйдя сюда покрасоваться, был разочарован собственными чувствами. Советнику казалось, что даже этому обречённому на казнь преступнику нет никакого дела до его сиятельной персоны, и это печалило. Его желание стать магистром города становилось всё сильнее.

Красивые, цвета василькового поля, глаза вора спокойно смотрели и на стражей, и на палача, и на толпу на площади. Он проиграл в этой игре, где ставкой являлась его собственная жизнь. Смертник, судя по всему, был готов к такому концу. Проводил каким-то обречённо-печальным взглядом взмывшего в серое небо ворона и покорно подставил голову под петлю. Этот плотный, среднего роста мужчина словно полностью смирился со смертью и протянул руку перевозчику мёртвых на тёмной стороне. Был абсолютно уверен, что Ар терпеливо ждёт у постепенно заполняемой духами грешников ладьи. Дух убийцы Хлора уже среди них.

Толпа вновь стихла, ожидая очередной забавы над висельником. Они ненавидели его за то, что был другим, за то, что не желал жить по правилам, и особенно за то, что смел вообще жить вне их такого знакомого и, как им самим казалось, правильного мира. Спокойствие осуждённого особенно раздражало.

По сигналу советника палач сильным ударом выбил высокую подставку из-под ног вора. Петля резко затянулась. Руки злодея, будто бы он мог ослабить сдавившую шею петлю, инстинктивно схватились за верёвку. Внезапно приближение смерти не понравилось Васпу, и он предпринял последнюю попытку спастись. А потому довольно долго дёргался на потеху ревущей от удовольствия толпе. Танец смерти, исполняемый висельником, ожидаемо позабавил зрителей. Но вот руки присоединились к безвольно покачивающемуся в петле телу, синие глаза стали огромными, а язык полез наружу, выталкивая стекавшую по бороде слюну.

— Правосудие свершилось! — пафосно подытожил Недомерок.

С этими словами советник Флер да Ламут, неспешно, с неизменно заносчивым видом, покинул помост. Горожане продолжали веселиться, кривлялись и проклинали злодеев. А вора уже накрыла тьма. Он осознал, что шагнул на тёмную сторону. Боль от удушья, тщетное желание спастись и даже последние мысли о смерти — всё это растворилось в мрачной пустоте.

Глава первая. Работяга Аск

Глава первая

Работяга Аск

Риц. Агрия . День первый

В южной части небольшого, окружённого садами и полями городка, пропели первые петухи. На узких улочках начали появляться усталые, плохо одетые люди. Он был одним из них.

Выйдя за двери, темноволосый юноша потянулся и привычным взглядом окинул небо. Ни облачка. Занималась заря. Воздух был по-утреннему свеж. На улицах, обнажая идеально подогнанные, всех цветов и размеров камни мостовой, таял снег.

Он не мог предвидеть, что этот первый, так похожий на множество других дней в его неприметной жизни, весенний день станет совершенно особенным. Его ждала точка невозврата, а он, погружённый в свои невесёлые мысли, беспечно шагал по едва проснувшимся улицам города. Только такие же работяги, как он сам, уныло брели рядом. Они выходили до первых лучей солнца, чтобы успеть на рыночную площадь. Спешили к ратуше, надеясь первыми встретить мастеров, торговцев, слуг, и вообще всех, пришедших нанять себе временного помощника. Если бы такое было возможно, они бы ещё ночью приходили туда, в надежде на гарантированную подработку. Те, кто имел постоянное место работы или службы, ещё спали спокойным сном, а этим беднякам, к которым принадлежал и он сам, не спалось. Их терзало беспокойство и неопределённость, а многих голод и страх.

Прошлой весной юноша в