Читать интересную книгу Старухи - Наталия Царёва

И как им тут живётся? Радостно ли? Печально? А ей самой как живется? Радостно или печально? Теперь скорее печально… А по приезде всё было не так.

* * *

Первым летом в деревне Елена Олеговна чувствовала себя спокойно-счастливым человеком. Как никогда. Она была в радостном изумлении от того, что видела вокруг. А видела она, прежде всего, озеро, потом – сад у дома, кем-то когда-то посаженный, лес, поля, уходящие далеко за горизонт…

В то лето Елена Олеговна часто стояла на пороге своей избы, наблюдая ночь, которая всегда много значила для нее. Ночью многое удаётся людям. Ночь умудряет человека. Ночью хорошо молиться, не пропадает ни одно слово молитвы… «Отче наш!.. Да святится имя Твоё!.. Да будет воля Твоя!..» Она благодарила Бога и просила прощения за свои грехи и недовольство жизнью… А утром в ожидании встречи с новым днём легко и радостно вставалось.

Первое лето пролетело очень быстро. За летом, как водится, пришла осень. Такой осени у Елены Олеговны тоже никогда не было. Тепло! И в сентябре, и в октябре… Но теплынь какая-то особенная, с предчувствием, что всё может враз измениться…

Накануне отъезда (двадцать седьмого октября) был чудный день, а за ним – такая же чудная, волшебная ночь. Без преувеличения! Распахнулось небо, и рассыпались по нему звёзды.

Ей вспомнились строки Полежаева:

Простри на небесаЗадумчивый свой взор:Не зришь ли в них ТворцуСогласный стройный хор?Не чувствуешь ли тыНевольного восторга?Дерзнёшь ли не признатьИ власть, и силу Бога,Таинственный устав,Непостижимый перстВ премудром чертежеМиров, планет и звезд?

Всю зиму Елена Олеговна скучала по деревне и мечтала о новом лете, но… Такого прекрасного лета, как то, первое, у неё здесь больше не будет никогда…

А ведь всего-то пять лет прошло… Но как все изменилось! Сын и внучка почти совсем перестали приезжать… Сын успел развестись и теперь гулял напропалую… У внучки настал переходный возраст… В деревне откуда-то появились «новые» старухи… И эти «новые» старухи «оккупировали» лавочку возле ее «дома»…

* * *

Иногда Елене Олеговне хотелось подойти к старухам, поговорить, спросить их о чем-нибудь. Например, как они спят по ночам, не страдают ли бессонницей, как она… Хотелось… но она останавливала себя: «Что у меня с ними общего? Ни-че-го! Не впишусь я в их «команду». У них сложилась своя атмосфера, которую я, скорей всего, не пойму и не приму…»

Раиса (жена лесника Василия), крепкая деловитая женщина лет сорока, работавшая в соседней деревне почтальоном и сросшаяся с велосипедом, хоть и общалась с некоторыми из «новых» старух, но знала о них мало.

– Что тут делают эти старухи? – спросила однажды Елена Олеговна Раису. – Откуда они взялись?

– Откуда взялись, я толком не знаю. А плохого ничего не делают. Но… странная история… Как только они поселились здесь, зимой в деревню стали приходить волки.

– Да ты что?!

– Правда!

– И что?

– Да ничего. Приходят и воют…

– Ужас какой! Съесть что ли старух хотят?

– Вряд ли, – Рая засмеялась. – Старухи их, наверное, подкармливают.

– Нет, Раечка! Тут какая-то другая причина. Волк не дружит с человеком.

– Значит, старушки эти – оборотни, и по ночам в волков превращаются.

Рая опять засмеялась, села на велосипед и уехала.

Так ничего существенного из разговора с Раей о «скамеечных» старухах Елена Олеговна и не узнала. Но стало страшновато…

* * *

А ведро так и стояло пустое. Хочешь – не хочешь, а за водой идти надо. И дорога одна: мимо старух. Туда-то ладно – с пустым ведром, можно быстро проскочить, а обратно – с полным, да ещё и в горку… Горка хоть и небольшая, но всё равно… Елене Олеговне уже многое тяжело делать.

Стала сына ругать. «Как не стыдно?! Две бочки во дворе, а он не удосужился воды наносить. Хитрый какой!» Конечно, не так уж трудно сходить за водой и самой, но… при одном условии: если на скамейке нет старух.

Решительно взяла ведро и также решительно вышла из дома.

Проходя мимо старух, Елена Олеговна поздоровалась с ними. Старухи ответили ей. Доброжелательно, с улыбкой. «Неплохие все же старухи, – подумала Елена Олеговна. – Желают доброго здоровья… Улыбаются…»

Набрала воды и под взглядами старух пошла назад. Не споткнуться бы!

«И почему у меня всё так сложно?!» – ругала себя Елена Олеговна. Всегда хотела подниматься к вершинам духа… А сама с людьми ладить не может. Смешно!

«Сейчас пройду и мило улыбнусь», – решила Елена Олеговна. И прошла, и мило улыбнулась. Старухи тоже улыбнулись в ответ и тоже довольно мило. Лишь одна, которая никогда без нецензурных слов не разговаривала, улыбнулась озорно и ехидно. Может, показалось?.. Что возьмёшь с невоспитанной старухи?! Для этой старушенции Елена Олеговна давно придумала подходящее, на ее взгляд, прозвище – Хулиганка.

Прошла, наконец, мимо. Подошла к калитке. Не видит, но догадывается, что старухи смотрят ей в спину, и даже знает, что при этом думают. А думают про её сына и думают не очень хорошо. Привёз, мол, мать в заброшенную деревеньку, поселил в полуразрушенной избушке и оставил одну, чтобы не мешала ему жить в далёком и прекрасном Петербурге. «А это уже не ваше дело!» – мысленно огрызнулась Елена Олеговна. А калитка, как нарочно, не открывается… Ну, никак! Крючок заело… А одна рука ведром занята…

Не успела Елена Олеговна поставить ведро на землю, как оно вдруг стало невесомым.

– Ой! – вскрикнула от неожиданности Елена Олеговна и повернула голову.

Рядом с ней стояла та самая ядовитая старуха, которую Елена Олеговна прозвала Хулиганкой. Была эта старуха чуть повыше Елены Олеговны, но худее. Лицо острое, как топорик. Несмотря на старухин возраст, в пластике её движений и во всей фигуре угадывались сила и ловкость.

– «Постой, да ты неловок, дай-ка я…» – без улыбки сказала старуха.

– Не надо! Нет, нет! Зачем? Я сама могу…

– Тихо! – прикрикнула старуха, и Елена Олеговна, отпустив дужку ведра, покорно замолчала. – Открывай!

Елена Олеговна двумя руками легко откинула крючок и открыла калитку.

Старуха поставила ведро именно на ту табуретку, на которой оно всегда стояло. Как будто знала о его постоянном в доме месте. Поставила и только потом спросила:

– Все правильно?

– Да, очень хорошо, – суетливо сказала Елена Олеговна. – Спасибо вам большое. Может, чайку?

– Не. Ничего не надо. «Спасибо» – и то много. Твои засранцы ещё когда приедут! А мы всегда тут.

– Да, они редко приезжают… – согласилась Елена Олеговна.

– Вот видишь!

– Но они же не просто так не едут. Они заняты. Им – некогда…

– Да что ты говоришь?! И очень заняты?

– Очень.

– А если приезжают, то почти сразу и уезжают! Ведь так?

– Так… И мне очень грустно тогда… – неожиданно для себя призналась Елена Олеговна.

– Я знаю.

– У вас так же?

– Нет, не так же. Просто знаю и всё.

– Откуда?

– Как думаешь?

– Не знаю…

– Ладно, скажу, чтоб не мучилась.

– Скажите.

– От него самого! От верблюда!

Елена Олеговна улыбнулась незамысловатой бородатой шутке. Гостья задала вопрос:

– А что ты делаешь целыми днями?

Елена Олеговна смутилась.

– У меня дела…

Старуха подошла к столу, сплошь покрытому исписанными листами.

– Это ты столько наваляла?

– Я, – виновато призналась Елена Олеговна.

– Что пишешь?

– Разное.

– Разное?! – удивилась старуха. – Про гвозди, про голых баб, про Ленина, про червей, про паровозы? Так что ли?

– Вообще-то я пишу о словах, – поправилась Елена Олеговна.

– О каких словах? – не унималась старуха. – Я их много знаю!

– О разных.

– Ага… И много набрала слов?

– Много.

– Тысячу?

– Намного больше.

– Больше?!

– Значительно больше.

– Для чего они тебе?

– Просто люблю слова.

– Всякие?

– Всякие.

– И «жопа»?

Елена Олеговна на несколько секунд замолчала. Потом произнесла:

– Не знаю…

– То-то и оно, что не знаешь. Сидишь тут как сыч. К нам не приходишь.

– Занята я очень.

Старуха захохотала.

– Во дает! Занята! Книжки, небось, читаешь. Умничаешь сама с собой.

– Книжки читаю, но что касается умничанья…

– Да замолчи ты! Людей ты не видишь в упор, а это плохо.

– Почему? Вижу.

– Издали?

Елена Олеговна начала сердиться.

– Я не понимаю… Вам-то что?

– Не поверишь! Жалко тебя.

– Вы себя жалейте.

– Себя-то жалеем, а тебя вот некому. Одна и одна.

– Я не одна! Со мной природа. Со мной, в конце концов, Бог.

– Да ты что?! А где он у тебя?

– Везде.

Старуха, ухмыляясь, огляделась вокруг:

– Где везде? Не вижу. Рухлядь всякую вижу. Печку нерабочую вижу… Где же везде?

– Везде – это, значит, везде. В лесу, в поле, на озере, в небе…

– И ты его видишь?

– Нет.

– М-м-м…

– Но я с ним разговариваю.