Читать интересную книгу Разведка и шпионаж. Вехи тайной войны - Андрей Юрьевич Ведяев

weten (знать).

Кстати, от того же глагола «ведать» происходят не только слова «разведка», «разведчик», но и «ведьма», «ведун», что подчеркивает ту мистическую атмосферу, которой окружена разведывательная деятельность. Ведь чтобы выведывать, узнавать, нередко требуется тайное, нелегальное (то есть под чужой личиной) проникновение на объект наблюдения для оценки исходящих от него угроз и принятия решения относительно его нейтрализации. Вот здесь возникает ещё одно понятие «шпионаж», относительно которого необходимо сделать некоторые пояснения.

Слово «шпионаж» восходит к праиндоевропейскому корню *spe- (*spek), который означает «наблюдать». Вначале от этого корня произошли древневерхненемецкий глагол *spehon и немецкий spähen (наблюдать, замечать), а уже от них через итальянское spione происходит французское слово espionnage и английское spy (шпион). Другие производные формы включают espionage, spectrum, despise, suspect, despicable, bishop и telescope. В русском языке, помимо слова «шпионаж», есть близкое по смыслу слово «шпик» (тайный агент полиции, сотрудник службы наружного наблюдения, соглядатай, филёр), которое происходит от польского szpieg — шпион. Последнее, по мнению Макса Фасмера (Max Julius Friedrich Vasmer), возможно, через чешское spehoun восходит опять же к итальянскому spione — шпион и древневерхненемецкому *spehоп. Однако не исключена связь и с нововерхненемецким Specht — полицейский.

Как видим, в самом слове «шпион», «шпионаж» изначально не заложено каких-либо отрицательных смыслов. Скорее, шпионаж означает практическую сторону, инструментарий разведывательной работы. Поэтому нет никаких оснований для противопоставления, как это нередко делается, понятий «разведчик» и «шпион»: будто бы разведчик — это только тот, кто работает на пользу своей родины, а шпион — наоборот, агент противника. Если бы это было так, то контрразведывательную деятельность мы должны были бы называть исключительно «контршпионажем», а мы чаще говорим о «контрразведке», признавая тем самым наличие разведчиков и у противника.

Отрицательная коннотация в слове «шпионаж» появляется под влиянием неких дополнительных обстоятельств, нередко привносимых в язык извне. Так, например, слово «вояж» происходит от французского voyage — поездка, путешествие, пришедшего из лат. viaticum «деньги на путевые расходы», субст. форма ср. р. от viaticus «устраиваемый на дорогу», далее от via «дорога, путь», восходит к праиндоевропейскому *wegh- «идти». Слово как слово, ничего особенного. Но если мы скажем, что министр иностранных дел России Сергей Викторович Лавров «совершил вояж по странам Ближнего Востока», сразу возникает отрицательная коннотация, тогда как тот же самый вояж применительно к любому западному лидеру звучит вполне обыденно. Здесь проходят неуловимые психолингвистические грани, которые порой просто необъяснимы. Например, почему «кровь с молоком» вызывает самые положительные эмоции, а «молоко с кровью» — резко отрицательные. Очевидно, это связано с употреблением слова в быту и в общественной жизни, но никак не с его содержанием.

Именно так и произошло со словом «шпионаж» в русском языке. Дело в том, что помимо базового значения — наблюдать, заниматься разведкой, слово «шпионаж» имеет ещё одно: подглядывать, следить явно с плохими намерениями. Именно поэтому агентов разведки своей страны, добывающих информацию о секретах враждебных государств, принято называть не шпионами, а разведчиками. Хотя во многих устойчивых сочетаниях, в которых в качестве агентов нашей разведки выступают иностранные граждане, использование понятия «шпионаж» вполне допустимо. Например, мы нередко говорим об атомном шпионаже с целью похищения секретов американской атомной бомбы, которые советская внешняя разведка получала от участников «Манхэттенского проекта» Клауса Фукса, Теда Холла и многих других симпатизирующих нашей стране честных людей, не желающих ядерного доминирования Запада в споре с Советским Союзом, вынесшим на себе основную тяжесть борьбы с немецким нацизмом.

Кстати, в обстановке возрождающегося нацизма в послевоенной Западной Германии для дружественной нам разведки ГДР особый интерес представляли небогатые секретарши не первой молодости, на которых Маркус Вольф выпустил целую армию «шпионов-Ромео», дав установку: «Ищите женщину». Всю эту эпопею со временем стали называть «шпионажем по любви». По словам Маркуса Вольфа, «с тех пор к моей службе прицепились сомнительные слова “взломщиков сердец”, которые таким способом выведывают тайны боннского правительства… Писали, что существует специальное отделение по подготовке “Ромео”». Так это или нет, мы попытаемся разобраться в дальнейшем. Во всяком случае, звучит очень романтично.

На Брюссельской конференции 1874 года о законах и обычаях войны предлагалось подвергать неприятельских шпионов смертной казни без суда и следствия. И хотя это предложение не прошло, были установлены признаки шпионажа, в числе которых собирание сведений о противнике и скрытность действий. В соответствии с нормами международного гуманитарного права любое лицо из состава вооружённых сил стороны, находящейся в конфликте, попадающее во власть противной стороны в то время, когда оно занимается шпионажем, не имеет права на статус военнопленного, и с ним могут обращаться как со шпионом, то есть его могут подвергнуть уголовному преследованию.

В отличие от шпиона, разведчик, то есть лицо из состава вооружённых сил стороны, находящейся в конфликте, которое от имени этой стороны собирает или пытается собирать информацию на территории, контролируемой противной стороной, не считается лицом, занимающимся шпионажем, если, действуя таким образом, он носит форменную одежду своих вооружённых сил. Таким образом, в случае пленения разведчик имеет право на статус военнопленного.

Отсюда следует, что разведчиками в полном смысле этого слова могут считаться только армейские разведчики, носящие форменную одежду своих вооружённых сил с соответствующими знаками различия. Все провалившиеся агентурные разведчики, чья работа на иностранную спецслужбу была доказана в судебном порядке по месту своего выявления и осуждённые по статье уголовного законодательства «шпионаж», юридически являются шпионами. Однако лица, осуществлявшие разведывательные мероприятия гласно и с соблюдением требований законодательства страны пребывания (атташе дипломатических учреждений, сотрудники торговых организаций, дипломаты), юридически шпионами не являются, только если с их стороны не предпринималось попыток осуществления каких-либо негласных мероприятий, выходящих за рамки местного законодательства.

В СССР шпионаж, предусмотренный ст. 65 УК РСФСР, трактовался как передача, а равно похищение или собирание с целью передачи иностранному государству, иностранной организации или их агентуре сведений, составляющих государственную или военную тайну, а также передача или собирание по заданию иностранной разведки иных сведений для использования их в ущерб интересам СССР. Субъектом преступления мог быть только иностранный гражданин или лицо без гражданства. Шпионаж, совершённый гражданином СССР, считался одной из форм измены Родине и подпадал под действие соответствующей статьи УК, предусматривавшей самое суровое наказание.

Согласно уголовному законодательству России различаются два вида шпионажа: а) как самостоятельное преступление (ст. 276 УК РФ), субъектом которого могут быть только иностранные граждане и лица без гражданства, и б) как одна из форм государственной измены, ответственность за которую несут граждане РФ по ст. 275 УК РФ «Государственная измена».

Определение шпионажа содержится в ст. 276 УК РФ: «Передача, собирание, похищение или хранение