Читать интересную книгу Война технологий - Сергей Герасимов

Однако несколько миллионов нанороботов контролировали движение глаз Рахмана. Система сканеров не смогла выделить его из группы. Когда фильм закончился, Рахман прошел в следующее помещение.

– Зачем все это нужно? – спросил его пожилой толстяк с каплями пота на лысине.

– Что? – не понял Рахман.

– Весь этот контроль. Ведь полицейские спутники и так записывают каждый наш шаг.

– Только в общественных местах, – возразил Рахман. – и в общественных учреждениях. Все, что мы делаем дома, это наша личная тайна. А вдруг вы проглотили десять грамм пластиковой взрывчатки, замаскированной под мясной фарш?

– Да зачем же мне это? И, вы думаете, меня бы не засекли?

– Но самолеты ведь все равно взрываются, – ответил Рахман. – Война есть война.

* * *

Вагончик поднял их до пассажирского отсека четвертого уровня. Максим держал ее за руку.

– Ничего, я в порядке, – сказала Надя. – Знаешь, вначале я думала отказаться. Но, когда все начали меня поздравлять, я подумала: а почему бы и нет? Я просто забыла, что такое летать.

– Ты летала раньше?

– Много раз, когда была ребенком. И каждый раз мне было страшно. Но тогда я была маленькой, и рядом была мама. Знаешь, когда рядом мама, это совсем другое дело. Когда мне становилось совсем страшно, она сворачивала для меня из бумаги маленького голубя и говорила, что он совсем не боится летать. Как ни странно, но это действовало. Я держала голубя в руке до самого конца, пока мы не приставали к Большому Крылу. А там уже совершенно не страшно. Крыло – это все равно, что кусочек земли.

– Как можно свернуть из бумаги голубя?

– Это искусство. Называется оригами. Голубь был действительно похож на птицу. Мама увлекалась такими вещами. Она у меня художник. Сейчас живет в Зеландии. Я не видела ее шесть лет, со времени нашего выпускного бала. Помнишь?

– Еще бы, тогда я попробовал тебя поцеловать и получил пощечину.

– Ты просто хотел быть слишком быстрым, – ответила она и в первый раз улыбнулась. – Жаль, что мы совсем другие сейчас, правда?

Они вошли в самолет. Большое мягкое тело это машины лежало, расслабленно изогнувшись. Оно распрямится и затвердеет только после того, как включатся стартовые магнитные генераторы. Поддерживать жесткость стен постоянной означало бы слишком большую нагрузку на металлические детали корпуса. Внутри было несколько проходов, напоминавших скорее улочки, чем коридоры. Сотни людей двигались во всех направлениях.

– Жаль, что наши места у окна, – сказала Надя. – Мне целый час придется сидеть с закрытыми глазами.

Предполагалось, что полет займет около часа. Столько времени требовалось лайнеру, чтобы выйти за пределы атмосферы и пришвартоваться к одной из огромных космических платформ. Каждая из платформ была в двадцать километров в поперечнике и облетала планету по орбите примерно за девяносто минут. Большое Крыло могло доставить вас в любую точку земного шара максимально быстро и комфортно. Оно скользило, как глиссер, по верхней границе атмосферы. Быстрее Крыла были только скоростные транспортные тоннели, которые протыкали земной шар, как множество тонких спиц. Но поезда в скоростных тоннелях взрывались слишком часто.

* * *

Рахман вошел в вагончик канатной дороги. Пожилой толстяк стал рядом с ним. Сквозь тучи проглядывало солнце, причудливо изогнутые тени проплывали по телам людей и стекали в пустоту позади вагона.

– Зачем они это делают? Зачем они взрывают самолеты? Разве это не безумие?

– Это выгодно, – ответил Рахман и провел рукой по глазам. Он почти не спал этой ночью и, несмотря на нервное напряжение, его глаза слипались. Заснуть ему уже не придется. Сегодня он должен умереть. Несмотря на это, он чувствовал себя вполне сносно, не хуже, чем на приеме у дантиста.

– Как кому-то может быть выгодна человеческая смерть?

– Человеческая смерть всегда кому-то выгодна. Например, этот аэропорт контролируется компанией Омега. Она производит все, начиная от самолетов, и заканчивая креслами в комнате ожидания. А системы безопасности – это лучшее, что Омега может произвести. Если конкурирующая компания сможет обмануть эти системы и взорвать один из самолетов, то понятно, что случится. Люди станут меньше летать на этих самолетах и будут покупать билеты на Тринити-5 или Аэрокомп. Или на самолеты какой-нибудь из японских компаний. Это война технологий. В свое время гонщики разбивались на смерть, для того чтобы доказать превосходство одной или другой марки машин. Сейчас гонки не модны, и технологическая война переместилась в другую область. Люди всегда гибли за металл. Это двигает прогресс, а прогресс обеспечивает нас новыми чудесами технологии.

– Я бы предпочел жить в домике на берегу реки, ловить рыбу и выращивать для себя хлеб, – сказал толстяк.

– Это нереально. Не мы двигаем прогресс, он двигает сам себя.

– Вы не боитесь лететь? – спросил толстяк.

– Нет, я ведь застраховался.

– Ха-ха. А если честно?

– Я летал уже сто раз. Это все не так уж страшно, на самом деле. Из тысяч самолетов разбивается один. Почему это должен быть именно твой самолет?

– А нипочему, вот почему, – ответил толстяк и замолчал, глядя в окно.

Последние его слова были кодовой фразой, о чем сам толстяк, скорее всего, не догадывался. Как только он войдет в самолет, включится система, активирующая нервные окончания его мочевого пузыря, и толстяк отправится в уборную. Уборная считается личным пространством, и там отключены системы слежения. Рахман последует за ним.

Вагончик поднимался. Величественная панорама вокруг них могла бы вдохновить кого-нибудь из поэтов прошлых веков. Миллионы тонн мертвой материи, преобразованной настолько, что она уже перестала быть мертвой. Казалось, что пространство живет; оно дышит, перемещается, вздрагивает и растет. Несколько мощных машин, напряглись, расправили свои тела и заскользили к взлетным полосам, закрученных как спиральные ветви галактик. Еще несколько минут – и кольцевой генератор магнитного поля, расположенный под всей площадью аэропорта, выплюнет их в атмосферу с той же легкостью, с которой ребенок выплевывает вишневую косточку.

Вагончик приблизился к борту самолета с огромной, видимой издалека, надписью 4446И. Именно четыре тысячи четыреста сорок шестой Рахман собирался взорвать сегодня. Он был профессионалом в своем деле, что, собственно говоря, значило немного: никакой профессионал не справился бы с технологией защиты, если бы за ним не стояла не менее мощная технология нападения. От самого Рахмана мало что зависело. Даже если бы он в последний момент передумал выполнять задание, два миллиарда нанороботов в его теле сумели бы довести работу до конца.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});